И в людях на улице есть что-то непонятно чужое.
Как до него это дошло только сейчас?
Видать, крепко его здесь приложили по голове, ну, да, потом он всё время ходил в комбинезоне и в сопровождении Горюнова, да и, знаете ли, осознать, что ты в другом мире…
Словом, Хуц-ги-Сати только сейчас понял, что в кармане не хватает прямоугольника смартфона, а люди на главной улице городка кажутся странными потому, что ни один из них не шёл, склонив голову, глядя в экран.
Даже ни одной прижатой к уху руки видно не было.
Народу на улице прибавлялось, видать, работали тут, как и в его мире, где-то за городом, может, завод тут какой был, или ещё что. Или в город покрупнее ездили, — надо будет посмотреть, что тут за Аляска, в конце концов, похожа ли на настоящую.
Не торопясь, двинулся, осматривал людей — вроде обычные, одеты, правда, чуть иначе, чем он привык. Ветровки вроде более долгополые у мужиков, похожи больше на плащи, кто в костюмах, у тех покрой чем-то форму старых военных с картинок из учебника истории напоминает.
Женский пол, правда, щеголял кто в чём. Вон трое подружек лет по 18–20 на вид в лёгких сарафанах да босоножках, а вон дама постарше вышла из автомобиля, та в юбке по самые щиколотки, кофте с длинными рукавами, голова покрыта платком. В Ситке так православные ходили, когда молиться шли. У этой, правда, платок поярче.
У дверей магазина «Скобяные товары» болтают о чем-то тётки, у них на плечи накинуты большие платки, в росписи которых странно сочетаются яркие красные цветы с широкими округлыми лепестками и узнаваемые с первого взгляда сине-чёрные тлинкитские глаза, вписанные в продолговатые прямоугольники со скруглёнными углами.
Как же они все тут звонят? Как шлют сообщения? Компьютеры же тут есть!
Вот один зашёл в стеклянную будку, разрисованную красно-сине-белым орнаментом, взял в руки массивную изогнутую ручку и приложил к уху…
Да ладно? У них тут телефоны на улицах, как в старых фильмах⁈
Час от часу не легче.
«Помни, любая связь — это возможность следить за тобой. Белые делают всё, чтобы знать каждую твою мысль», — вспомнил он встречу на квартире, которую сняли для собрания парни из «Железных сердец». Тогда крохотный щуплый старичок много и немного путано рассказывал им о том, как федеральное правительство следит за ними невидимыми лучами. Но и немало толкового рассказал. Например, о том, как обмениваться информацией по электронной почте так, чтобы её не отслеживали. Просто писать письмо и класть его в папку «Черновики», а пароль от ящика заранее давать только тем, кому его надо знать. Так что полезные вещи Хуц-Ги-Сати слушал, а про невидимые лучи пропускал. Сейчас, правда, пожалел. Может, и про лучи не врал. Вон оно как повернулось-то.
Глядя на телефонную будку, глаза сощурил, — значит, тут белые поработители даже не скрывают свой тоталитаризм и угнетение его народа! Ещё бы, такие телефоны прослушивать ещё проще, чем мобильники. Небось, на каждой телефонной станции сидит zhandarm — всплыло откуда-то… и нарисовался мерзкий человечек в синем мундире и с большими усами, торчащими в разные стороны, — сидит, словом, он и подслушивает.
Размышляя таким образом, Хуц-Ги-Сати шёл, куда ноги несут. А несли они его под гору, туда, где многоквартирные четырёх- и пятиэтажки окончательно сменялись маленькими домикамии с палисадниками, а то и огородиками вокруг. С островерхими крышами и резными наличниками.
Вот, снова… Незнакомые вроде слова всё чаще пробивались в сознание, будто ломался тонкий ледок и из тёмной глубины возвращались знания и опыт другого человека. Или это был он сам? Ну, как в том фильме с китаёзой, где он собирал разные версии себя?
«Настоящий воин умеет ходить между мирами», — говорил Человек Без Лица, но тогда Хуц-Ги-Сати решил, что тот говорит о мирах белого человека и цветных… А вдруг?
Такое в голове не укладывалось.
К тому же хотелось жрать.
Он выкинул из головы хождение по мирам и стал оглядываться в поисках магазина. Неужели у них тут всё только в центре вокруг площади?
Нет, вон ниже по улице вывеска на длинном доме.
* * *
«Воин непредсказуем. Дороги воина нельзя предвидеть», — наверное, тот, кто рассказывал об этом Хуц-Ги-Сати, имел в виду что-то другое, но индеец и сам не ответил бы, почему его ноги свернули к крохотному дому с побелевшей от времени потрескавшейся шиферной крышей и слепым от пыли и грязи окошком чердака. Может, ворон на коньке показался знакомым? Он такого вырезал несколько лет назад, дарил шаману, к которому приезжал в поселение на посвящение.
Ключ мягко повернулся, тлинкит вошёл, постоял, привыкая к темноте.
Зашарил по стенам: проклятье, где тут выключатель-то?
В голове почему-то ярко мелькнуло: сейчас он включает свет, а напротив него стоит кто-то чёрный, невидимый в темноте и очень страшный.
Выключатель оказался там, где он примерно и рассчитывал, крохотная прихожая оказалась пустой. Да и места для второго человека в ней почти и не было, индеец сам чуть не утыкался во внутреннюю дверь.
Которая оказалась незапертой.
За окнами только начинали собираться сумерки, и он медленно обошёл маленькую вытянутую комнатку, которая и была настоящей прихожей, заглянул за приоткрытую дверь слева — унитаз за занавеской, душевая кабинка, полка с хозяйственной всячиной.
По правую руку кухня, за ней узкая комната пеналом. В ней явно жила пожилая женщина.
Вот и фото на комоде. Сердце защемило — это была его мама. Самая настоящая его, хоть и одетая непривычно, и снятая на фоне христианской церкви.
И постель была заправлена так, как мама заправляла — подушки аккуратной горкой, одеяло туго затянуто под матрац.
Только теперь он понял, что так и таскает в руке пакет со снедью, купленной в магазине «Самобранка», где его, конечно же, узнала дородная краснощёкая продавщица.
— Димочка, глазам не верю! Мне как Евграфыч-то сказал, что ты в кабаке сцепился, так я и не поверила! Ты что ж, и до дома не добрался?
Она все вещала, а индеец лишь кивал, да водил взглядом по полкам. Что ж взять-то такого!
— Отощал ты совсем! Что тебя там Евграфыч, не кормил? Слушай, нам тут пельмешки привезли, «От Смирнова», пальчики оближешь! Бери, сейчас самое то! И сметанки, сметанки!
Она уже ставила на прилавок пластиковый стаканчик с синим узором и надписью «Настоящая Чикинская!».
Индеец только рот открыл, но продавщица снова рукой махнула:
— Ой, да знаю я, что колоши рыбку уважают, да всяких гадов морских! А