– В мамку, – важно ответил он. И тоже рассмеялся. – Ты иди спать, ладно? Я чашки сам помою.
Уже на пороге Алька замерла – и загадала про себя, мол, что Велька ответит, то и сбудется – про Айти, про сыск, про ведовское ремесло…
– Слушай, а у меня всё получится? Ну, то, что я задумала?
Подул ветер; зашептались-зашелестели осины – чёрные в темноте, точно опалённые.
– Если постараешься, то да, – с готовностью отозвался он, ставя чашку одну в другую и поднимаясь на ноги. – Старание – оно в любом деле… вот леший!
Велька запнулся о порог – и выронил чашки, сразу обе. Алька нырнула резко, рыбкой, упала, ободрав колени, но поймала… да только одну. Вторая упала рядом и перекатилась чуть-чуть.
– Разбилась? – пробормотала Алька, поднимаясь. Колени саднили. – Надо же, вроде нет, только трещина вон.
– Ох, Алика, да леший с ними, с чашками, горе ты наше! – сказал Велька расстроенно. – Сама-то не разбилась? Нет? Ну и хорошо. Чашек-то вон целый сервиз, на дюжину персон, куда нам столько, а ты одна-единственная… Да хватит смотреть и хмуриться, была она уже тут, эта трещина.
Посуду они в итоге помыли вместе – там и дел-то было на полминуты. Потом Велька, наказав не засиживаться, отправился в свою комнату, зевая на ходу. Уже позже, укладываясь спать заново, Алька озадачилась размышлениями, хорошее ей выпало знамение или дурное. Размышляла долго, минуты, наверное, две, но так и не определилась…
И решила считать, что всё в её руках.
«А насчёт сыска, – подумала она, – мы ещё посмотрим».
И, довольная, уснула.
Говорят, что утро вечера мудренее. Алька, увы, в отличие от баб Яси и Вельки, до полудня не чувствовала себя ни мудрой, ни умной, ни хотя бы вменяемой. Положение немного менялось к лучшему, если попить воды натощак, умыться, медленно и вдумчиво позавтракать, проверяя почту, затем сделать себе крепкий кофе…
Однако Дрёме, как выяснилось, было по силам справиться и с этим препятствием.
Часов в десять телефон завибрировал. Кое-как нашарив его спросонья, Алька глянула на экран – и основательно зависла, пытаясь осмыслить и принять сразу три вещи.
Во-первых, Дрёма так и не удалился из того дурацкого чата про Костяного.
Во-вторых, он его переименовал в «Ведовские делишки» и добавил кучу постороннего народа.
В-третьих, он скинул туда свою фотографию на фоне тёти-Тининой кондитерской – и не просто так, а в компании каких-то незнакомых улыбчивых придурков, которых Алька про себя обозвала «рыжей рожей», «разбойной рожей», «подозрительной бабой» и «малолетним готом».
…и подписал: «Идём опрашивать важную свидетельницу!»
– Тётя Тина! – Альку аж подбросило на кровати; сонливость испарилась, пульс зачастил, и в целом эффект был как от двух чашек кофе залпом натощак – тревожность проснулась, а ты ещё нет. – Вот леший! Надо спасать!
Кого спасать и от кого – она и сама пока не решила, но усидеть на месте просто не могла.
Алька в рекордные сроки умылась, влезла в тёплый вельветовый сарафан и взбила кудри, сама себя ругая: зачем прихорашиваться-то, перед кем? От вчерашнего вечернего перекуса в холодильнике остались блинчики. Она наскоро перекусила, запивая их крепким чёрным чаем, ещё разок почистила зубы, дыхнула себе на ладошку, убеждаясь, что пахнет мятой, а не начинкой блинов…
– Ты куда, Алёночек? – высунулась из своей комнаты баб Яся. – На свиданку собралась, что ли?
– Да при чём здесь свидание? – возмутилась Алька… а потом сообразила, как всё это выглядит со стороны, и хихикнула. – Не, баб Ясь, я иду решать проблемы. А ты не помнишь, куда я вчера выгрузила свою обувь из чемодана?
– Это у Вельки надо спрашивать, он у нас по хозяйству, – озадачилась баб Яся. – В шкафу у двери, что ли, посмотри…
Любимые тёплые сапоги на платформе Алька в итоге отыскала в тумбе. Зашнуровала, потопала на месте, проверяя, удобно ли, накинула куртку – и выбежала на улицу, на ходу наматывая шарф.
«Может, такси взять? – промелькнуло в голове. – Хотя я, наверное, дольше ждать буду…»
До центра она добралась минут за двадцать – рекорд, не иначе какой-нибудь мелкий городской нечистик дорожку спрямил. По пути успела навоображать всякого: и разрушенную кондитерскую, и покалеченных сыскарей… Трижды обругала себя дурой, которая ведётся на провокации; дважды попыталась позвонить Дрёме, в последний момент струсив; в итоге уверилась, что бежит зря и его там уже вообще нет – наверняка ведь сделал, что хотел, и пошёл дальше…
Чего она не ожидала увидеть, так это как тётя Тина будет прыгать вместе с Дрёмой наперегонки по клеточкам, нарисованным на брусчатке перед магазином.
Кто-то снимал их на видео; кто-то просто ржал. «Рыжая рожа» с фотографии – высоченный парень, кудлатый и в веснушках – держал пальто Дрёмы и с философским видом пил чай из стаканчика, а остальная команда курила чуть поодаль, на лавочке, бурно что-то обсуждая.
– О, Алика! – радостно замахал Дрёма сразу обеими руками, издали увидев её. – Наконец-то! А у меня тут, видишь, важный допрос: всегда было интересно, как играли в классики несколько веков назад, и вдруг я встречаю живую свидетельницу… Дай мне три минуты, закончим, и я всё расскажу.
Алька возмутилась, рассердилась, опешила, открыла рот, чтоб высказать всё… да так и закрыла. А ещё поняла, что не сердится на Дрёму – и больше ни капельки не боится с ним говорить. Может, потому что времени прошло достаточно; может, потому что слишком много чувств одновременно в человека не помещается, а она с утра порядочно переволновалась. Или, может, потому что Дрёма был такой лёгкий, как пёрышко, и полный радости.
Поди-ка загони себя в самобичевание и тоску – с таким-то человеком рядом.
– Невыносимый, да? – скосил на неё взгляд рыжий парень. Когда он повернул голову, то оказалось, что верхняя часть лица у него изуродована шрамами – лоб, вокруг глаза, половина щеки. – Креслав Ружин, – добавил он, перехватив пальто поудобнее и протянув ладонь для рукопожатия.
Ладонь оказалась горячая, горячей даже, чем у Айти.
– Алика Василёк, – представилась Алька, колеблясь, стоит ли уточнять про ведьму и всё такое; решила, что нет, потому что наверняка в сыске на неё было досье или что-то типа того. – Вы из команды Дрёмы, да? Давно вместе работаете?
– Года четыре как, – фыркнул Ружин. – С тех пор как случайно спалил офис, где работал, и чудом остался жив.
– Ого, – удивилась Алька вежливо. – Вы колдун, да?
– Что-то вроде, – усмехнулся он. – Опа, закончил.
Дрёма и впрямь допрыгал до конца, немного шутовски поклонился хихикающей тёте Тине и направился к ним. Алька успела только шепнуть Ружину, прикрываясь ладошкой:
– А он