И это был ещё не весь список.
Она взяла часы Cartier с прикроватного столика, быстро застегнула браслет, прошла мимо зеркала в тонкой позолоченной раме и остановилась на секунду. Устало посмотрела на себя. Это была она — та, кто теперь занимала место Клэр везде, где только можно было.
И, возможно, никто не говорил это вслух, но шёпоты продолжались. В кафетерии, за стойкой с горячими бриошами, за столами в библиотеке, в примерочных зала для репетиций. «Она просто заполняет вакуум», — говорили одни. «Она копирует Клэр», — говорили другие. И кто-то, с иронией, бросал: «Чёрная Клэр Ланкастер».
Но Джиневру это не волновало. Всё, что она делала, было не ради славы. Это было продолжением. Продолжением того, что начала Клэр.
Джиневра переоделась в стандартную униформу «Хиллкреста» — бордовый свитер с эмблемой университета, рубашка с пышным воротником, тёмно-синяя юбка в клетку. Натянула гольфы, бегло окинула себя взглядом в зеркале — и вздохнула. Волосы, как всегда, не слушались. Она заколола их чёрной пластиковой заколкой с янтарной вставкой — той самой, что Клэр привезла ей из Стокгольма осенью.
Темная кожа в жёлтом утреннем свете казалась будто оливковой, с лёгким зеленоватым отливом. На подбородке проступил след от подушки — надо бы припудрить. Свитер, как назло, цеплялся нитками — одна петля торчала с рукава. А юбка совсем уехала вбок, будто сама была не в духе.
Зеркало стояло у стены рядом с книжным шкафом, где пылились энциклопедии по истории моды и несколько томов Vogue International, которые Клэр выписывала ещё с девятого класса. Пол в комнате был из натурального светлого дуба, с кремовым лакированным покрытием, которое скрипело под каблуками туфель. Обои — мягкие, дорогие, с приглушённым рисунком китайских журавлей, почти сливались с белыми молдингами у потолка. Всё было стильно, дорого, без малейших признаков старости. Как и положено в «Брайер-Холле».
Джинни хлопнула дверью и выскочила в коридор.
В кампусе уже начиналось утро. Возле столовой Стиви и Джаред, двое из театрального кружка, курили «Camel Lights» и спорили о новой адаптации Гамлета. На лестнице обсуждали расписание, кто-то бегал с блокнотом, другие — с портфелями от Louis Vuitton. Всё шевелилось, как улей.
На улице Джинни поймал мартовский ветер — злой, резкий. Он подхватил её тёмно-серый шарф и сдёрнул его с плеча. Джиневра торопливо перехватила его локтем и крепко затянула пояс пальто. Меховой воротник щекотал шею, пальто сшито было в Лондоне, по заказу её матери — ещё в прошлом году. Оно сидело безупречно.
Здание фотоклуба располагалось чуть поодаль от главного корпуса, за ухоженными кустами и дорожкой, усыпанной мраморной крошкой. Чтобы срезать путь, Джиневра, как обычно, нырнула за живую изгородь — между корпусом администрации и библиотекой. Охрана, в лице дежурного Джо, всё ещё прохаживалась туда-сюда в своём сером пальто и фуражке с золотым кантом. Он кивнул ей, но не стал задерживать.
На окне фотолаборатории горела красная лампочка — это значило, что внутри шла проявка. Если в главной комнате никого не было, нужно было нажать на медный колокольчик у двери. Он висел там ещё с 1971-го и всё так же дребезжал, как и раньше.
Джиневра вошла. Запах проявителя и уксусной плёнки ударил в нос — знакомый, тяжёлый, въедливый. Она стянула с себя шарф, пальто, повесила всё на крючок, прошла вдоль помещения, и заглянула за угол. На деревянном столе, у настольной лампы, сидел Мэтт Уоррен — светловолосый, слегка сутулый парень с третьего курса, один из лучших печатников фотоклуба.
Он был так увлечён, что не заметил её сразу. Перед ним — десятки отпечатков. Джиневра подошла ближе, и её взгляд тут же застыл.
На столе лежали фотографии Клэр. Разные. Неудачные кадры с осенней ярмарки. Официальные портреты для ежегодника. Снимки с литературного вечера. И, конечно, — лучшие из всех — с весеннего бала. Первого в истории «Хиллкреста».
— Привет, — тихо сказала Джинни, подвигая к себе стул.
— О… — Мэтт вздрогнул, быстро начал сгребать фотографии в кучу. — Я просто… сортировал.
Он не смотрел ей в глаза. Джинни это бесило.
Все вокруг будто соревновались, кто из них быстрее уберёт Клэр из повседневности. Все, кроме неё самой. Для Джиневры Клэр не была просто страницей в альбоме. Это была подруга, человек, с которым она делила каждую осень, каждую победу, каждый спор. И теперь её старались стереть — деликатно, с почтением, но всё равно — стереть.
А Джиневра не собиралась забывать. Особенно — ту последнюю ночь.
Ночь, когда она видела Клэр в последний раз.
20 декабря 1983 года. Общежитие «Брайер-Холл», Хиллкрест.
Комната утопала в полумраке, и лишь лунный свет, пробивавшийся сквозь тонкие кремовые гардины, придавал всему мертвенно-бледный оттенок. Он ложился на полированный паркет, отражался в зеркале у трюмо, крался по тёмным изгибам мебели и вырисовывал на потолке блики, как в старых нуарных фильмах.
Джиневра повернулась на бок, укуталась в одеяло, прислушалась. По коридору прошла вахтёрша миссис Гарднер, её каблуки клацнули дважды и стихли. Комната притихла. Всё, как обычно. Только Клэр всё никак не могла уснуть — она ворочалась, натягивала одеяло, снова сбрасывала, а потом, словно что-то решив, резко села на кровати.
Джиневра приоткрыла один глаз, но тут же притворилась спящей.
Клэр действовала быстро — она поправляла подушку, аккуратно натягивала покрывало, словно собиралась уйти совсем ненадолго. Потом, стоя у шкафа, накинула твидовое пальто с меховым воротником, то самое, что пахло её духами Poison от Dior. Этот запах Джинни бы узнала с закрытыми глазами — он въедался в воздух, в книги, в простыни.
Клэр оглянулась. Вероника храпела в углу, Одри лежала на боку, уткнувшись в шелковую подушку. Джинни не шелохнулась. Их взгляды почти встретились, но Клэр лишь на секунду задержалась и тут же отвернулась. Схватила кожаную сумочку и вышла.
Как только щёлкнул замок, Джинни села, не включая свет. Она не знала, что именно её подтолкнуло — предчувствие или просто любопытство. Натянула пальто поверх пижамы, надела ботинки без носков и выбежала следом, стараясь не производить шума.
Снаружи было холодно, снег хрустел под подошвами. Кампус спал: окна библиотечного корпуса были тёмными, в капелле давно погас свет, только над административным зданием горела тонкая полоска — кто-то, должно быть, задержался с отчётами. Где-то вдалеке хлопнула дверь, лайнула собака охраны.
Джиневра затаилась у клумбы, спрятавшись за подстриженным кустом. Клэр — точка на фоне белизны — шла быстро, не оглядываясь. Её каблуки