Коротко поклонившись Совету, мужчина повернулся к Элаю и дальше обращался только к нему.
— Есть основания полагать, что роковой удар, прервавший жизнь королевы Сивиллы, был нанесен ее сыном, принцем Тирианом, — сразу перешел он к делу.
Его фраза взорвала повисшее было в зале молчание.
— Невозможно!
— Заговор!
— Фальсификация!
— Орудие преступления найдено рядом с телом. На рукоятке инкрустация в форме инициалов принца, — невозмутимо продолжал дознаватель.
— Кто угодно мог взять этот нож! Риан разбрасывал их, где придется!
— Подлог!
— Подставили!
— Также имеется служанка, которая видела, как королева заходила в свои покои с принцем Тирианом, — добавил дознаватель, сохраняя ледяное спокойствие.
— Девка лжет, — сказали уже тише.
— С чего бы ему убивать собственную мать? — рявкнул когтистый. — Что за бред?
— Также имеются показания целого ряда жертв, пострадавших от вспыльчивости принца и негативного проявления знака скульптора, — скучающим тоном произнес дознаватель. — Есть неопровержимые доказательства, что в его случае драконья кровь взяла верх, и инициация имела крайне негативные последствия, необратимо разрушившие личность.
На это ни у кого не нашлось возражений, и советники притихли. А Элай с восторгом и ужасом понял — они вполне допускают возможность того, что королеву убил ее собственный сын. Совсем, что ли, Риан рехнулся? И что еще за такие жертвы?
— Это скандал, — вздохнул старик, промокнув слезящиеся глаза. — Невозможно признать короля сумасшедшим.
— Слухи уже расходятся. А хорошенькие служанки разбегаются из дворца как мыши с тонущего корабля. Где это видано! В королевском дворце не найти пригожую девку! — с искренним возмущением выдал молчавший до этого советник с напомаженными темными волосами.
— Тириан и не король, — напомнил Чезарь. — Мы не приносили ему присягу.
— О чем вообще спор? — раздраженно вздохнул Луциан, побарабанив тонкими пальцами по столу, и его аккуратно подстриженные ногти не оставляли царапин. — На одной чаше весов младший принц, садист и убийца, на другой — старший, наследник престола по праву, с легендарными знаками и красоткой-женой.
— И армией красноперых, — веско обронил тучный. — Наш совет — профанация, не так ли?
— Не так, — ответил Элай. — Я не собираюсь упразднять совет и вовсе не стремлюсь брать бремя власти лишь на свои плечи. Но нас ждут большие перемены.
Два года спустя
Письмо доставили специальной почтой, и Элай, вскрыв конверт, запечатанный сургучом с оттиском змеи и чаши, пробежался взглядом по неожиданно пространному тексту. Обычно письма из лечебницы, где содержался Тириан, были весьма лаконичны и напоминали сухой отчет, аналогичный тому, что лекарь давал о состоянии Инея: без изменений.
Но теперь…
«Со скорбью сообщаем о трагедии… Убийцу ищут, но… Лечение все равно не давало результатов…»
Последнее выглядело жалкой попыткой уйти от ответственности. Все же преступник умудрился устроиться в крепость, поработать там какое-то время, не вызвав никаких подозрений. Впрочем, защита лечебницы рассчитана на то, чтобы никого не выпускать. А вот проникнуть в нее, похоже, куда проще.
— Что-то случилось? — чутко вскинулась Вив, которая рисовала у окна.
— Тириана убили, — сказал Элай, глядя перед собой и не видя ни строчки.
Два года назад Тириана упрятали в специальную лечебницу для тех, кто не справился с инициацией драконьей кровью. Куда больше это место напоминало тюрьму строгого режима: беспрецедентные меры защиты, профессиональная охрана с драконьими знаками. А в качестве целебной меры разве что регулярное кровопускание, дабы облегчить симптомы.
Тириан и правда рехнулся. Свидетелей оказалось не меньше десятка, и им даже не пришлось ничего говорить — достаточно было показать, что сотворил с ними принц. Тириан возомнил себя великим скульптором и придумал собственную подпись, которую оставлял на телах несчастных.
Дознавателя слегка смутил тот факт, что на теле королевы подписи не оказалось. Но свидетельница — служанка, которая пряталась в коридорной нише, — клялась и божилась, что Тириан заходил к матери. И дознаватель видел — не врет. Так что Хильда, его кузина, зря волновалась. Это дело было ясным с самого начала. А что нет подписи, так может, не успел…
— Его убили? — ахнула Вив. — Как? Кто?
— Выглядит как месть, и тамошний дознаватель уверен, что убийца или брат, или жених одной из жертв Тириана, — ответил Элай, пытаясь понять, что чувствует.
Ни скорби, ни особого облегчения… Разве что жалость к мальчику, с которым он когда-то играл в мяч. Но малыш со славной улыбкой умер давным-давно.
— Мне жаль, — неуверенно произнесла Вив, но после сдула кудрявую прядку, упавшую на глаза, и честно призналась: — Вообще-то не жаль. Я даже немного рада. Честно, я бы не стала искать убийцу.
— Его следы потеряли в порту, и похоже, он сбежал из страны.
Вив подошла к Элаю и устроилась у него на коленях, обняв за шею, а он поцеловал ее в щеку — туда, где осталось пятнышко зеленой краски.
Последние два года были самыми счастливыми в его жизни, хоть и очень хлопотными.
Часть забот Элай щедро переложил на совет. Одним из первых своих приказов он расширил его до тридцати человек, введя туда представителей каждой провинции, но оставив за собой право окончательного голоса. Хильда выступала в совете за Айдану, но вскоре кому-то придется сменить ее на этом посту — она собиралась с головой погрузиться в грядущее материнство. Денфорд трясся над ней как драконица над яйцом и мог думать только о предстоящем пополнении их семейства, так что от него тоже мало толку.
Элай подумывал предложить ее кресло Арну — седой кочевник недавно уступил место главы клана одному из своих сыновей, но его ум оставался все таким же острым. Элай представил, как вытянутся лица важных советников, когда рядом с ними сядет вождь красноперых, и не смог удержать улыбки — не исключено, что Арн предпочтет сидеть на принесенном с собой ковре. Но это было бы отличным напоминанием о том, что млечники теперь часть их народа.
— Как твоя картина? — спросил Элай.
— Продвигается, — ответила Вив и добавила без лишней