Народ, что тогда на встречу собрался, замолчал.
Задумался.
А Человек-без-Лица продолжил о своём. Вроде, и задумчиво говорил, а так что каждое слово заставляло думать, да под непривычным углом на жизнь смотреть. Вот, мол, сами подумайте, с чего это тут китайцы права качают, в нашей стране? Угнетённые? Да какие они угнетённые? Мол, их тут на строительстве железных дорог тысячами морили? Так, кто их сюда звал то? Негров хоть как рабов везли, а этих? Они ж сами сюда, как тараканы в трюмах, ехали. За деньгами. Да работой! А, отчего это? Так, они ж всю свою страну загадили — откуда опиум то на нашу с вами родину попал? Думайте! Как раз китайцы хитрый план по захвату наших просторов и провернули! Чтобы потом самим расселиться! О, они умеют планировать на столетия вперёд!
— А с парнями из AIM вместе действовать не пробовали? — Хуц-Ги-Сати вынырнул из воспоминаний и обратился к негру.
ДаШон как-то сразу напрягся, весь его вертлявый расслабон исчез.
— А тебе что? Ты, вообще, кто? Ты русский, ты откуда про них знаешь? А? Ты из охранки⁈
Полез, в грудь пальцами тыкает, глаза дурные…
Нет, точно, с этими дело иметь нельзя, дёрганые, да дурные.
Хорошо, перегрузка закончилась, бригадир грузчиков с бумагами пришёл, давайте, мол, подписывайте.
Разошлись.
Негр только, как в кабину садился, зыркнул, пробормотал что-то, да Хуц-Ги-Сати уже внимания не обращал, рукой только махнул.
Пора было в обратный путь.
Может, и риэлтор уже что толковое скажет.
Выруливая с терминала, Хуц-Ги-Сати думал, что если дело нормально пойдёт, к середине весны можно будет уже и бумаги на получение гражданства подавать.
А что?
Он осторожно узнавал, что там, да как, оказалось все до странности просто.
Пишешь заявление — одно в полицию, его несёшь по месту прописки. Второе отправляешь депешей в специальный отдел МИД, который и передает это в САСШ.
Вроде должны в течение месяца рассмотреть.
Если всё нормально, иди на все четыре стороны.
Все, кого ни спроси, в один голос говорили — САСШ никому не отказывают.
Всё правильно, подумал Хуц-Ги-Сати, они понимают, что им нужны люди, которые будут сами делать себя. Можно и свой бизнес замутить, как он в том, нормальном мире и сделал. Если честно, до полноценного бизнеса он не дотягивал, но лиха беда начало!
В его голове уже складывался простой и надёжный план.
На деньги за домик и «Медведя» (тут сердце, конечно, ёкнуло), они берут в лизинг трак там, в Штатах. Хотел поначалу и «Медведя» перегнать, но почитал о том, сколько это тянется и как оформляется, проклял русскую бюрократию, плюнул.
Значит, думал он, наблюдая за трассой, трак возьму. Ну и на тамошние права сдать придётся, это он тоже узнал. Вроде и здешние там в какой-то зачёт идут. Прочитал, что сдать можно, да и закрыл страницу. С остальным на месте разберётся, чай не впервой.
Пока учиться будет, что-то да придумает с работой. Можно и грузчиком, а можно и охранником куда, или вышибалой, Правда, вроде, у них там для этого тоже лицензия нужна, но это он как-нибудь организует.
Машке проще, официанткой, да поварихой пойдёт, как и тут. Это они тоже узнавали, вроде даже, медкнижку заново оформлять не надо.
Жильё какое-никакое — снимут. Много ли им надо для начала то!
Да ещё и подъёмные же дадут, при получении гражданства!
Надо пользоваться!
А там — первым делом найдёт парней из AIM.
Они и подскажут, что и как дальше делать!
Что именно делать, для чего ему парни из AIM — он, честно говоря, и сам не смог бы объяснить. Но они были частью его жизни в том, привычном мире, и он тянулся к этому привычному.
К авторитету Человека-без-Лица, к привычной объединяющей ненависти, понятным врагам и жизни, где есть только ты. И — твои соратники по борьбе.
Хотя, — задумался он вдруг, — была ли эта борьба-то?
Но тут же прогнал непрошенные сомнения.
И сосредоточился на дороге.
* * *
Сложнее всего оказалось продать «Медведя».
Поначалу, как узнал, встал на дыбки дед-сторож.
— Ты, Дима, чего удумал? Какая емегранция⁈ Куда Мишеньку продавать⁈ Да я поперёк ворот лягусь! — завёлся старик.
Обиделся даже!
А всего-то Хуц-Ги-Сати хотел его попросить, мож, знает, кто возьмёт?
Недорого отдаст. Там и не продажа ведь даже, а передача прав, ну и ещё какая-то чешуя, о которой ему тёрли в банковской конторе.
Не, ни в какую.
Ушёл к себе в коморку, дверью хлопнул.
Поболтался в «Старом сапоге», где дальнобои любили собираться, попробовал там поговорить. В итоге нарезался до изумления, говорили, хотел бить всем морды, кричал что-то о других мирах. Мужики заволновались, мол, колоша белку словил. А всем известно же, ежели колоша белку словит, то это хуже чем чукча.
Чукча просто в углу будет сидеть и тыкать ножом в каждого кто подходит.
— На такого, — со знанием дела рассуждал Слава с позывным «Казак», — матрас просто кидаешь, пока он его тыкает ножиком, ты его и пеленаешь. Был у нас такой, когда в Турбате стояли. Хороший мужик, но как выпьет — хоть святых выноси.
— Вот мы тебя, Дима, и вынесем вместо святого, — ржал Казак, пеленая индейца его же курткой, — потому как колоша, он выпимший хуже самоеда. Он на тебя сам бросаться будет! Я об такого, помню, приклад «фёдора» сломал, эт ж надо!
В общем, не стали городового звать, отволокли к дому, у двери поставили, да в дверь постучали.
Там его Маша и нашла.
Протрезвел, понял, придётся через лизинговую контору продавать. А там копейки дадут.
Махнул рукой, а, ничего ему тут не надо!
Не позволю себя унижать!
Подписал бумаги, что не позднее чем через месяц передаст приказчику конторы ключи от транспортного средства в надлежащем состоянии.
И в рейс ушёл.
Вернулся, усталый до чёртиков — конец февраля вроде и не пора ещё весне нос казать, а, вопреки всем правилам, днём растеплело, ночью, известное дело, подморозило. Едва не ушёл в обочину.
Спать хотел, жрать хотел, едва ключом в замочную скважину попалю.
Открыл, а из кухоньки голоса.
Мужской. Вроде и знакомый, и не