— Ты еще придумай, что мы будем изображать семейную пару в отпуске во время медового месяца, — фыркнула Элли. Но больше не спорила, предложение было заманчивое.
Глава седьмая
«Отпуск» пролетел как вздох. К двум дням добавился третий. Семьдесят километров на север, милый сердцу Элли Восточный Мидленд, изрезанное побережье Северного моря. Убежище — нечто среднее между мотелем и пансионатом, маленькие домики ютились под скалами, прятались за живописными грудами валунов. Под боком рокотало море, хищно выбрасывало на берег волны. Погода портилась, осень явно опережала события. Но даже в такую пору снять домик на три дня было недешево. В финансовые вопросы майор не вникал. Раз уж его протеже решила пустить на ветер все эти деньги… Прилагательное «грязные» Кравцова не устраивало. Сведения, обменянные Элли на денежные знаки, принесли его стране огромную пользу. Пусть и не смогли повлиять на тот каток, что давил сейчас все наработанное за 70 с лишним лет…
Волновали в первую очередь вопросы безопасности. Выход в скалы через заднюю дверь, надежные замки. Дом стоял на сваях, до окон не подпрыгнешь. Да и сами окна не отличались размахом. До ближайшего поселка с магазином — полверсты, закупились сразу, попросив таксиста подождать. А потом казалось, что время тянется сонной черепахой. Погода не отличалась постоянством, выглядывало солнце, потом налетал ветер и все портилось. Готовить не хотелось — подогревали на плите полуфабрикаты. Комнаты не отличались габаритами, но в них имелось все для сна. Элли на ночь запиралась, блюдя целомудрие, на которое никто не покушался. Кравцов учился растапливать камин, смотрел телевизор, читал на английском языке повести Джона Голсуорси, оставленные прошлыми жильцами. Элли снова тянуло в депрессию, огрызалась, отказывалась проводить время вместе, и это начинало надоедать. Кравцов махнул рукой, пусть делает что хочет. В первый же вечер она опустошила бутылку виски, прихваченную в супермаркете. Пила без закуски, в полной чернухе, запершись в комнате. Он не лез к ней, смотрел телевизор, слушал жалобные стоны. В полночь она выбралась из своего убежища, предложила присоединиться к банкету. При этом выглядела ужасно, не вызывая никакой симпатии. Получив отказ, убралась обратно, вяло возмущаясь: что за русские такие — отказываются выпить! Это не русский, а подделка какая-то! Наутро выяснилось, что у нее есть вторая бутылка. День начался со знакомых стонов, перемежаемых позвякиванием бокала. Виновным оказался, конечно, он: почему не оттащил женщину от бутылки? Элли страдала под душем, а Кравцов оделся и ушел на берег. Дождя не было, но ветер разгулялся. Он сидел под камнями, смотрел, как волны атакуют прибрежный бастион, бьются в лепешку, а брызги уносятся в небо на десятки метров. Подошла Элли, закутанная в плед, бухнулась рядом. Кравцов пытался завести беседу, она огрызалась. Так и просидели битый час, уныло глядя на море.
Больше она не пила. Призналась, что ушла бы в запой, но останавливает перспектива жуткого похмелья. Сидела у себя, иногда выбиралась, чтобы перекусить или сходить в туалет. Пользоваться таксофоном на краю поселка Андрей запретил. Она и не хотела. Все ниточки оборваны, звонить некому. Что происходило за пределами побережья, никто не знал.
По телевизору показывали какую-то муть. В новостях из Москвы комментаторы захлебывались от восторга. Коммунистическая партия Советского Союза отходила на задний план. Горбачев, формально остающийся лидером СССР, сидел тише воды ниже травы. Ельцин действовал по указке Запада, его доверенные лица вставали во главе ключевых министерств и ведомств. Республики когда-то нерушимого Союза отправлялись в свободное плавание и о подписании нового союзного договора уже не помышляли. Холодная война закончилась, назревал однополярный мир во главе с благословенным Западом. По делу ГКЧП сенсационных новостей не поступало. Следователи допрашивали путчистов, восстанавливали картину мятежа. О дополнительных арестах не сообщалось, но они, несомненно, проходили. Отличная возможность под шумок избавиться от неугодных! Вадим Бакатин с серьезным видом рассуждал о реорганизации КГБ, о решительном перенаправлении его деятельности. Западу бояться нечего, меняются приоритеты. Нужны ли «западные» отделы во внешней разведке, агентурная сеть в Соединенных Штатах и европейских странах?
Слушать это было невыносимо, злость душила. И ладно бы болтовня от лукавого — но именно так и происходило. Был ли смысл в перевозке на родину ценного британского агента? Генерал Григорьев самоустранился, новое руководство просто депортирует ее обратно, извинившись перед британцами. И Элли это понимала, ходила как в воду опущенная, разучилась улыбаться. Но приказ есть приказ, его никто не отменял…
Таксист, услышав про Дувр, удивленно присвистнул — без малого двести километров! Узнав о сумме, с которой готовы расстаться пассажиры, снова присвистнул — и даже задирать ее не стал. Элли всю дорогу сидела мрачнее тучи, смотрела в окно. Майор убеждал ее перед отъездом: все будет замечательно, лишь добраться до места назначения. Генерал Григорьев порядочный человек, он их не бросит. Ни о какой высылке обратно даже речи не идет! Не быть владычице морей подругой Советскому Союзу. И то, чем владеет Элли, будет актуально еще многие десятилетия! Но как она могла поверить, если он сам себе не верил? За окном мелькали пейзажи сельской Англии, кукольные домики карабкались на холмы, устеленные ярко-зеленой травой. Дорога поднималась вверх, спускалась в низины, мимо проплывали фермы, сторожевые башни старинных рыцарских замков.
Порт Дувра гудел как улей. Таксист провел машину между бетонных блоков, заехал на общественную стоянку, дальше ехать отказался. Остаток пути шли под ручку по людной аллее, Элли не отходила ни на шаг. Стиль одежды выбрали свободный — парусиновые брюки, ветровки, компактные рюкзачки за спиной. Оба очкарики — почему бы и нет? Пониженное зрение — бывает. Андрей натянул на глаза кепку, Элли обмотала голову платком, выпустив наружу часть волос.
У причала стоял красавец паром — крупный, белоснежный, с надстройкой в три этажа. Выше ватерлинии тянулась черная полоса. Он только что закончил разгрузку, готовился принять на борт пассажиров. Навстречу валила толпа, многие с вещами. Приходилось лавировать. Это были временные трудности, и светлое будущее могло наступить еще до окончания года. Ускоренными темпами шло строительство Евротоннеля по дну Ла-Манша — между Фолкстоуном в Англии и Кале во Франции. Глубина — 45 метров под дном моря, тоннель рыли с