Вдруг сквозь туман и темноту кое-как цепляюсь за цвет – насыщенный медный, как пламя закатного солнца. Волосы, что мягко падают ей на грудь и лицо… Я не спутал бы этот цвет ни с каким другим. Это она.
Она… вернулась.
– Скай? – выдыхаю, будто выпуская задержанный воздух вековой давности.
Она молча приближается, ее теплая рука касается моего лица. Я ловлю ее пальцы, прижимаюсь щекой, вдыхаю до боли знакомый аромат – мед и молоко. Родной запах. Я снова улавливаю отголоски реальности, и эта реальность – она.
Она устраивается на моих коленях, ладонями опирается о мою грудь, будто уговаривая меня поверить, что все это не сон. Взгляд размытый. Глаза в глаза.
– Я люблю тебя, Тео, – ее шепот скользит по мне дрожью, что моментально разливается по телу, взрывая все внутри.
Люблю.
Я подтягиваю ее ближе, рукой обхватываю тонкую шею, притягиваю к себе неудержимо, грубо, словно в последний раз.
Близко. Запредельно. До остановки дыхания. Мой язык находит ее губы, открывает их – и я целую ее.
Целую так, чтобы забрать из ее рта все, что она сказала мне раньше.
Целую, чтобы забыть все, что произошло до и после того разрушительного момента.
Целую, чтобы она поняла: она должна быть рядом со мной. Всегда.
Целую…
Ее…
Ее пальцы скользят по моей коже на груди, легко, трепетно, и тянутся ниже, к молнии джинсов. Звуки гремящей где-то вдали музыки утихают, ее ладони – мое единственное настоящее.
Она расстегивает ширинку, скользит рукой вниз, и я задерживаю дыхание, замираю между чрезмерно пьяным отчаянием и невозможно страстным прощением.
Она аккуратно сползает, немного смещаясь вниз, несколько раз нежно проводит по мне ладонью, прежде чем медленно, будто нарочно медленно, приподняться и сесть на меня.
– Я люблю тебя, Скай, – срывающимся голосом шепчу ей в ухо, прижимая к себе сильнее, чтобы не отпустить, не потерять.
А потом снова целую. Будто в первый раз. Без права на забвение.
Я. Люблю. Тебя. Скай.
Глава 28
СКАРЛЕТТ СКАЙ
Я. Люблю. ЕГО.
Ближе к рассвету я пересекаю опознавательный знак с названием чужого для меня города – любой город теперь чужой. Я съезжаю на обочину, сил больше нет даже делать вид, что все в порядке.
Только я, туманная дорога и сгустившийся в груди мрак.
Я стою, окутанная затхлым прохладным воздухом, и просто пытаюсь дышать – вытолкнуть из себя все, что поселилось внутри за эту долгую и страшную ночь.
Хочу не думать о нем. Изгнать его лицо, его голос, его жестокие слова, в которых он утопил меня, стараясь втоптать в грязь.
Я повторяю его фразы, чтобы казаться себе сильнее, чтобы убедить себя в собственной правоте – но это жалкая попытка. Ничего не выходит.
У меня ничего не получается.
Я достаю свой телефон. Перед глазами четыре сообщения от Тео, но я не успеваю их просмотреть, потому что на экране всплывает новое уведомление, звук которого прорезывает застывший воздух одиночества. Карли.
Открываю и вижу то, что перекрывает доступ к кислороду. То, что режет вдоль вены без лезвия. То, что протыкает радужку глаз. То, что отправляет мое сердце в Арктику, замораживает его, а потом бросает с Эвереста.
«Я же сказала, что позабочусь о нем. Вот тебе фотоподтверждение. После твоей выходки он трахается, как сорвавшийся с цепи голодный зверь, Скарли. Спасибо тебе за это, милая *поцелуй*»
Беспомощный крик прорывается через легкие, эхом раздаваясь в этой глуши и исчезает в рассветном холоде. Я сгибаюсь пополам и падаю на колени, не в состоянии больше стоять.
Больно.
Внутри все кипит от одного этого ощущения. Как будто по каждому органу одновременно прошлись раскаленными прутьями. А потом, не дав мне передохнуть, сделали это снова. Снова. Снова. И снова.
Ненавижу себя.
Ненавижу его.
Ненавижу ее.
Моя голова касается земли, пока дрожащие пальцы до боли в суставах сжимают телефон. Хочу сломать его, уничтожить, стереть любое воспоминание о нем. О нас. О нашей несостоявшейся любви.
Руки перестают слушаться, а сердце – будто стакан с трещиной: дрожит и лопается. Экран телефона встречается с землей, пока я изо всех сил вгоняю его в грязь. Глупая, бессмысленная пластмасса.
Последнее, что держало меня связанной с ним. Все. Его больше нет. Его нет внутри. Или я просто пытаюсь в это поверить.
Мне ведь станет легче, правда?
Я бессильно обрушиваюсь на спину, глаза уставлены в мертвенно-безразличное небо. Туманное, чужое. Плевать, что внутри меня сейчас хаос. Плевать, что я разрываю себя изнутри.
Мне ведь станет легче, да?
Вопрос, на который Вселенная отвечает ледяным шепотом.
Вопрос, не требующий ответа…
…ведь на него всегда будет звучать только омертвляющее – НЕТ.
Я почти слышу свое дыхание. Оно слишком тяжелое, слишком рванное. Пелена застилает глаза, а ноги едва поднимаются и несут меня к мотоциклу. Он пахнет моей свободой. Он пахнет скоростью. И… разрушением.
Я смотрю на его гладко вылизанные, блестящие детали. Только внутри я не такая.
Я сажусь на кожаное сиденье, на то же место, где была вчера, позавчера, год назад. Но сегодня оно другое – сегодня мое тело едва держится, словно каркас, проеденный ржавчиной.
Я хочу… Нет. Я не имею права мечтать. Мечты – это слишком светлое, слишком большое, чтобы оно поместилось внутри этой треснувшей клетки.
Я просто должна уехать. Как можно дальше. Как можно быстрее.
Жить дальше. Просто жить.
Я должна…
…должна увидеть его. Рассказать ему все. Рассказать, почему я такая. Почему я сломала нас. Почему моя ложь привела к этому. Почему разбитые зеркала всегда ранят сильнее, чем кажется.
Я хочу к нему.
Он поймет. Правда поймет.
Он любит меня.
Наверное, любит.
Слышу рокот мотора. Закрываю визор шлема. Давлю на ручку газа и разворачиваю колеса. Нет времени ждать. Отправлю деньги тете. А потом… потом я вернусь к нему.
Он все простит.
Никто не любил меня так, как он любит.
Слезы сами складываются в дорожки на щеках. Сердце отдается в ушах гулом, словно метроном перед падением разума. Уши закладывает от грохота внутри.
Я должна вернуться.
Я должна посмотреть в его глаза. Признаться. Узнать, что все будет… хорошо.
Он поймет.
Он простит.
Он любит.
Наверное…
На трассе слишком тихо. Где-то вдалеке вспыхивают фары машин, медленно растворяясь в молочном тумане. Ветер шепчет что-то ледяное на ухо, но я