— Минуточку, — попросил Гуров. — Так кто вы по профессии?
— Психотерапевт. Игорь Васильевич Зощенко.
— Каждое ваше видео начиналось с одной и той же заставки, верно? Ваш сияющий профиль на черном фоне?
— Мне нравилась эта картинка, — улыбнулся Игорь Васильевич. — На ней я выгляжу… более мужественным. Значит, вы тоже смотрели мои видеоролики?
— Нет. Я не смотрел ваши программы, — ответил Гуров. — Не любитель я всего этого. А вот жена смотрела. Заставку я запомнил.
— Как тесен мир, — улыбнулся одними губами Игорь Васильевич. — Пейте чаек, Лев Иванович. Нет, вы действительно ничего обо мне не слышали?
— Клянусь. Я здесь по-другому поводу.
Игорь Васильевич с пониманием кивнул и захрустел полезным хлебцем.
— Спрашивайте, Лев Иванович, — сказал он. — Я же понимаю, что вы сюда не чаи гонять приехали. Спрашивайте. Обещаю ничего не утаивать и быть полезным. От Ирины сейчас мало толка. Я уже говорил, что ей нельзя употреблять алкоголь? Кажется, говорил. Но я ее понимаю. Очень хорошо понимаю. Очень.
Глава 6
На работу вечером Гуров уже заезжать не стал, ограничился созвоном с генерал-майором Орловым. План оперативно-разыскных мероприятий пообещал предоставить задним числом, и Орлов хоть и поворчал, но не стал развивать эту тему. Гуров, как ему было известно, слов на ветер не бросал, к оформлению документов относился с должным уважением. Поэтому, если не может сейчас, то сделает все позже — железно и в лучшем виде.
— Ладно, время уже почти девять вечера, — напомнил генерал-майор. — Докладывай. Что там у тебя?
Орлов, видимо, ужинал, и Гуров, получается, своим звонком прервал это полезное занятие. Он слышал, как на заднем фоне прозвучал голос супруги генерал-майора, и хотя слов было не разобрать, зато недовольный тон ее голоса угадывался без труда.
— Прости, Петр Николаевич, — извинился Гуров. — Завтра рано вставать, а когда тебе отзвонюсь, и сам не знаю. Жене привет от меня. Пусть не злится, работа у нас такая.
— Ничего страшного. Продолжай, — разрешил Орлов.
— Ладно, продолжаю. Пока разрабатываю версию… Тебе Крячко уже ее озвучил?
— Рассказал, что ты решил проверить, не стал ли бизнес Маковского причиной его убийства. Подозреваешь, что его бывшая могла избавиться от мужа и завладеть бизнесом единолично.
— Все верно, — подтвердил Гуров. — Но там все очень непросто. С Ириной поговорить практически не удалось — накидалась вином в самом начале. После появился ее муж, вот с ним я и побеседовал. Ну что могу сказать? Мужик он странный, со своими жизненными перипетиями. Рассказывал про свою непростую жизнь, про травлю в интернете, когда его клиентка покончила с собой. Он психолог и транслировал видео с ней на публику. После того случая был вынужден уйти из интернет-пространства, теперь вроде бы как восстанавливается. Это если коротко, он нам пока не особенно интересен. Что касается Ирины, то он утверждает, что они в день убийства Маковского были дома, а у самой Ирины, как и у него, никаких претензий к Маковскому нет. Ирина с ним практически не жила, они разошлись сразу после того, как она забеременела. Мне Маковский рассказал, что всегда помогал Ирине и ребенку, а с дочкой у него были хорошие отношения. Однако с Ириной они так и не стали близкими людьми. Тот факт, что он владел магазином вместе с Ириной, говорит о том, что он действительно не собирался бросать ни ее, ни их общего ребенка. Их дочери сейчас двадцать лет, а он до последнего момента помогал ей финансово и старался встречаться с ней как можно чаще. Во всяком случае, у меня сложилось именно такое ощущение — Маковский был хорошим отцом для своего ребенка, а также достойно вел себя с матерью Кати даже после того, как она вышла замуж. Иначе бы мог уже давно лишить ее доли в бизнесе и заправлять всеми делами сам.
— Он не о ней думал, а о дочери, — заметил Орлов. — Хотел сохранить связь именно с ней. Воздействовать на ребенка через его мать — очень правильный, хоть и не совсем честный способ. Девушка должна была видеть его положительным со всех сторон. Заботливым прежде всего. Не каким-то там козлом, который бросил семью, а тем, кто не откажется о своей кровиночки.
— Были у меня такие мысли, но, чтобы быть уверенным, нужно еще раз поговорить с Катей, а также с ее матерью. Завтра планирую навестить Диану и поеду к ней с Гойдой. Он еще раз хочет побродить по участку. А Диана, дай бог, будет в порядке. А то я ее вчера лицезрел в таком изумительном состоянии, что лучше бы и не видел. Что с этими бабами не так? Что одна, что вторая чуть что, то хватаются за бутылку.
— И не говори. Чего бы им не быть счастливыми? Первая жила с мужем ради бабла, а другая стригла деньги с его предприятия. Ну просто море любви, — с сарказмом ответил Орлов.
— Разбираешься ты в женщинах, Петр Николаевич. Научишь?
— Поживи с мое, сынок.
— Беру с тебя пример, а как же? Хоть какие-то результаты экспертизы уже есть? — спросил Гуров. — Тяжело работать вслепую.
— Есть. Эксперты обнаружили на обуви Маковского свежие царапины, что указывает на то, что смертельный выстрел в грудь он получил не в салоне «девятки». Его затащили в салон уже после того, как в него выстрелили.
— Как так? — удивился Гуров. — Я сам видел входное отверстие в спинке водительского сиденья. И оно совпадало с выходным отверстием на спине Маковского.
— Вот так. Больше эксперты пока ничего не говорят. Но скажут, я думаю…
— Он же был большим и тяжелым мужиком, — вспомнил Гуров, озадачившись еще одним вопросом. — Под ним мебель трещала, я видел собственными глазами. А теперь представь, Петр Николаевич, что я — убийца. Передо мной Маковский. С какого расстояния я должен стрелять, чтобы успеть подхватить уже мертвого здоровяка и затащить его в машину? И не просто затащить, а, мать его, разместить тело на водительском сиденье так, чтобы сложилось впечатление, что смерть его настигла именно там. Какого хрена убийца затолкал Маковского в машину? Почему не оставил лежать труп на полу? Где находился убийца, когда стрелял? Видел его Маковский перед смертью или нет? Картинку я не вижу, картинку!
— Ты вот что… Дождись заключений экспертов, — посоветовал Гурову генерал-майор. — Все ты верно говоришь, и даже то, что работаем вслепую. По горячим следам мы уже никого не найдем — всё, опоздали. Но