Ник шагнул ближе, сунул руки в карманы и слегка наклонился к ним:
— Там, где нашли повязку… та пещера. Её старики называют местом «белой правды». В начале пятидесятых там произошло несколько убийств. Три девушки. Студентки. Все из семей, о которых писали в «New-York Times». Их нашли мёртвыми, с выцарапанными на стенах именами. Следствие ничего не доказало. Файлы закрыли.
Он говорил спокойно, но как-то отстранённо, словно пересказывал чужую, давнюю сказку. В столовой притихли. Кто-то всё ещё ел, кто-то перестал дышать.
— Что значит «белая правда»? — осторожно спросила Рони, уже сжав ладонь Джинни.
Ник пожал плечами:
— Легенда говорит, что правда об этих убийствах открывается только зимой. Только в полнолуние. И только тому, кто осмелится прийти туда один. Тогда мёртвые заговорят. Или покажут. Не знаю точно. Это старая байка, которую рассказывали еще нашим преподавателям, когда они сами учились в «Хиллкресте».
— И ты веришь в это? — резко спросила Одри, наигранно скептически, но голос всё же дрогнул.
Ник пожал плечами, чуть прищурившись:
— Я просто рассказываю, что слышал. Но там, у пещеры, странное место. Говорят, если стоять совсем близко — начинает звенеть в ушах. Снег перестаёт идти. Всё замирает, будто время выдыхает.
— Ты был там? — тихо спросила Джинни.
Он не ответил. Только посмотрел на неё как-то особенно, задержав взгляд на долю секунды дольше, чем позволяли приличия.
— Если кто-то хочет узнать, что произошло с Клэр — ищите не среди живых.
Он развернулся и пошёл к выходу. Двери столовой хлопнули, и зимний ветер влетел внутрь, принеся с собой запах снега и холода.
Ник растворился в аллее. Луна, круглая и бледная, уже поднималась над шпилем часовни, отбрасывая на заснеженный двор длинные, пугающе точные тени.
Прошла ещё одна неделя. На первый взгляд, всё в «Хиллкресте» вернулось на круги своя — занятия, смена расписания, обычный студенческий гул в столовой, где пахло ванильной выпечкой и остывшим кофе из автомата. Но под этой видимой нормальностью что-то продолжало дрожать. Все чувствовали: что-то было не так.
В середине недели всех студентов собрали в актовом зале. В углу кто-то тихо наигрывал мелодию на синтезаторе, но, увидев преподавателей, тут же прекратил. На сцену вышел молодой полицейский в темно-синей форме, с бумагой в руке и сдержанным выражением лица. Его ботинки оставляли на полу мокрые следы — за окнами снова шёл снег.
Он встал к микрофону, прокашлялся и начал говорить. Его голос эхом отразился от высоких сводов.
По его словам, анализ крови подтвердил: найденная на прошлой неделе горнолыжная повязка принадлежала Клэр Ланкастер. Причиной её смерти, согласно официальной версии, стала трагическая случайность. Клэр якобы вышла на прогулку, не заметила покрытый снегом склон у пещеры и сорвалась вниз, ударившись о камни, скрытые под настом.
Место, где нашли повязку, давно считалось опасным — там нередко сходили лавины. Именно по этой причине два года назад было приостановлено строительство нового крыла курорта Whiteface. Следователи полагают, что лавина унесла тело Клэр к руслу реки. Весной, когда лёд начал сходить, её, возможно, унесло течением в сторону Лейк-Плэсид. По крайней мере, это было самым логичным объяснением.
Он зачитал это ровно, без выражения, словно считал факты с внутренней страницы газеты. Многие переглядывались, кто-то качал головой, но никто не задал ни одного вопроса. Потому что ответы, как ни странно, не проясняли ничего.
После собрания студенты молча выходили из зала, натягивая капюшоны и куртки, застёгивая яркие пуховики, надевали варежки на шерстяные манжеты. Кто-то обсуждал предстоящие занятия, кто-то — как отменённая поездка в горы испортила планы. Но в воздухе повисло что-то другое. Слишком плотное, чтобы его можно было не замечать.
Кое-кто знал, что происходило ночью перед исчезновением Клэр Ланкастер, и этот кто-то просто предпочел это скрыть.
Глава 1. Зовите её Джиневра Ланкастер
Март подкрался почти незаметно. В этом было что-то неестественное — слишком мягкий свет над мраморными лестницами, слишком звонкие шаги по идеально натёртому паркету университетских коридоров. Даже в «Хиллкресте», где всё всегда было подчёркнуто безупречно — от сверкающих латунных ручек до тщательно выглаженной формы на учениках — чувствовалось нечто иное. Тишина. Невысказанная, глубокая. Всё было связано с тем самым объявлением — официальным заявлением о смерти Клэр Ланкастер.
Внутри университета словно спала активная жизнь. Учителя проводили пары, но часто задумывались посреди объяснений, будто вспоминая, зачем они здесь. Студенты слонялись из аудитории в аудиторию без привычной спешки. Центральный холл второго этажа, тот самый, где когда-то устраивали выставки работ студентов архитектурного факультета, теперь выглядел как галерея памяти. Витрины с наградами были переоформлены — теперь рядом с кубками стояли портреты Клэр в рамках из тёмного дерева.
Особенно запоминалась одна фотография: Клэр — в бордовом свитере крупной вязки, классической юбке университета и с растрёпанными светлыми волосами — держит в руках приз за лучшую театральную постановку. Она не переоделась тогда для церемонии, не посчитала нужным. Снимок сделали спонтанно, и, может, в этом была вся Клэр — живая, настоящая, не играющая никого. Улыбка, зелёные глаза, уверенность.
Да, она не могла исчезнуть просто так, не оставив след после себя.
В комнате общежития «Брайер-Холл», где Джиневра Мор жила с тремя другими студентками, утро начиналось медленно. Большие окна выходили прямо на восточную сторону кампуса, и солнечные блики сейчас лениво скользили по стене, отражаясь в стеклянных абажурах прикроватных ламп.
Кровать Клэр была всё так же аккуратно заправлена. Подушка лежала ровно, покрывало с монограммой слегка отблескивало на утреннем свете. На прикроватной тумбе по-прежнему стоял её флакон духов — Poison от Dior, с фиолетовым стеклянным флаконом, как напоминание. Одри, как всегда, хранила безупречность — её постельное бельё цвета шампанского было новым, выписанным по частному каталогу из Парижа. А вот кровать Вероники — у окна, как обычно, выглядела так, будто там прошла буря. Разбросанные книги, пачка пластинок The Cars, неубранный винтажный пиджак Levi’s.
В углу — кровать Джинни. Всё аккуратно: стопка папок, рядом ежедневник с цветными закладками, и тонкий кашемировый плед. Она села, посмотрела на часы — уже 07:12 — и спустила ноги на прохладный пол. Нужно было спешить.
День Джиневры был расписан по минутам: сначала — встреча с ребятами из фотоклуба по поводу мемориальной выставки Клэр, затем — оргкомитет весеннего бала, где она теперь официально отвечала за финальную концепцию. После — короткий брифинг с деканом по поводу нового состава редколлегии журнала Hillside Review. Затем встреча с координаторами Кружка Дискуссий, потом — обед с представителями Alumni Fund,