– Она была аболиционисткой и боролась за права женщин, – объяснила Труф. – Мама и папа расстались, когда мне было полтора года. Меня воспитывала мама. Сейчас, оглядываясь назад, я могу сказать, что мы жили довольно бедно. За свое детство я сменила несколько муниципальных квартир, и в каждой из них мама каким-то образом ухитрялась поддерживать порядок.
– И ей совсем никто не помогал? – еще больше поразилась Несса.
– Мама твердо решила, что все будет делать сама. Во многом мы зависели от соцобеспечения. Потом мама повысила свою квалификацию, нашла себе работу получше, а я получила несколько стипендий, поступила в колледж… вот, собственно, и все.
– Ого! Ничего себе! Сразу несколько стипендий! Наверное, ты очень умная. А что стало с твоим отцом?
– Несколько лет назад я нашла его, и мы снова начали общаться. Сейчас у нас вполне нормальные отношения. Он музыкант, работает звукорежиссером, живет в Германии с очередной пассией, и у него есть еще двое детей, намного младше меня, от разных женщин. Он был рад получить от меня весточку. Думаю, он сожалеет о том, как повел себя тогда.
– Похоже, у тебя просто замечательная мама.
– Да, – улыбнулась Труф. – Замечательная, а еще сильная и несгибаемая.
– Чего еще ждать от дочери Эвелин? – сказала Несса. – Может быть, именно поэтому они и поссорились?
– Может быть, – пожала плечами Труф. – Но я начинаю догадываться, что Эвелин была не слишком нежной матерью. Есть в ней что-то пугающее… Ну, а что насчет тебя?
Несса пренебрежительно хмыкнула:
– По сравнению с тобой – ничего интересного. Все просто, прозаично и ужасно скучно. Я жила в обычном доме, в обычной семье, у меня еще четверо братьев и сестер, что довольно типично для Ирландии. Мне всегда хотелось готовить еду, жить среди еды. В школе я училась неважно, но вот уроки домоводства я просто обожала. Я окончила курсы кулинарного мастерства, родители помогли мне открыть мое первое кафе… Ну, а дальше ты знаешь.
Памятуя о недавнем разговоре с Эвелин, Труф решила воздержаться от расспросов о личной жизни Нессы.
Однако Несса, очевидно, сама была рада завести разговор именно на эту тему:
– У меня долгое время были отношения с одним парнем. Мы с ним то сходились, то расходились, и в конце концов я поняла, что он никогда меня не полюбит, – сказала Несса, и ее глаза наполнились слезами. – Сначала я думала, что смогу переубедить его и он увидит, как нам хорошо вместе. И ведь нам правда было хорошо, так что не думай, что я просто выдавала желаемое за действительное. – Она прикусила губу. – Время от времени он уходил от меня, и каждый раз это было для меня как нож в сердце. Он заводил себе новую пассию, затем у них что-то не складывалось, он возвращался ко мне, и мы снова начинали жить счастливо. А потом, примерно через год, все повторялось. И так по кругу. Хотела бы я сказать, что в этот раз у меня наконец появились силы послать его подальше, но увы, на самом деле это он меня бросил. Опять. Мы вместе снимали квартиру, и когда он съехал – это выглядело как окончательный разрыв. Денег на то, чтобы оплачивать аренду в одиночку, у меня не было. Да я и не хотела больше оставаться там, после того как… ну… – Она замолчала.
– Поверь, тебе вовсе не нужно…
– Еще как нужно. – Несса перевела дыхание. – Мне приятно об этом говорить. Потому что иногда… Я понимаю, что это глупо, но иногда мне кажется, что на самом деле мы не расстались. Что он просто… не знаю… вышел куда-то на время, но в конце концов обязательно вернется. Безумно звучит, а?
Труф покачала головой:
– Да вовсе нет.
Подобные истории она слышала сотню раз – от своих клиенток.
Несса сделала глоток вина:
– Наверное, это потому, что мы очень долго были вместе. Только с ним у меня были настоящие отношения. Забавно… он позвонил мне в день нашего барбекю. Но на этот раз я не стала умолять его вернуться, – сказала она грустно. – Так или иначе, я поселилась в доме номер двадцать четыре, и, честно говоря, это лучшее, что со мной могло случиться. У меня появились новые друзья, с которыми мы живем практически одной семьей. Потом я открыла кафе… и сейчас я чувствую себя сильнее. – Она улыбнулась. – Когда я стану совсем взрослой, я хочу быть такой, как Эвелин.
– Мне правда жаль, что тебе пришлось пройти через все это. И я уверена, на свете еще полно прекрасных мужчин, которые с радостью захотят с тобой встречаться.
– Одно время я была очень сильно влюблена в Майка, – призналась Несса. – Он тогда только-только сюда переехал.
– В этого скульптора? Ты знаешь, еще до того, как я узнала, что он наш сосед, я встретила его на пирсе. Он играл музыкальную пьесу для какой-то своей скульптуры, которая, по его словам, сейчас находится в работе.
– Как же я это пропустила! Вообще-то я собиралась тоже сходить послушать, но у меня была срочная встреча по работе. Подумать только, художник играет своему творению! Ну разве это не романтично?
– Возможно. – Про себя Труф подумала, что это скорее эгоцентрично, чем романтично. – Но сейчас ты больше в него не влюблена?
– О, нет-нет. Да и я ему совсем не нравлюсь. В смысле, как женщина. Он добр ко мне и все такое, но мы просто друзья. Вообще-то у него очень сложная натура. Иногда он кажется замкнутым – все-таки он художник… Но он ужасно талантливый. Подожди, ты еще не видела его деревянные скульптуры – он делает их просто для развлечения. И они потрясающие! А еще он не разлей вода с доктором Эдом, и это тоже замечательно. Это ведь Майк построил скамейки в саду и пандус для инвалидной коляски Эвелин.
– Очень мило с его стороны. – Труф была приятно удивлена.
Итак, Майк вовсе не нелюдим, как ей показалось вначале, а просто интроверт. На днях они встретились в коридоре, и он даже улыбнулся ей, прежде чем скрыться в своей квартире. Но снова разговаривать они начнут только через ее труп! Очевидно же, что она сразу ему не понравилась.
– Поэтому я и люблю наш дом – за то, что мы все живем как одна большая семья. Ну, кроме разве что Стеллы и Брюса, – смущенно добавила Несса. – Это уже отдельная история.
Они поболтали еще немного, а после этого полакомились десертом.
Наконец Труф посмотрела на часы:
– Пожалуй, я пойду. Не хочу, чтобы Эвелин