– Нормально, сэр. Операция «Вирус»… Я готов, сэр, – вымолвив, Дэниел быстро добавил: – Мы готовы!
– О`кей. Начинайте… секретный агент Уортли!
* * *
Стемнело совершенно. Влажная чернота ночи закрасила собой весь мир, смешав небо и землю, но мерцающие звезды обозначили верх, а затем взошла луна. Яркий серп осветил низ – серебристой синевой укрылись склоны, а долину и лес поглотила тьма.
– Сэр! – из дома вынырнул младший агент Сакетт. – Мы подали сигнал SOS и сбросили координаты… этой, как ее… точки выхода!
– Надеюсь, с «нормального» трансконнектора? – забрюзжал Уортли.
– Ну, да… – Элмер робко улыбнулся. – Так как-то надежнее…
– А прием был?
– Да, сэр! С той стороны передали, что опергруппа явится ровно через двадцать минут… – Сакетт глянул на часы. – Через… восемнадцать, сэр.
– Нам хватит, – вытолкнул Дэн непослушными губами. – За мной!
Все лишь ждали приказа, и, нацепив приборы ночного видения, бодро зашагали к той самой «точке выхода» – укромному местечку между глухой стеной ранчо и подступавшими зарослями. Острая крыша застила лунный свет, лишь очерчивая конек.
– Рассредоточиться! Ралс! Лэнг! Занимаете фланги.
– Да, сэр!
– Блайн, принимаешь командование.
– Д-да, сэр… Этих… выводить?
– Выводи. Наручники снимешь на месте…
Валькенштейна с Фуэнтес привели и оставили посреди маленького пустыря. Не видя ничего, пленники беспомощно перетаптывались.
Уортли усмехнулся – Давид приобнял Дези за плечи.
«Рыцарь нашелся…»
Всё стихло, но успокоиться Дэниел не успел – в темноте вдруг прорезался светящийся квадрат со стороной четыре-пять шагов, как будто сложенный из неоновых трубок, мерцавших голубым.
Прорезался, и почти тут же заполнился обширным, хотя и замкнутым пространством. Уортли угадывал стены и потолок, ряд колонн – и три фигуры, двигавшихся стремительно, но выверенно. Никакие ПНВ не скрывали их глаз.
«Паранормы!» – припомнил Дэн, сгруппировавшись.
Неслышный приказ Блайна – и коротко прошипели электрошокеры-тазеры, жаля паранормов колючими стрелками, пуская ток…
«Пора!» – захолодел Уортли.
Тела иномирцев задергались, падая – и он рванулся к порталу. Комбез русского пошива и балаклава прятали его от глаз, а мягкие китайские кроссовки глушили шаги.
Не думая, Дэн пересек «грань миров» и юркнул за толстую квадратную колонну. Сдерживая дыхание, выглянул из-за угла, отделанного скользким кафелем.
Правду сказал Валькенштейн – разряды свалили русскую опергруппу всего на несколько секунд. Вон они… Перекатываются… И как будто превращаются в тени! Дэн с трудом удерживал русских оперов в темпе своего восприятия и, вообще, в поле зрения, настолько стремительно они двигались. Кто-то из фэбээровцев выстрелил – махнул оранжевый сполох – но паранорм увернулся от пули!
Минули какие-то секунды, а стрелков из ФБР уже сунули мордой в траву, и… Нет, не «контрольные выстрелы»… Какие-то неяркие голубые вспышки… Русские хватают Давида, хватают Дези… Тащат…
Отпрянув, Уортли метнулся к воротам. Калитка! Здесь должна быть калитка! Да вот же она…
Торопливо накинув капюшон, Дэниел отворил стальную дверь и выскользнул в ночь. Служебные помещения…
Их темные кубы примыкали к громадной стеклянной стене научного центра, как будто подпирая его. Видеокамеры…
Они должны здесь быть, но он же не рвался на запретную территорию ОНЦ, а покинул ее… Никакого мерзкого воя тревоги, никаких мигающих красных ламп, всё чинно-благородно…
Сдерживая желание прибавить шагу, Уортли выбрался к аллее сквера – и канул в ночь.
Среда, 20 марта. День по БВ
«Альфа»
Система Сатурна, борт ТМК «Циолковский»
Сатурн был велик и роскошен, вот только казался не совсем натуральным. Колоссальный водянистый шар однообразного желтого цвета – и более никаких примет. Понятно, что у этого чудовищного газового пузыря твердь не разглядишь – нету ее, но вот соседняя планета-гигант по имени Юпитер радовала астрономов хотя бы обилием разноцветной облачности и вечных вихрей, вроде Большого Красного Пятна. А тут – ничего вообще, сплошная муть.
И даже роскошное Кольцо не искупало унылую монотонность Сатурна, наоборот, подчеркивало впечатление его искусственности. С орбиты Титана, такого же мглистого желтого колобка, Кольцо смотрелось исполинским двухмерным ободом.
Шарлотта медленно вздохнула, отплывая от одного иллюминатора и подплывая к другому, где круглился Титан.
Женщина прищурилась. Пожалуй, все-таки титанианская атмосфера больше отдает в оранжевый, уж больно много в ней метана. И совершенно непроглядная…
Там, внизу, под слоями туч, плещется Море Кракена, вздымаются горы Митрим, текут реки, ветра навевают дюны… Бельская-Блэквуд медленно покачала головой. Всё там какое-то нестойкое, преходящее… Горы изо льда, море из жидкого этана, и даже песчинки дюнных наносов – всего лишь углеводородные крошки. Но всё равно же – интересно!
Два беспилотника они запустили утром, после обеда должен был уйти третий. Шарлотта обернулась, чтобы глянуть на приборы. Да, вон он, парит между ярусами облаков. Давление – триста восемьдесят миллиметров ртутного столба… Температура – минус двести два… Не жарко.
Клацая магнитными подковками, в отсек вошел Бельский – чело нахмурено, в глазах напряг.
– Что у нас плохого? – улыбнулась женщина.
– Да ерунда какая-то! – поморщился Пётр. – Бирский чуть не плачет: у «Лема» – проблема!
Вытянув губы дудочкой, Шарлотта тихонько засвистела. Тяжелый орбитальный зонд «Лем», с собственным портативным ядерным реактором и магнитоплазменным движком, должен был проникнуть в щель Кассини и остаться там с многолетней миссией.
– А в чем проблема хоть?
– Да, понимаешь… – скривился Бельский. – Сам огорчил нашего бедного планетолога! Мы сейчас обращаемся вокруг Титана, круговая скорость – пять и шесть километров в секунду, а зонду надо разогнаться на магнитоплазме почти до восемнадцати километров – просто, чтобы удержаться на сатурноцентрической орбите внутри Кольца… Манёвр, сама знаешь, очень энергоёмкий!
– Ну? – сдвинула брови женщина.
– Баранки гну… – печально ответил мужчина. – Мы уже разохотились, стали готовиться к расстыковке. Ну, я полез проверить, а там… Один из резервуаров с ксеноном протёк! Представляешь? Почти пустой! И какой теперь может быть манёвр? Всё, приехали…
– Подожди.
Шарлотта задумалась. В детстве она пугалась вида звёздного неба, испытывая страх перед безднами космоса. А всё потому, что родилась с редким даром…
Гросмейстер видит в голове позиции всех фигур на плоской доске, авиадиспетчер может моделировать в голове движение воздушных судов на разных эшелонах, а вот Шарли обладала интуицией многомерного пространства.
Гравитацию она представляла себе чем-то вроде нарушения однородности пространства-времени вокруг небесных тел, и ощущала, как это искривление заставляет другие объекты двигаться по изогнутым траекториям. Впервые она поняла это, ещё будучи пилотом-инструктором морской авиации, вот и подалась в НАСА.
Уж как об этих способностях узнал Михаил Гарин, неведомо, но ему удалось-таки переманить зеленоглазую кудрявую блондинку в советскую космическую программу.
– Вот что, Пит, – встряхнулась Шарли. – Пошли к Павлу.
– Чего для? – вздернул брови Бельский, но женщина уже нырнула в люк. Воздыхая, он расцепился