Дойдя до кулис, Вероника почувствовала, что ноги будто налились свинцом. Все уже были готовы выйти: Карл проверял колонки, Джексон возился с гитарой, Ванесса возилась у синтезатора. Только Рони стояла в стороне, вся дрожащая, разрываясь между страхом за Джиневру и мыслью о предстоящем выступлении. Как вообще петь, если в голове пустота, а вопросов — больше, чем ответов? Где Джинни? Жива ли она?
Мимо прошла Ванесса — обдала её духами и толкнула плечом, даже не притормозив. Вероника резко обернулась. Слишком явное пренебрежение.
— Что за фигня? — выкрикнула она, глядя в спину Ванессы.
Та остановилась, медленно повернулась и холодным движением откинула белую челку с глаз.
— О чём это ты? — голос её звучал нарочито равнодушно.
— Что за отношение ко мне? — Рони шагнула ближе, дрожь в руках сменилась злостью. — Агрессия, напряжение… Я что-то сделала?
Ванесса только хмыкнула, губы скривились в снисходительной усмешке. Она отвернулась и вернулась к клавишам. Пальцы быстро пробежались по клавишам, словно показывая, что у неё есть дела поважнее, чем слушать Веронику.
— Отлично, — выдохнула Рони, глядя ей вслед.
Часы в зале ударили двенадцать, и раздался голос ведущей — миссис Паркер, переодетой в блестящее серебристое платье, отливавшее в свете прожекторов.
— Дамы и господа! — её голос прозвучал над толпой. — Сегодня на весеннем балу «Хиллкреста» мы рады приветствовать не только наших студентов, но и гостей из университетов всего восточного побережья. Колумбийский, Йель, Принстон — все вы здесь, и мы счастливы, что эта ночь собрала лучших!
Зал разразился аплодисментами, кто-то свистнул, в воздух подняли бокалы с шампанским. Девушки в блестящих вечерних нарядах щебетали, обмахиваясь программками бала, парни в смокингах переглядывались, обсуждая выступающих.
— А теперь… — миссис Донованн сделала паузу и подняла руку. — Встречайте группу, о которой уже говорят продюсеры MTV, — Black Hearts!
Толпа загудела, кто-то даже крикнул «Давайте рок-н-ролл!». Прожекторы повернулись на кулисы, и занавес плавно разошёлся.
Вероника ощутила, как всё нутро сжалось, но выхода назад уже не было. Перед ней — весь свет молодёжи побережья, студенты престижных университетов, каждый из которых станет влиятельным в будущем. Их взгляды были прикованы к сцене.
Вероника взяла гитару, пальцы слегка дрожали, но не от страха — от того, что кровь шумела в висках. Карл сел за барабаны, Джексон привычно повесил бас на плечо, а Ванесса проверила синтезатор, бросив короткий взгляд на Рони.
Софиты ударили белым светом, ведущий объявил группу, и зал загудел. Карл резко затарабанил, но это была не та песня, которую они планировали играть. Это была песня, придуманная Джексоном. Вероника ударила по струнам — первый аккорд вышел неровным. Несколько человек в зале усмехнулись, но в ту же секунду она выровнялась, сыграла жёсткий рифф, и Карл тут же подхватил мощной дробью.
Музыка ворвалась в зал, будто волна. Толпа качнулась. Вероника приблизилась к микрофону и запела, её голос прорезал шум:
— «Не спрятаться в стенах, не убежать во тьму,
Ты видишь красный свет — он ведёт ко дну…»
Публика ожила, кто-то поднял руки вверх, студенты «Хиллкреста» подпевали, а ребята из других университетов просто ошарашенно смотрели, не ожидая такого накала.
Ванесса вывела синтезаторную партию, тонкими звуками прорезая жёсткий ритм. Джексон опустил голову, гулкий бас прошёл по залу. Карл подхватил темп, отбивая дробь, отчего вибрировали стены зала.
Вероника шагнула вперёд, волосы упали ей на лицо, но она не сбавляла:
— «Где же твоя правда, где же твой ответ?
Время не даёт шанса — остаётся только свет!»
Когда красный свет залил сцену, зал взорвался. Кто-то из студентов «Хиллкреста» прыгал на месте, поднимая вверх кулаки, другие орали название группы, захлёбываясь восторгом. Девчонки из соседнего колледжа визжали так, что заглушали даже барабаны.
В центре зала ребята из Йельского университета переглянулись — сперва с ухмылкой, но потом один из них заметно сник, когда увидел, как публика с каждой секундой всё больше заводится.
— Чёрт, они рвут зал, — пробормотал высокий блондин в тёмном пиджаке.
Ближе к задним рядам, за длинным столиком, сидели двое мужчин в строгих костюмах и женщина с пышными волосами, собранными в высокий хвост. Это были те самые продюсеры MTV. Они не аплодировали, они просто наблюдали, меняясь короткими фразами.
— Уверенность есть, — сказала женщина, склонившись к коллеге. — Смотри, как она вырулила после сбоя.
— Голос хрипловат, но цепкий. И публика идёт за ней, — ответил один из мужчин, поправляя галстук.
На сцене Вероника уже раскачивалась вместе с толпой, держа гитару так, будто она была продолжением её тела. Она снова взяла микрофон, крикнула в зал:
— «Хиллкрест, вы готовы?!»
Ответ был оглушительным, студенты вскакивали с мест, даже те, кто изначально скептически наблюдал.
— Это и есть рок восьмидесятых, — тихо заключил третий продюсер, доставая блокнот. — Энергию не подделаешь. У девчонки есть шанс.
Через полчаса концерт завершился. Последние аккорды растворились в зале, свет потускнел, толпа ещё какое-то время двигалась по инерции, а потом всё вдруг остановилось. Кто-то засмеялся, кто-то обнял соседа, кто-то просто стоял, тяжело дыша, не в силах осознать, что всё кончено.
Вероника сидела на краю ящика за кулисами, ладони дрожали, пальцы были сбиты струнами до крови. Дыхание прерывистое, но хотя бы без боли в груди. Лора присела рядом, не говоря ни слова, потом осторожно положила руку ей на плечо.
— Джинни больше нет, — сказала она, едва слышно.
Рони подняла голову. Вокруг уже гасли прожекторы, зал пустел, кто-то сматывал кабели, кто-то собирал инструменты. Воздух был тяжёлым от пыли и дыма, и слова Лоры повисли в нём, как звук, который не смог затихнуть.
— Что ты сказала? — Вероника сжала подол платья.
Одри подошла ближе.
— Мы прибежали слишком поздно.
Вероника резко встала, губы дрогнули, она то открывала, то закрывала рот, пытаясь связать то, что было у неё в голове.
— Нет. Её могли спрятать. Может, она…
— Нет, — перебила Одри, голос сорвался. — Никого не было. Только следы и пепел. Всё выгорело. И тот запах дыма… он до сих пор не уходит из головы.
Рони отвернулась, прижимая ладонь к лицу. Глаза наполнились слезами, дыхание сбилось.
Зал совсем стих. Где-то за кулисами хлопнула дверь, в коридоре погас свет. Только тусклые лампы над сценой ещё мерцали, отражаясь в полу, и слабое эхо последней песни висело в воздухе.
Вероника вытерла глаза, пытаясь выровнять дыхание.
— Концерт закончился, — сказала она глухо. — Всё кончилось.
Одри кивнула.
— Да. Но мы всё равно должны идти дальше. Ради неё.
Они стояли посреди опустевшего зала,