– Может, и не будет особо злиться, – предположила я.
С видом полного самообладания Рут ответила:
– Она будет рвать и метать.
И леди Тортон рвала и метала. Она вышла из машины и встала перед нами, скрестив на груди руки. Верхняя губа у неё подёргивалась. С минуту, которая длилась вечность, она молча стояла и злобно рассматривала нас с Рут.
Наконец, я не выдержала.
– Я обещала Мэгги, что буду работать с Иви, – говорю.
– И как давно вы этим занимаетесь без моего разрешения?
Я уставилась в землю. Руки застыли, Иви давай удила натягивать.
– Ада?
– Я ездила верхом всё лето, – отвечает за меня Рут.
– Только на Коржике, – говорю. – Коржик мой. Я могу разрешать на нём кататься кому захочу.
– Ты позволила приезжей из Германии вторгаться на мою территорию, вопреки моим прямым запретам и невзирая на то, что особняк используется для государственных нужд в войне против Германии? – Таким тоном можно было, наверно, распилить железо.
– Джонатан сказал, что…
– Ни единого разу я не переступила порог вашего дома, – негромко произнесла Рут. – Ни разу не заговорила ни с кем. Я не шпион. И Гитлера я ненавижу.
– Совершенно не имеет никакого отношения к делу, – оборвала её леди Тортон. – Кажется, я ясно выразилась. Вы обе меня крайне разочаровали. – Покачала горько головой и добавляет: – Надеюсь только, что моя дочь не была в это вовлечена.
– Нет, мэм, – говорю. И про себя радуюсь, что это, хотя бы отчасти, правда.
– Значит, сейчас вы отправляетесь домой, – продолжает леди Тортон. – Лошадей ставите в стойла и без промедления идёте в дом. Там мы со Сьюзан будем с вами разбираться.
В молчании мы побрели шагом домой. Глухо цокали о дорогу копыта. Вокруг кружили и мелькали ласточки. Вдруг на меня как накатит волна возмущения. Я не удержалась и говорю:
– А всё-таки Коржик действительно мой, и я им распоряжаюсь!
– Мы знали, что нарушаем запрет, – говорит Рут. – Сами взяли на себя этот риск, вот и попались.
– Но это же чушь! Ты не шпион!
– Не шпион, – откликнулась Рут. – Но это не важно.
– Лорд Тортон тебе доверяет. И Джонатан доверяет.
– А леди Тортон – нет. И не доверяла с самого начала.
Я в бессилии взглянула на неё и говорю:
– Прости, мне жаль, что так вышло. Я не хотела впутывать тебя в неприятности.
До этого она ехала с серьёзным лицом, даже скорее встревоженным, а тут вдруг рассмеялась.
– А мне не жаль! – говорит. – Мне удалось хотя бы несколько месяцев поездить верхом. И как бы там леди Тортон ни злилась, она же не Гитлер. Убивать нас или там за решётку сажать она не станет.
– Сьюзан зато будет злиться, – проговорила я, и внутри у меня всё скрутило. Ни разу ещё не доводилось мне сделать что-то, из-за чего Сьюзан пришла бы в ярость. «Ничего, лошади – это хорошо, – сказала я себе. – Рут нужны были лошади».
Мы поставили лошадей в стойла, причём Фреду не попались, и медленно пошли в сторону дома. Стоило нам миновать последний поворот тропинки, как Рут шумно втянула в себя воздух и простонала:
– О, нет.
Я посмотрела вперёд.
По дороге к дому подъезжал телеграфный курьер.
Глава 38
Мы с Рут остановились, как вкопанные. Её пальцы нащупали мою ладонь.
– Может, не Джонатан, – говорю.
Курьер слез с велосипеда. Постучал в дверь.
Рут говорит:
– Может, попал в плен. Или ранен. Или пропал без вести.
На порог вышла леди Тортон. Увидела курьера. Лицо её побелело.
Я говорю:
– Может, ему пришлось спрыгнуть с парашютом на вражеской территории.
Леди Тортон выдернула телеграмму из рук парня. Вскрыла дрожащими пальцами. Глаза её закрылись, и она рухнула на землю.
– Он же был здесь вот только недавно, – шепчу я. – Всё с ним было нормально.
Рут сжала мою ладонь, а по щекам потекли слёзы.
Сьюзан отвела леди Тортон наверх, в её спальню. Мы с Рут остались внизу. Где был Джейми, не знаю; о том, как скажу ему, я боялась даже подумать.
– Теперь телеграфный курьер приедет и к Мэгги, – сообразила я. Проедет по школьной аллее к входным дверям, пока Мэгги со страхом будет следить за ним из окна класса.
– Мы ничего не можем с этим сделать, – ответила Рут.
Сверху донёсся долгий, протяжный вой. Я зарылась головой в диванные подушки и попыталась проглотить слёзы.
– Я его почти не знала, – сказала Рут, – но думаю, мне бы он нравился.
– Мне он нравился, – отозвалась я. – Очень.
В дом вошёл Джейми с корзинкой овощей, которые он нарвал в огороде.
– А где пойло для миссис Рочестер? – спросил он. – Пора кормить!
Пойло ещё стояло на плите, кипело. Успело пригореть ко дну, но миссис Рочестер на такое наплевать. Я вылила его Джейми в ведро и говорю:
– Ты подожди, пока остынет, потом дашь.
А Джейми всмотрелся внимательно мне в лицо и спрашивает:
– Что случилось?
И я просто не могу, не могу произнести эти слова. Тогда Рут говорит за меня:
– Джонатан Тортон погиб.
– Нет, – мотает головой Джейми. – Нет! Нет-нет-нет-нет!
– Да, – говорю.
Он бился и рыдал в моих объятиях, но я крепко держала.
Мы с Рут приготовили ужин, однако поел только Джейми. Потом мы заварили чайник чаю, и когда Сьюзан спустилась в гостиную, я протянула ей кружку.
Она отхлебнула, и на её глаза навернулись слёзы.
– С сахаром, – заметила она. – Ты всегда мне кладёшь. – Она потёрла ладонями лицо. – Ну и день, просто ужас.
– Что будет с его телом? – спросила я. Не хотелось даже в мыслях представлять себе Джонатана Тортона в деревянном ящике.
– Самолёт взорвался над Английским каналом, – ответила Сьюзан. – Тело найти невозможно.
Джейми взвыл. Сьюзан притянула его к себе на колени, обвила руками и сказала:
– Это даже лучше. Воинов всегда хоронили в море, такая традиция.
Мы отправились спать. Я поставила на окно светомаскировку и в пустой темноте комнаты забралась в кровать. Думалось о Мэгги. Когда до неё дойдёт телеграмма? Что она будет делать?
Дверь открылась, на пороге стоял Джейми в пижаме. Волосы растрёпанные, в руках кот.
– Боврил так расстраивается, что не может уснуть, – сказал он.
– О, Джейми. – Я протянула к нему руки, и он прижался ко мне, тяжело дыша. Боврил неподвижно замер между нами. Думаю, он понимал, как нужен сейчас Джейми.
Спустя пару минут пришла Рут.