— Резонно, — высказала госпожа Хань. — Хоть и слегка неожиданно. Будет так. Я улажу этот вопрос. Что-то ещё?
— Спасибо, бабушка, — закругляюсь я с «хотелками». — Это всё.
Потому как требовать непомерного — не в моих привычках. К тому же, за всё, особенно за оказанные даром услуги, приходится платить.
И хорошо, когда всего лишь деньгами.
Сейчас моя просьба — в рамках «компенсации» за травму.
Превышу «лимит» — предъявят счет.
Не мне — мамочке.
— Мэйхуа, — слышится надлом в этом изумительном голосе. — Тетя действительно очень хотела увидеть тебя. И твою малышку.
На этом моменте я затыкаюсь и прикидываюсь продолжением диванчика.
— Тетя… — голос мамочки тоже подрагивает. — Я помню всё, что вы для меня сделали. Храню в сердце многие моменты из детства. Но Шэнли уже спрашивал, готова ли я к встрече с вами. Мой ответ не изменился.
— Когда я была больше всего нужна тебе… — госпожа Хань запнулась.
— Вы меня не поддержали, — дополнила предложение Мэйхуа. — Но это ничего. Я понимаю, у вас были свои обстоятельства. Вы не пришли, когда нужны были — ей.
«Ей — это маминой маме?» — эта ворона пыталась поймать «за хвост» ускользающую нить разговора. — «По логике — да. Но у них же логика — женская. Это всё усложняет».
— И тем не менее, теперь я прошу тебя о помощи, — выдала абсолютно неожиданное бабушка. — Выслушай, пожалуйста.
Мэйхуа молчала секунд десять. Словно взвешивая на невидимых весах за и против.
— Говорите.
— Поддержи Шэнли, — с напором, страстью — со всей материнской любовью — проговорила Хань Юйтун. — Когда я не смогу его поддержать.
Треснула маска горделивой аристократки. Искренность — вот, что звучало главной нотой в этом совершенном голосе.
— О чем вы говорите? — опешила мамочка. — Что значит: не сможете?
Худшего момента, чтобы заявиться и просить вернуть им модель, безымянная сотрудница подобрать не могла при всем желании.
— Я пойду, а вы говорите, — попыталась тихонько свалить в одно лицо эта ворона.
Безуспешно, конечно же.
Госпожа «алый дождь» уже вздернула подбородок, а Мэйхуа подскочила, чтобы заслонить меня от всех невзгод.
— Мы вернемся к этому разговору, — весомо обронила мама.
Хань Юйтун проделала изысканный жест одними кончиками пальцев.
— До свиданья, бабушка Юйтун, — решила и я проявить воспитание. — Желаю вам здоровья и процветания.
Ворона не твердокаменная. И тоже ощутила тревогу, неправильность в тех словах о Шэнли.
Теперь ещё больше поводов настаивать на сотрудничестве с отелем и кое-кем из его совета акционеров. Должна же я узнать, чем этот разговор закончится!
Но сперва — работа.
Та, что по прайсу и референсам. Пока отработаю, сюда как раз доедет дядя Бу. Моя умница связалась с ним, пока мы возвращались в президентский люкс.
А потом мы с Юмин устроим веселье в бассейне.
Пальмы там «растут», конечно, не настоящие, зато водичка — превосходная.
Растормошить Чу-три поначалу сложно. Но искреннее веселье и детская шаловливость делают свое дело. Монтажом потом допилим наши дурачества до состояния «полный улет».
Стоп. Мы же с Чу? Значит — чудачества.
Заодно и моя распрекрасная немножко отойдет.
В какой-то момент в бассейне оказывается и Чу Суцзу, и даже наш оператор. Этот — в режиме догонялок. А за камеру встанет мамочка. Её-то в воду не загнать (а жаль).
«Дядя белка, дядя Сунлинь белка», — дразню его.
Чтобы вы понимали, в оригинале это звучит так: «Шушу Сунлинь суншу». Где «шушу» — это дядя.
В прежние времена так называли только младшего брата отца. Но китайский язык в этом плане довольно гибкий. Постепенно «шушу» ушло в обобщенные обращения.
Согласитесь, звучит забавно? Если быстро тараторить, то почти скороговорка получается.
Ролик выйдет «в мир» позже, чем официальная фотосессия. День в день с первым роликом о красоте и макияже от Юмин.
Ещё одна модель очков от Нового взгляда улетит в «солдаут». Распродано.
«Какое потрясающее место!»
«Эта девушка рядом с Мэй-Мэй — кто она? Эта сестричка выглядит отлично!»
«Хочу на отдых!»
«Хочу на отдых».
Фраза для розыгрыша одного, но реально дорогостоящего подарка «звучит», разумеется, чаще всего. Так как мою каллиграфию уже разослали, и кое-кто этим даже похвастался в комментариях, в реальность и этого приза — верят.
«Какой разврат!»
Ну куда же без моралистов? Хотя мы с Чу в таких купальниках, что и на купальники (в моем понимании) не тянут. Скорее, платьишки из тянущейся ткани.
«Демон, не смотри на нас».
Ещё один старый недобрый «знакомый».
А где же любитель кукол? Неужто повязали? Жаль, мы так готовились к кукольному стриму…
«Эти дети уронили оператора в бассейн! А-а, я кричу и хохочу от этого видео!»
Не надо, дядя Бу сам в воду бухнулся.
На этой радостной ноте для нас закончился сентябрь. Мои сложные женщины так и не вышли на связь. В том есть и моя вина: я загрузила Мэйхуа работой по горлышко.
Сама-то хоть в садике отдыхала. Дожили: называю режимный объект Саншайн местом отдыха.
Хотя так и есть. После того, как эта ворона в отношении дошкольного образования слегка отпустила удила и расслабилась, сад заиграл новыми красками.
Много активных занятий, развитие мелкой и крупной моторики. Сколько-то полезных знаний. Ещё и друзья — замечательные.
Даже та, что обычно в розовом.
…Дело было после урока музыки. Того, который отдельный. Так получилось, что мы с Вэйлань случайно подслушали разговор. Директор спрашивала учителя, кого из учащихся следует выставить на отчетный концерт.
— Я готова выделить двоих, — ответила учительница. — Сюй Вэйлань и Ли Мэйли. Но это сложный выбор, они очень разные.
— Поясни?
— У первой для её возраста — отличная техника. Она очень усердная девочка, и это проявляется в игре. Вторая допускает ошибки. Но…
— Пожалуйста, без пауз. И с конкретикой.
— Когда играет первая девочка, вы думаете: «Она молодец». Когда играет вторая, вы не думаете вовсе. Только на ошибочных местах вздрагиваете: так не должно быть.
— Всё ещё не понимаю.
— Вэйлань играет пальцами. Мэйли играет сердцем. Но дети не должны так играть. Слишком глубоко погружение в музыку. Это для её возраста…
— Талант?
— Неограненный. И невозможный.
— Хорошо, что для огранки есть вы.
…Я тогда затянула ошарашенного леопарда в уборную. Снова. Ну а куда ещё, если число мест не