Лора подняла взгляд на сцену, где недавно играла музыка, и шепнула:
— Она бы хотела, чтобы мы не сдавались.
Глава 25. Берегитесь, ведется новая охота.
Прошла целая неделя, но о Джинни, Миллере и остальных по-прежнему не было ни слуху, ни духу. Кампус «Хиллкреста» жил привычной жизнью: студенты переходили из лекционного зала в лаборатории, кто-то спешил на занятия по литературе, кто-то обсуждал последние новости на ступенях «Брайер-Холла». Казалось, что всё идёт своим чередом, но в воздухе висела тревога, которая отрезала ощущение полной безопасности.
На каждом углу появлялись листовки с фотографией Джинни Мор и надписью: «Пропала без вести. Любая информация важна». Девочки останавливались, читали текст, всматриваясь в знакомое лицо, и сердце сжималось от неизвестности. Каждый взгляд на эти листовки возвращал к мысли о ритуале, о том, что произошло ночью красной луны.
— Неделя прошла… — тихо сказала Одри, глядя на двери учебных корпусов. — Ни звонка, ни письма… Ничего.
Вероника только кивнула. Её плечи были напряжены, а взгляд метался по коридору, будто пытаясь угадать, кто может стоять за углом.
— Миллер тоже исчез… — пробормотала Лора, её голос дрожал. — Кто знает, куда он мог уехать… говорят, будто в командировку, но никто точно не знает.
Шепот студентов напоминал фоновый шум, но ни один из них не осмеливался сказать что-то определённое о том, что случилось с Джинни. Девочки шли по знакомым коридорам, проходили мимо лекционных аудиторий и столовой, и всё вокруг было привычным и живым, но тревожным.
— Листок за листком… — сказала Одри, смотря на очередную листовку. — Всё повторяется, как с Клэр…
* * *
Девочки шли по снежной тропинке, возвращаясь из мастерской, еловые ветки царапали лицо, ноги вязли в мокром снегу.
— Знаете… — начала Вероника, отодвигая ветку с лица. — Я получила приглашение на прослушивание в Лос-Анджелес. Через неделю надо быть там.
Лора подняла взгляд, снимая с головы серую ушанку.
— Серьёзно?
— Да, — кивнула Вероника. — Но как-то странно. Я имею в виду… Джинни же всё ещё не нашли. Как я могу просто уехать?
— Едь, — сказала Одри. — Уезжай, правда! Нам всем лучше отсюда уехать. Не думаю, что мы найдём Джинни. Клэр тоже была убита в день обряда, а правда о ней всплыла только через год. Кто знает, что ждёт Джинни?
— Да брось… — Лора сжала плечи, тяжело вздохнув. — Мне всё равно кажется, что она может быть где-то жива. Может, она скрывается.
— Может, — кивнула Вероника.
Одри шла молча, устало поднимая воротник пальто. На щеках холод щипал кожу, а дыхание превращалось в белый пар. Скептицизм уже не был защитой — он стал привычным состоянием. В глубине души она понимала: если бы Джинни была жива, она бы дала о себе знать. Джиневра всегда находила способ, всегда всё контролировала. Но с тех пор, как её видели у лесного пруда, — ни одной записки, ни звонка, ни следа.
Одри не произнесла это вслух, но в голове звучало одно: её постигла та же участь, что и Клэр.
Она отодвинула массивную еловую ветку, пропуская Лору и Веронику вперёд. Девушки двигались медленно, почти не разговаривая. Тропинка, ведущая к центральной аллее кампуса, была занесена снегом. Слева — старый анатомический корпус с выбитыми стеклами в окнах, справа — здание библиотеки, где всё началось.
Они возвращались из старой мастерской за химическим блоком — того самого места, куда их привёл Миллер. Когда-то там хранили оборудование для факультета искусств, но теперь помещение превратилось в свалку старых плакатов, коробок и обгорелых газет. Девочки надеялись найти хоть что-то, что объяснило бы исчезновение Джинни: записи, документы, фотографии. Но все усилия оказались напрасными.
На стенах висели вырезки из газет — пожелтевшие, с заголовками о загадочных происшествиях в округе. В углу стояла обувная коробка с теми же материалами, что уже лежали у них в комнате. Мастерская, на которую они возлагали надежды, оказалась бесполезной.
Когда Миллер впервые сказал, что это место — бывшая «штаб-квартира» тех, кто боролся с организацией «Белая правда», Одри поверила. Но теперь это выглядело жалко — просто забытая комната, заваленная мусором и чужими страхами.
Кампус «Хиллкреста» встретил их всё той же картиной, что и неделю спустя, после исчезновения Клэр.
У главного входа стояли полицейские машины. Фары светили в сугробы, создавая полосы белого света, от которых резало глаза. Патрульные с овчарками прочёсывали каждый угол, собак тянуло к деревьям и статуям, где они оставляли грязные следы. От этого зрелища внутри всё сжималось — в роскошных стенах "Хиллкреста" стало грязно, неприятно, чуждо.
— Лучше бы они просто ушли, — сказала Рони тихо, поправляя шапку. — Всё равно ничего не найдут.
Одри не ответила. У неё не было сил даже спорить.
Они дошли до общежития «Брайер-Холл». Тёплый воздух из фойе ударил в лицо, пахло кофе и пылью от старого ковра. Никто из них не включал свет в комнате — каждая просто рухнула на свою кровать.
Одри закрыла глаза, чувствуя, как усталость накрывает волной. Хотелось хотя бы на минуту не думать, не вспоминать.
Но покой не приходил.
Ощущение утраты висело в воздухе. В кампусе всё изменилось: студенческие клубы, которыми управляла Джиневра Мор, один за другим закрывались. В доске объявлений на третьем этаже зияли пустые рамки, где раньше висели афиши театрального кружка, литературного общества, клуба фотографии. Никто не хотел занимать её место.
Где-то в столовой шептались первокурсники. Говорили, что на "Хиллкрест" легло проклятие Клэр Ланкастер. Будто её дух мстит каждому, кто посмеет занять должность, принадлежавшую ей.
Одри отодвинула штору. За окном кружил снег, редкие хлопья падали на стекло и таяли. Вдалеке, у здания библиотеки, мигали синие огни полицейской машины.
— Клэр, Джинни… — прошептала она едва слышно. — И кто следующий?
Она опустила штору и легла, не снимая пальто. Свет фонаря за окном выхватывал из темноты детали комнаты — раскрытую тетрадь, висящее пальто Джинни, забытые очки на столе. Всё напоминало о ней.
Хиллкрест продолжал жить — дежурные обходили коридоры, дежурная в вестибюле листала журнал посещений, где имя Джинни Мор теперь стояло с пометкой отсутствует.
Ночь в общежитии стояла глухая. Лора не могла уснуть — каждые пару минут переворачивалась, одеяло сбивалось, простыня сминалась.
Подушка казалась неудобной, и она машинально поправила её. Под ладонью что-то хрустнуло.
Она замерла. Просунула руку и нащупала предмет — твёрдый, прямоугольный.
Когда вытянула — в руке оказалась видеокассета. На этикетке, написанной белым маркером, кривыми неровными буквами