Он криво усмехнулся — может, потому и не спился, за рулём особо не побухаешь. Зато, возвращаясь домой, отрывался.
А что делать, если свободная душа индейца в клочья рвалась от несправедливости мира, который отняли у его народа. Вот только последние годы, когда нашлись люди, с которыми можно не только говорить, но и делать дела, но… тссс…
И тут, когда он, казалось, нашел наконец СВОИХ, духи устроили ему такую подлянку.
«Башка твоя дурная твоя, и пузырь вискаря, который ты в неё засадил, тебе подлянку устроили», — сказал внутри головы ехидный голосок, но Хуц-Ги-Сати его прогнал.
Что там продолжает вещать этот зануда?
И, кстати, о вчерашней драчке подростков он больше ни слова не сказал.
Только, когда вернулись, долго о чем-то вполголоса бубнил с шефом полиции, или как его там… Городничин? Городовой? Тьху ты… исправник, подсказал непрошенный всезнайка в голове.
Ладно, разберёмся.
У Горюнова зашипела рация.
— Так, веди нашего болезного к Старому рынку, пусть Поликарповне дверь в лавку чинит.
Ну, что, пойдём к Поликарповне, может, ещё и накормят…
* * *
Наломался за день так, что едва поел и завалилсяна койку. Вытянул гудящие ноги и принялся лениво слушать бормотание радио, что доносилось из зала дежурной смены. Дверь снова прикрыли неплотно, по молчаливому соглашению — он себя прилично ведёт, взамен получает хоть какое-то развлечение.
Интересно, конечно, было бы послушать, да поглазеть, что тут днём творится, но день он провел на улицах города и этого было более чем достаточно для обдумывания. Одна драчка у кромки поля чего стоила. Тлинкитские и белые дети вместе, ну надо же!
Хуц-Ги-Сати не мог понять, отчего это его так задело. Да, конечно, его взбесило покровительственное «меня держись, колоша!», переполняла горечь от того, что гордый и храбрый индейский юноша с таким обожанием смотрел на бледнолицего! Что он не помнил ни своего места в мире, ни гордости своего рода! Но ещё гаже было от того, что в самой глубине души завозился червячок тоскливой зависти — за этого пацана вписались… Он вспомнил, как не-по детски деловито и жестоко месили его негры в начальной школе, а на рыпнувшегося в его сторону одноклассника небрежно цыкнули, и тот ушёл, опустив глаза.
С того дня Хуц-Ги-Сати дал себе зарок — всегда и везде быть одному. Верить только себе и отвечать только за себя. Кстати, откуда всплыло это странное словечко — «zarok»? Это мир духов проникал в его личность, околдовывал!
От непривычно напряженных размышлений заболела голова, и индеец решил выкинуть их из головы, прислушаться к тому, что там вещает радио.
— Раньше намеченного завершается визит Его Величества микадо в Санкт-Петербург. Его величество микадо с сожалением сообщил, что состояние здоровья вынуждает его вернуться на родину, однако, он с теплотой будет вспоминать каждый миг пребывания в столице великой Российской Империи. Отметим, что, несмотря на почтенный возраст, император Хирокито Второй лично посетил Российскую Империю для участия в переговорах глав стран «Великого Фундамента Мира» — России, Японии, Поднебесной Империи, Бразилии и Пруссии, — плыл по комнате бархатный низкий голос. И было в нём что-то настолько успокаивающее, что индеец закрыл глаза и расслабился.
— Продолжается миротворческая миссия Русского Экспедиционного Корпуса в Белуджистане. Наши доблестные воины при поддержке подразделений прусской тяжёлой пехоты провели серию рейдов в пригородах Кветты, имея целью обнаружение оружейных схронов и ликвидацию лабораторий по производству наркотических веществ. Все цели операции были достигнуты, в ходе оживлённых перестрелок ликвидировано семь боевиков, принадлежавших, по информации нашей разведки, к незаконной организации «Сыны Старца Горы». Подробнее об этих и других международных событиях слушайте после выпуска новостей в программе «Мировой эфир с Михаилом Залесским». Гость программы — политолог, военный историк Григорий Пернавский.
Об этом, значит, корпусе ему копы втирали. Понятно — бледнолицые хитры. Русские — ещё хитрее и подлее. Ось мира, значит! Захватывают новые страны и народы! Как всегда!
Мужской голос сменил молодой звонкий девичий.
— Теперь расскажем о новостях нашей родной Аляски! — Его превосходительство губернатор Аляскинский посетил торжественное богослужение во вновь открывшемся после масштабной реконструкции соборе Архангела Михаила в столице губернии Новоархангельске. Его Превосходительство высоко оценил мастерство санкт-петербуржских, новоархангельских и московских и умельцев, принявших участие в реконструкции собора…
Что за Ново-Архангельск, лениво подумал Хуц-Ги-Сати, но мысль не задержалась… слишком тепло и сыто.
Кольнула тревожная мысль — завтра выпустить должны, сказали, к вечеру, а там — новая неизвестная жизнь…
Ладно, разберёмся, сказал он себе, и уснул.
* * *
— Так, паспорт, права, водительская лицензия, банковские карты в количестве две штуки, наличные деньги в сумме пятисот шестидесяти двух рублей сорока восьми копеек, часы наручные марки «Габю и наследники» на металлическом браслете. Ключи на кольце металлическом, прикрепленные к брелоку в виде животного, — Брязгин шлёпнул на стол те самые ключи, пододвинул к индейцу лист желтоватой бумаги и ручку с выдавленным на боку двуглавым орлом. Казённую стал-быть.
— Давай, расписывайся и чтоб глаза мои тебя не видели. Христом-богом тебя прошу, Дима, приди уже в себя. Хоть сегодня не суйся ты в кабак. Тем более, я там уже предупредил, чтоб тебе неделю не наливали, — Брязгин потянулся, хрустнув суставами, забрал подписанный бланк и сунул в папку.
Хуц-Ги-Сати вышел на улицу, постоял, сунув руки в карманы, и двинул, куда глаза глядят. Он вдруг понял, что впервые идёт по этому городу вот, так, вечером, не под конвоем, может остановиться, поглазеть. Может зайти в магазин и купить то, что ему надо…
Кстати, денег-то у него хватит, чтоб купить хоть что-то?
Карты ему отдали, а, вот, сколько у него денег на тех картах?
Ладно, думаем — если тут он тоже дальнобойщик, то, похоже, зарабатывать должен сопоставимо со старой жизнью. То есть на бухло хватает, и на остальное вполне остаётся.
Хотя, чёрт его знает, как он тут квасит.
Прислушался к себе — вроде пока бухнуть не тянет. Так что подождём с расслабоном.
Мимо прошелестел автобус — кругленький, бело-синий, потрёпанный, но чистенький. Вышло несколько человек, по виду, рабочие да конторские, разошлись по улице, кто-то в переулок свернул.
Только сейчас он понял, что чего-то