У причалов работали таможенные пункты. Простая формальность — предъяви документ и проходи. Европа превращалась во что-то единое, с размытыми границами, с общим экономическим пространством. Национальные особенности стран-участников тоже размывались. Лет через пять обещали полное сращивание европейских государств и даже единую валюту на всем европейском пространстве… Как-то необычно было устроено: первой линией для отъезжающих шла французская таможня, а следом за ней — британская. Получалось, что сначала ты въезжаешь во Францию, а уж потом покидаешь Британию. Возможно, в этом имелся смысл, зачем задумываться?
Таможенники бегло просматривали документы, ставили штампы. Устраивать заторы никому не хотелось. На пристани имелись пропускные пункты, к каждому выстраивалась очередь. Необходимость строительства тоннеля действительно назрела, поток пассажиров увеличивался с каждым годом. Вряд ли спецслужбы расставили людей по всем постам. На данном участке все было спокойно, тренированный взгляд скользил по лицам. Таможенник бегло глянул в предъявленные документы, пожелал приятного плавания. Шли дальше, Элли не выпускала его руку. Начиналась погрузка на паром. Повсюду были люди, смеялись, энергично препирались, стройная девица катила сумку на колесиках. Рука спутницы дрожала от волнения. Неужели и правда подвержена водобоязни? Такое не редкость — психологические проблемы, трудности с вестибулярным аппаратом… Поток пассажиров струился на борт по трапу с перилами. У трапа образовалась толкучка. Кравцов вывел Элли из-под навеса, вошли в толпу, стали продвигаться к трапу. Он уже нащупывал в кармане приобретенные билеты…
И вдруг нехорошо как-то стало, в горле образовалась сухость. На палубе было много людей. Курили мужчины, сновали члены экипажа в светлой униформе. Этот тип был какой-то незаметный. Он стоял в стороне, облокотившись на леер, внимательно разглядывал людей, поднимающихся на борт. Это мог быть кто угодно, например скучающий пассажир. Но этот профессиональный взгляд, ощупывающий буквально каждого…
Они еще не ступили на трап. Но осталось немного, семенили в общей массе. На тех, кто толпился на причале, этот субъект не смотрел…
— Черт, дорогая, я, кажется, кое-что забыл! — ахнул Кравцов и стал выкручиваться из толпы, волоча за собой Элли. Ругнулся пассажир, которому он наступил на ногу. Андрей рассыпался в извинениях. Создавать суету в планы не входило, наблюдатель мог обратить внимание. Их место тут же заняли другие пассажиры. Кравцов отходил к навесу. Элли выпустила его руку, смотрела с каким-то тихим ужасом. Под крышей было сравнительно безопасно. Тут тоже находились люди — в основном те, кто не хотел толкаться. У урны, переполненной окурками, дымили курильщики.
— Ты что делаешь? — зашипела Элли.
— Смотри сама, я могу и ошибаться. Тип справа от клюза, серые брюки, расстегнутая куртка…
Несколько минут они наблюдали за наблюдающим. Мужчина посмотрел на часы, сменил опорную конечность. Достал из кармана какие-то бумажки, бегло просмотрел и снова стал наблюдать. Похоже, фотографии — освежил в памяти лица. Человек явно был на работе. Он не выказывал нетерпения, просто стоял и выполнял свои обязанности. Тем же самым он мог заняться в любом другом месте.
— Черт, неужели он нас высматривает? — разочарованно прошептала Элли. — А ведь похоже на то. Его лицо мне смутно знакомо…
На трапе образовалась заминка. Перевернулся чемодан на колесиках. Его владелец не был богатырского сложения, справился со своей поклажей, но ушло время. Трап временно опустел. Субъект на палубе перевел взгляд ниже, стал сканировать пассажиров на причале, побежал к навесу… Кравцов напрягся, машинально сместился за столб. Отвернулась Элли. Но заминка кончилась, ручеек пассажиров потек дальше — и взгляд субъекта перебежал к нему.
— Он может стоять и не по нашу душу, — глухо сообщил Кравцов. — Мало ли, страна большая, ловят не только нас. Но мы же не хотим проверять?
— Не хотим, — грустно согласилась Элли. — И что, уходим? Через оба таможенных поста? Это будет немного странно.
Такое чувство, что она испытывала облегчение. Ждать следующего парома? Там что-то изменится? Уходили поодиночке, чтобы не бросаться в глаза. Вдоль причала тянулась аллея, уйти незамеченными не составило труда. Кипела портовая жизнь. Загружалось крупнотоннажное судно, работал механический погрузчик. Предвзято поглядывали на проходящую публику сотрудники охраны.
— Создаем праздный вид, — пробормотал Андрей. — Мы просто гуляем, никакими законами это не запрещается. Не сели на паром, это наше дело, пусть катятся к черту… Слушай, ты бы улыбнулась хоть разок…
— Не собираюсь я тебе улыбаться, — огрызнулась Элли. — Не видишь, холодает, ветер усиливается, вот-вот дождь пойдет… Куда ты меня тащишь? Эй, — насторожилась Элли, — ты что задумал?
Идея еще не оформилась. Но переправиться через пролив необходимо. Это Европа, контроль граждан практически отсутствует, выбор другого вида транспорта — скорее чудачество, чем преступление. Он не расстраивал молодую женщину раньше времени, шли по пристани, которая явно не предназначалась для прогулок. Порт лязгал и гремел, работало большое количество людей. На мужчину с женщиной никто не обращал внимания. В море вдавался пирс, венчаемый белоснежным маяком, на его стоянках почти не было судов. Но у основного причала их было предостаточно. В плотную шеренгу выстроились маломерные суда: катера, вельботы, моторные лодки. Ветер усиливался, покачивались посудины, терлись бортами друг о друга. Накрапывал дождь. Бетонный причал в этой части порта был основательно разбит, валялся мусор. Повезло со второго раза. Мужчина в накидке работал гаечным ключом на палубе вполне приличного катера. Кравцов окликнул его, описал пожелания. Британец развел руками: рад бы, но сегодня в море не выходим, надо ремонтировать мотор этой чертовой каракатицы.
— Ты спятил, — пробормотала Элли, покрываясь какой-то синюшной бледностью. — Убей меня, но на этих корытах не поплыву. Плыви один, как-нибудь справлюсь…
Каким, интересно, образом она сбиралась справиться? Перелететь пролив на дельтаплане, напевая одноименную песню Валерия Леонтьева? Вторая попытка оказалась удачной. Это был рыболовный баркас, но в «нелетную» погоду, чтобы не терять заработок, команда занималась перевозкой грузов. Мускулистые парни в брезентовом одеянии затаскивали на борт какие-то коробки, складировали их на задней палубе. Работа подходила к концу, груз укрывали брезентом, используя специальный крепеж. Суденышко было так себе, но все же не из прошлого века. Водоизмещение — тонн пять, металлические, хотя и ржавые борта. Ближе к носу возвышалась надстройка с капитанским мостиком. Баркас мог использоваться как парусник, но сейчас кливер был снят с бушприта, сиротливо возвышались две голые мачты. С палубы по трапу спустился мужчина средних лет — просоленный моряк с мозолистыми руками, переговорил с сотрудником порта, расписался на