Он вышел из-за зеркала и подошел к диванам. На его лице застыла мрачная гримаса.
— Опасен сей человек, — задумчиво произнес он. — Необходимо предупредить блудницу. Ну а если он окажется упрямцем, то придется принимать серьезные меры в отношении него. Нельзя допустить, чтобы он продолжал сеять смуту на поле, где я пожинаю свою жатву.
Девушки непонимающе переглянулись.
Маммон достал из кармана айфон и выбрал нужный номер из списка контактов.
Глава 35
Постоянно оглядываясь, словно ожидая преследования, Киппен поспешно миновал безлюдный синий коридор и вышел в темный танцзал. Девушка-бармен все еще стояла за стойкой и записывала что-то в журнал.
Киппен подошел к бару и задумчиво произнес:
— Странные существа.
Барменша подняла на него глаза и заинтересованно спросила:
— Что вы имеете в виду?
Киппен игнорировал ее вопрос. Он достал из внутреннего кармана бутылку коньяка и сделал большой глоток. Утерев капли с подбородка, он произнес, будто размышляя вслух:
— Что же это за чертовщина?
— Но что там произошло?
Словно очнувшись, Киппен сделал еще глоток, завинтил крышку на бутылке и спрятал ее обратно в карман. Он пристально вгляделся в глаза барменши. Те были серого цвета с темно-зелеными прожилками, подвижными и живыми, в общем, никак не походили на «стеклянные» глаза близняшек из зеркальной комнаты.
Киппен облегченно вздохнул:
— Скажите, у них всегда были такие глаза?
— Какие? — настороженно спросила барменша.
— Ну как вы описывали, бледно-серые и неподвижные, словно остекленевшие.
Барменша изменилась в лице:
— Нет, они должны быть насыщенно голубыми, почти васильковыми.
— Третий случай, — заключил Киппен. — Такая массовость не может не настораживать.
— Может, вирус?
— Угу, вирус, но только в головах. Скажите, сестры были набожными?
— Я вас умоляю! Из синагоги — на шест. Да они у нас самые отъявленные нигилистки. Ни во что не верили. Только тусы и бабки колыхали их.
— Представьте себе, теперь они рассуждают о вере.
— В Бога?
— Скорее в дьявола.
— Знаете, Сол был большим выдумщиком. Нам с ним никогда не было скучно, он все время что-нибудь затевал. Например, он ввел в клубе правило. Все наши — даже Максуд с Рустамом! — должны были в течение месяца читать какую-нибудь определенную книгу, в основном это была философия, и общаться друг с другом цитатами из этой книги, пускай даже и не в тему. Кого мы только не перечитали. И Лао-цзы, и Сенеку, и Хайяма, и Монтеня, и Екклесиаста. Прикольнее всего получилось с «Дао де цзином», — барменша невесело улыбнулась, но снова нахмурилась: — Но откуда они набрались про дьявола, ума не приложу. Хотя, может, из Ницше?
— Это мне и предстоит выяснить. Но прежде надо разыскать Мию Мегу. Не поможете?
— Надеюсь, Солу не навредит вся эта шумиха вокруг его имени?
— Это никак не навредит Рую. Наоборот, это поможет мне разобраться в происходящей в вашем городе чертовщине и восстановить справедливость, совершенную в отношении него.
— Хорошо, тогда я скажу. Вообще, Ми-Ми живет в Кабардинке, но разъезжает по всему побережью. Сол обмолвился, что на этот раз она сняла квартиру у нас в центре.
Барменша черкнула что-то на клочке бумаги и протянула его Киппену:
— Вот адрес.
Киппен бегло посмотрел на листок и спрятал его в блокнот:
— Спасибо. Прости, я так и не узнал, как тебя зовут?
— Блейк.
— Будь начеку, Блейк.
— Не беспокойтесь, мне не привыкать.
Киппен покинул темный и безлюдный ночной клуб с тревожным предчувствием чего-то недоброго.
Глава 36
На дверной звонок никто не открывал. Киппен достал из кармана клочок бумаги, полученный им от барменши «Неона», и сверился с записью. Адрес был тот. Он повернул ручку — дверь была заперта. Он вновь нажал на кнопку звонка и не отпускал ее до тех пор, пока за железной дверью не послышались шаги и недовольный женский голос. Киппен мысленно собрался.
Дверь открылась. На пороге квартиры стояла высокорослая, фигуристая девушка с черными длинными волосами, собранными на затылке в конский хвост. Мия Мега собственной персоной, мысленно отметил Киппен, девушка, совершившая фурор в Интернете. На ней был черный атласный халат, с неряшливо заштопанным разошедшимся швом. Под блестящим, тонким атласом отчетливо угадывалось отсутствие нижнего белья. Привлекательное лицо девушки портили ссадины и гематомы от побоев, но они были старательно скрыты макияжем. Киппен невольно вспомнил последний просмотренный видеоролик, на котором Мию избивал и насиловал сильно нетрезвый Карчетов.
— Простите за беспокойство. Вы Милана Акопова, не так ли? — нарушил он молчание. — Или лучше обращаться к вам Мия Мега?
Милана без малейшего стеснения разглядывала мужественное лицо Киппена и его атлетическую, сухопарую фигуру:
— Зови меня Мия. А ты красавчик.
Киппен почувствовал себя неуютно под пристальным взглядом бледно-серых, почти прозрачных глаз Миланы, таких же точно безжизненных, как и у сестер из «Неона». Верхние веки Миланы были густо подведены черной тушью, что делало ее глаза боле выразительными.
— Я журналист, мое имя Семен Киппен. Мия, не согласились бы вы дать мне небольшое интервью?
— Дать могу. А на счет интервью подумаю, — Милана рассмеялась и отступила в прихожую, жестом приглашая Киппена: — Проходи в спальню.
Киппен прошел через прихожую, ожидая какого-нибудь подвоха, и вошел в спальню. Бордовые шторы были плотно задернуты, и в спальне царил полумрак. Однако даже слабое освещение не могло скрыть страшный беспорядок: по полу была разбросана одежда вперемешку с осколками стекла и обломками мебели, а в воздухе висел тяжелый запах цветочных духов и алкоголя. Киппен быстро отыскал глазами необычный предмет, выбивающийся из общего антуража. Нечто подобное он и ожидал увидеть. На журнальном столике у дальней стены стояла небольшая сказочная избушка с треугольной крышей и печной трубой, крылечком, дверью и открытыми ставенками на окошке, за которым поблескивало что-то стеклянное. Это была скрытая видеокамера, предназначенная для родительского контроля за младенцем. Однако сейчас, будучи направленной прямо на кровать, она использовалась для того, чтобы фиксировать шалости взрослых.
Милана вошла в спальню:
— Не обращай внимания на беспорядок. У меня совершенно нет времени на уборку. — Она расправила на кровати черную атласную простыню, села на край и похлопала рукой рядом с собой. — Ну садись рядышком, журналист, так и быть, дам тебе… интервью. И обращайся ко мне на ты.
Киппен не сдвинулся с места, оставаясь стоять там, где видеокамера не захватывала