На прощание Джонатан пожал мне руку и сказал:
– В следующий раз обязательно прокатимся. Я всё помню.
Я кивнула.
– Ты береги себя, – сказала я.
Он печально улыбнулся.
– Этого как раз не могу. У нас там война идёт.
Глава 30
В расписании пожарных дежурств каждый стоял где-то раз в две-три недели – слишком часто, чтобы успеть забыть, как это страшно, однако же и слишком редко, чтобы привыкнуть.
Второе дежурство, на этот раз полуночное, с двенадцати до двух, мне назначили сразу после приезда Джонатана, а в напарницы из всех волонтёров Женской службы определили почему-то Сьюзан. Лучше, конечно, Сьюзан, чем леди Тортон, или вообще кто-то незнакомый, но и с ней мне страшно не хотелось идти.
Сьюзан дала мне поспать несколько часов, потом разбудила. Мы укутались, как могли, и нырнули в густую темноту. Стоял жуткий мороз, едва вдохнёшь – воздух точно иголками ноздри колет.
– Сегодня будет тихо, – сказал предыдущий постовой, передавая нам смену. – Новолуние же. Для самолётов слишком темно.
Новолуние или что, а стоять в открытую под самым небом придётся. Путь на верхотуру дался мне на этот раз ещё труднее; на лестнице не разглядеть было даже Сьюзан, которая поднималась прямо передо мной. От холода все внутренности сжались, точно меня сковал страх; дышать стало трудно. Трудно стало и удерживать себя здесь, в реальности – мысли сами стремились унести меня далеко-далеко. Когда мы наконец поднялись на шпиль, я была совершенно никакая. Причём и душой, и телом.
Я упёрлась ладонями в парапет и уставилась на ноги. Сердце колотилось в ушах.
– Ого! – послышался рядом голос Сьюзан. Она стояла, задрав лицо к небу.
Я тоже подняла глаза. И тоже охнула. По небу рассыпались тысячи звёзд, нет, десятки тысяч, сотни. Тысячи тысяч. Больше звёзд, чем я когда-либо видела – так много, что они сливались в широкую светящуюся полосу посреди неба. Я смотрела и не могла оторвать глаз. Много раз за то время, что я жила со Сьюзан, мне доводилось видеть в небе звёзды. Но никогда прежде они не выглядели так, как сейчас.
– Это потому что ночь очень ясная, – сказала Сьюзан. – Ни облаков, ни луны, да ещё светомаскировка у всех.
Мне даже начало казаться, что в свете звёзд лицу как-то теплее, хотя дыхание по-прежнему выходило облачком пара.
– Жалко, что нет бумаги с собой, – сказала я. – Нарисовали бы сейчас карту звёзд.
– О, это уже сделали, – сообщила Сьюзан. – И отдельные сочетания звёзд, созвездия, имеют названия. Вот присмотрись, где звёзды поярче. Видишь вон ту, вот эту, вот эти две и там ещё одна? Получается как бы квадратик, а потом изогнутая линия? Это Ковш Большой Медведицы.
Я стала вглядываться, куда она показывала, но ничего различить не могла. Звёзд вокруг было слишком много, чтобы можно было выделить какие-то конкретные.
– Почему медведица?
Сьюзан обратила ко мне лицо. Она улыбалась.
– Среди созвездий вообще много зверей. Целый зоопарк.
Она попыталась показать мне другие. По её словам, там были лев, рыбки, гончие собаки.
– А вон Дракон, – напоследок сказала она.
Дракон на краях небесной карты.
– Настоящий? Или придуманный? – спросила я.
Сьюзан обняла меня за плечи.
– Все драконы – придуманные.
Я уже совсем забыла бояться, пока вдруг не споткнулась о край шифера и не повалилась с ног. Удержал меня только парапет. Стоило мне перестать кувыркаться, как страх накатил с прежней силой, да так резко, что меня чуть не вырвало.
Сьюзан оттащила меня от парапета.
– Да тебя трясёт! – воскликнула она.
Трясёт, ещё как.
– Что именно тебя так пугает?
– Сама не знаю.
Я подняла опять глаза на небо. Сьюзан же не боится.
– Звёзды потрясающие, – сказала я. Из окна маминой квартиры я никогда их не видела – из него было вверх как следует не посмотреть. Ну или, по крайней мере, я не пробовала.
– Знаешь, тебе ведь не обязательно именно в пожарной охране дежурить, – тихо сказала Сьюзан. – Давай мы тебе другую полезную работу сыщем.
Вот поэтому я и боялась с ней идти.
Я покачала головой. Для меня это была как бы такая сделка: пусть страшно, зато я знаю, что моему Джейми ничего не угрожает. И Сьюзан тоже, и всем.
– Уверена? – спросила Сьюзан.
– Не отговаривай меня.
– Не буду. Потому что на самом деле здесь тебе ничего не угрожает – во всяком случае, не больше, чем на земле. Ты подумай сама. Можно ведь быть в полной безопасности и не чувствовать этого.
Наверно, можно. Откуда мне знать. Угроза – вот единственное, что мне доводилось чувствовать.
Несколько дней спустя, после обеда, я громко постучала в дверь Рут.
– Я занята! – крикнул голос из-за двери.
С того дня, как мы узнали про её бабушку, Рут стала ещё более замкнутой.
Потом из двери высунулась голова.
– Мне что-то пришло?
– Нет.
Она хотела было снова захлопнуть дверь, но я подставила ногу.
– Расскажи про бабушку, – потребовала я.
Она прищурилась.
– С чего это?
– Хочу послушать про бабушек, – призналась я. – Они, наверно, милые. У меня своей нету же.
– Должна была быть.
– Я её не знала.
Рут вздохнула. Немного приоткрыла дверь. Я протиснулась внутрь.
– У тебя тут холодно, – заметила я.
– Страна у вас такая, холодная. – Она села за письменный стол и взяла карандаш. – Я занята.
– У тебя есть бабушкина фотография? Вообще семейные фотографии есть? – не отступала я.
– Какое твоё дело, – бросила Рут.
Тогда я сказала:
– Я тебе не враг.
Она молча подняла на меня глаза.
– Да, не враг, – повторила я.
– Я – из Германии. Я враг. Тебе. Забыла?
– Ты ненавидишь Гитлера ещё больше, чем я, – сказала я.
– Это верно. Но про бабушку всё равно рассказывать не собираюсь.
Я молча ждала. Наконец, не поднимая глаз от стола, она проговорила:
– То, что есть у меня на душе, должно остаться глубоко внутри. Если я позволю этому просочиться наружу… Если начну тебе рассказывать, достану фотографии – я развалюсь на куски. Не смогу больше всё это терпеть. Не смогу учиться, не освою что мне нужно освоить, в итоге не смогу помочь родным. Если приоткроюсь, мне конец.
Она выговорила эти слова ровным, тихим голосом.
Я сказала:
– Я знаю, каково это.
– Так я и думала, – ответила она. – А теперь уходи.
Глава 31
Окончились последние заморозки, и зелёные проталины возвестили весну. У нас в загоне за домом поселилась огромная белая свинья. Сьюзан с леди Тортон назвали её