— А что, приятель, паром уже не устраивает? — У него был раскатистый хрипловатый голос. — Если опоздали, то минут через сорок еще один будет.
— Супруга не любит большие скопления людей, — объяснил Кравцов. — Тут же недалеко — миль двадцать? — спросил он и предложил сумму, от которой, в принципе, нельзя отказаться. С палубы поглядывали члены команды — такие же просоленные, но моложе. Старый морской волк озадаченно почесал переносицу, на которой выделялся рубец — видимо, след от стычки с пиратами.
— Миль семнадцать с хвостиком, — проворчал он. В переводе на километры — примерно тридцать два. — Ладно, уговорили. — Он воровато посмотрел по сторонам. — Только чтобы портовый инспектор не засек — нам запрещено брать пассажиров… Поднимайтесь, минут через десять выходим. В трюм и каюту не приглашаем, там малость, хм… не прибрано. — Он с ухмылкой глянул на съежившуюся Элли. — За надстройкой есть сидячие места под навесом, придется потерпеть. Ну, вы сами хотели. И сразу предупреждаю: немного покачает. Меня, если что, Джерри зовут, обращайтесь…
Сопротивление было отчаянным, но недолгим.
— А меня ты спросил? — прошипела Элли, делая перепуганное лицо. — Ты садист, я никуда с тобой не поеду…
Матросы усмехались, тактично отворачивались. Элли поднималась на судно как на эшафот. Сидели на мешках, привалившись к задней части капитанской рубки, над головой трепетал брезентовый полог. Очень скоро на них перестали обращать внимание. Команда состояла из четырех человек, у матросов была масса работы. Они шныряли по палубе, поднимали трап, закручивали струбцины, чтобы не унесло брезент. Пенилась вода за кормой, надрывно дребезжал мотор. Появился член экипажа, у него были оттопырены уши, положил пару спасательных жилетов.
— Наденьте, мало ли что. — И прыснул, не удержавшись, убежал, оглядываясь.
Элли была бледнее мутного неба над головой. В случае кораблекрушения такие жилеты на несколько минут продлевали жизнь. Море вздымалось, суденышко ходило ходуном. Перекатывались по палубе незакрепленные предметы. Даже Кравцов чувствовал тошноту. Отдалялся берег Англии — портовые сооружения, краны, подходящий под загрузку паром. На этом участке — между Дувром и Кале — было самое узкое место пролива Ла-Манш. Его называли Дуврским проливом, или Па-де-Кале. Где-то здесь под морским дном кипела ежедневная работа по прокладке тоннеля. Погода не успокаивалась, порывистый ветер рвал брезент, боковая волна ударяла в борт — рулевому приходилось менять курс, двигаться зигзагами. Спасательный жилет сдавил грудь, отчаянно мешался. Но ничто бы не заставило Элли его снять. Она сидела смертельно бледная, судорожно сглатывала. Над палубой с криками носились чайки, потом перестали — берег отдалился. В море было, мягко говоря, неуютно, стихия трепала судно. Оно тонуло, затем всплывало на гребень волны, снова падало. Брызги летели во все стороны. «Малость покачает» звучало как-то издевательски. Появилось желание обнять молодую женщину, как-то успокоить. Но не решился. Слова не доходили до адресата, трещал мотор, выл ветер. Такая погода, как ни странно, считалась судоходной. Элли не выдержала, бросилась к лееру, перевалилась через перила, чуть не выпала за борт. Ее безжалостно рвало, Андрей стоял рядом, держал за шиворот. Это продолжалось долго, теперь рвало «вхолостую». Пошатываясь, Элли вернулась на место, но просидела недолго, снова побежала к борту…
На нее было страшно смотреть. Привлекательная женщина превращалась в мумию. Подбежал ушастый матрос, нагнулся.
— Ну вы как? Не очень, да? Еще не замерзли? Можете спуститься вниз, но там будет еще хуже, здесь, по крайней мере, есть чем дышать…
Кравцов изобразил витиеватым жестом: все отлично, живы будем — не помрем. Матрос, посмеиваясь, удалился. Элли снова бегала к лееру, Кравцов неотступно следовал за ней. Соображала молодая женщина неважно, вполне могла оказаться за бортом. Она стонала: это все, предел, она выбросится в это проклятое море, станет сиреной, будет являться Кравцову каждую ночь и пронзительно орать… Элли полностью обессилела, сидела раскачиваясь. Потом уронила голову ему на колени, замерла. Андрей растерялся. Элли не шевелилась. Но вроде дышала. Он укрыл ее куском мешковины, сам сидел не шевелясь, потом положил руку на ее плечо. Ветер пробирал, чувствовался холод. Но пока его можно было терпеть. Баркас старины Джерри обошел белоснежный паром — судно шло на средней скорости, осталось за правым бортом в нескольких кабельтовых. Пролив не пустовал, прыгали по волнам катера, покоряли просторы крупные суда. Мерцала в дымке плавучая платформа с краном — видимо, имела отношение к строительству тоннеля под морским дном. Элли иногда вздрагивала, издавала стоны. Ее страхи оказались небеспочвенными. Организм не переносил большие водные пространства: начиналась паника, не прекращалась тошнота. Кравцов чувствовал себя виноватым. Рука скользнула с женского плеча на волосы. Элли вздрогнула, но протестовать не стала. Налетел шквалистый ветер, чуть не сдул мешковину. Усилилась качка. Молодая женщина что-то бурчала, уткнулась носом Кравцову в колени…
Казалось, это не кончится. Но все когда-то кончается. Ненастье пошло на спад, качка унялась. Ветер продолжал свистеть, но уже не с такой одержимостью. Андрей вытянул шею — судно входило в акваторию порта. Здесь волнение было умеренным благодаря мысу и волноломам. Франция встречала хмурым небом и досадным похолоданием. Баркас двигался к краю причала, до него оставалось не больше полумили.
Зашевелилась Элли, завертела головой. Только сейчас до нее стало доходить, где она лежит. В ужасе отпрянула, прижалась спиной к надстройке. Лучше выглядеть она не стала. Облизнула губы, робко посмотрела по сторонам. Судно уверенно двигалось к причалу, сбавляло ход.
— Ты как, живая? — спросил Кравцов.
Элли задумалась, прислушалась к ощущениям. Состояние улучшалось, отступали тошнота и муть. Глубоко вздохнула, стала натягивать на плечи рюкзачок. В рубке покашливал штурман. Вышел знакомец Джерри, встал, держась за леер. Он казался каким-то напряженным, смотрел исподлобья. Возникли еще двое — лопоухий и рослый детина с засохшим рубцом под глазом. Они уже не улыбались, смотрели как-то предвзято. Андрей насторожился. Только этого им сейчас не хватало! Забеспокоилась Элли, стала приподниматься. В принципе, все пожелания читались на лицах матросов. В любой стране мира люди рвутся заработать и гибнут за металл.
— Что-то не так, приятель? — спросил Кравцов.
— Такое дело, мистер и мэм… — Джерри откашлялся. — Мы вас довезли? Все в порядке? Вот и славно. Вы же скрываетесь от закона, нет? Бежите из Англии, боитесь, что вас повяжут? А то, что ваша супруга, мистер, не любит толпу — так это дерьмо, чтобы нам на уши повесить. Мы вас переправили и теперь, значит, соучастники ваших преступлений. А это нехорошо, мы законопослушные люди, у нас семьи, нам это дерьмо вообще ни к