Осознавал это, потому держал нервы под контролем, но — чёрт подери, по всем расчётам «посылка» уже должна быть внутри, или на самом подходе.
Вчера они долго судили-рядили с Дэлиганом, Закревский поднимал свои контакты, Ирландец тряс местных, но ничего более определённого, кроме того, что какая-то хрень произойдёт в самом отеле, вызнать не удалось.
На светофоре перед площадью встал фургон.
Обычный обшарпанный фургон доставки. Кажется, он его уже разок видел, фургон заезжал тогда в зону разгрузки отеля.
Лица водителя толком не рассмотреть, на зеркальце болтается какая-то фигурка.
Индейский медведь, кажется.
Такие колоши на Аляске режут.
Колоши⁈
Аляска⁈
— За ним! Живо! Врубай сирены, никого к фургону не подпускать!
* * *
Пружина-5
Водитель
Чикаго. Утро-день
— Налево. Теперь, направо. Держись спокойно, уверенно, — откинувшись на сиденье, командовал лейтенант. Они стремительно пронеслись через площадь. Из палатки выскочил бомж — смотрел вслед и что-то говорил. В рацию говорил!
А из пикапа, что стоял наискосок, вылетели два негра и понеслись наперерез фургону, наставляя на него стволы!
Твою ммать!
Странный лейтенант высунулся из окна так, чтоб была видна форма, погрозил неграм кулаком.
А Хуц-Ги-Сати поддал газу.
Хуц-Ги-Сати покосился на пасажира. Среднего вроде роста, черты лица правильные, но какие-то незапоминающиеся.
Глаза?
Да чёрт его знает, не до того было, чтоб запоминать.
Спокойный до невозможности.
Странный, в общем, лейтенант.
— Здесь, направо, и вон в те ворота, видишь, открывают, — показал лейтенант.
Хуц-Ги-Сати увидел. И это ему очень не понравилось.
Стальное полотнище откатывалось вбок, уходя в стену здания, которым заканчивался неприметный проулок.
Индеец незаметно сунул руку в карман, нащупал отвёртку. За нож пока решил не браться.
— Не дури, парень, не надо, — сказал, не отводя взгляда от ворот, лейтенант.
На чистом русском языке сказал.
Хуц-Ги-Сати рот открыл.
Закрыл.
И заехал в ворота.
Лейтенант вышел первым.
— Шон, давай, — крутанул он рукой над головой.
К фургону сноровисто подскочили мужики в спецовках.
Открыли задний борт, выгрузили ящики.
Лейтенант протянул руку, ему дали фомку. Он ловко поддел крышку, скинул в сторону, присел.
И выматерился так, как Хуц-Ги-Сати ещё ни от кого не слышал.
— Иди сюда, — кивнул он индейцу, — гляди.
В ящике лежали три металлических цилиндра. На каждом желтый круг с тремя чёрными «лепестками». И надписью на русском — «Радиоактивный материал».
Хуц-Ги-Сати повторил всё, что сказал «лейтенант». Который, понятное дело, никаким лейтенантом не был.
Теперь меня точно убьют, тоскливо подумал индеец.
А русский хлопнул его по плечу.
— Парень, ты, вообще, понимаешь, как тебе повезло, что тебя перехватили именно мы?
— Ага. Обоссусь сейчас от радости, — у индейца аж плечи бессильно опустились. Попробовать достать нож?
Сзади вежливо кашлянули.
Индеец глянул через плечо.
Там стоял, сложив руки на груди, коренастый мужик с перебитым носом.
В кепке, какие очень любили в том, старом мире таскать ирландские гопники. Стоял и смотрел.
Хуц-Ги-Сати опустил руку.
— Выдыхай. Хотели бы, уже завалили, — не отводя взгляда от цилиндров, сказал русский. Ну да, русский, кто ж ещё, сообразил наконец индеец. И он знает, что я тоже по-русски понимаю.
— Откуда знаете, что я по-русски понимаю? — хмуро спросил он зачем-то.
Мужик ткнул пальцем в фургон.
— Медведь. Колошанский. С Аляски ты, паря, да?
— Да.
Русский поднялся, заговорил. Теперь на чистом английском.
— Значит, так, Ирландец, — обратился он к мужику в кепке, — Перегружай эту дрянь, и чтоб она пропала, как не было. Посмотрите ещё раз в фургоне, могли что-то в нагрузку нашему почтальону сунуть.
— Сумку мне дали. Там листовки к сегодняшней акции, — вздохнул индеец, — подставил нас кто-то…
Что теперь делать, думал он и на душе становилось всё гаже. Подставили, это раз.
Груз он не доставил, это два.
Что с фургоном будет…
Твою мать…
Машка…
Как жить-то теперь будем?
Ящики уже исчезли. Он и не заметил.
Русский отошел в сторону и о чем-то тихо беседовал с ирландцем. Почувствовал взгляд Хуц-Ги-Сати, глянул на него.
— Иди сюда. В общем, пока ты живой. Для тебя это хорошо. Для всех остальных участников этой комбинации, пожалуй, не очень. Прятать тебя я не могу. Нельзя, чтоб нас с тобой связали, — он поморщился, будто мысль эта ему не нравилась. И продолжил:
— Словом, вот твои бумаги, тут Ирландец какую-то закорюку изобразил. На твоём месте я бы сразу дёрнул в бега. Лучше всего обратно в Россию, на тебе же там ничего нет?
— Не-а, ничего, — помотал головой индеец, — только не могу я сразу дёргать. Жена у меня.
В первый раз он сказал это вслух.
И сам понял — правду сказал. Что бы там между ними не было, а жена она ему. Без неё — никуда.
— Увидеть её хочешь?
— Хочу.
— Тогда отвечай на вопросы быстро и честно.
Индеец выложил всё. И как ему груз передали, и для кого он на самом деле. И как с Керуком познакомился.
Как на собрания ходил.
И чем дальше говорил, тем гаже было на душе.
Потому что русский смотрел на него с сочувствием и жалостью. Как на слабоумного.
Наконец, Закревский закончил.
— Так. Теперь ноги в руки. Прыгай в фургон и гони. Приедешь, делай морду кирпичом и дуй за женой. В бога веришь — молись, чтоб им не до тебя сейчас было. Есть шанс, что они будут заняты и не сразу решат тебя грохнуть.
Обнадёжил, нечего сказать, думал Хуц-Ги-Сати, выруливая из ангара.
Закревский задумчиво смотрел ему вслед.
Дэлиган подошёл, встал рядом.
— Я б всё же завалил, — с сожалением сказал он.
— Не завалил бы, Шон, не завалил, — вздохнул Закревский, — хотя решение, конечно, разумное. Но, во-первых, пусть живёт, его явно втёмную использовали. Не бери лишний грех на душу. Во-вторых, пусть подёргаются, подумают, почему парень жив. Ост-инды бы его точно ликвидировали. А поскольку судят по себе, то будут думать, что у нас есть какая-то хитрая комбинация. И попробуют что-то из парня вытрясти. А это даёт нам дополнительную степень свободы.
Хотя, подумал Закревский, нужна ли она нам особо? Операция-то явно была рассчитана на быстрый эффект.
А его нет.
* * *
Пружина-6
Чикаго-утро-день
Суета на той стороне
Человек в тяжёлых рабочих ботинках и потёртых джинсах сидел в маленькой комнате без окон. Смотрел на старый пластмассовый телефон. Исцарапанный, с белыми кнопками, которые нажимали так часто, что цифры напрочь стёрлись.
Впрочем, все, у кого был доступ к этому телефону, расположение клавиш помнили наизусть.
Сейчас человек в рабочих ботинках ждал звонка. Широкие мощные ладони с длинными пальцами спокойно лежали на пластиковой столешнице.
Он давно уже перестал