Думать стоило о другом. Рэм обхватил татуированное запястье пальцами другой руки и тихонько взвыл от боли. Помогло. Лишнее из головы стремительно выдуло. Рэм достал из кармана телефон. Текст не изменился.
– Плоть живая, но мертва, – пробормотал Рэм, зажмурившись.
Что за тупость эти загадочки? И почему бы просто не удалить сообщение? Мало ли сумасшедших рассылают всякую хрень чужим людям? Мало ли маньяков манипулируют людьми в сложных жизненных ситуациях? Рэм же в самой что ни на есть такой. Вот его и притащило к орбите какого-то великовозрастного психа. Что стоит заблокировать его и забыть? От этой мысли перехватило дыхание, будто кто-то ледяной рукой сжал горло изнутри. Старыми холодными пальцами с грязью под ногтями.
Рэм швырнул телефон на диван и уставился в окно. Пацанва там лениво перекидывалась мячиком. На лавке сидели соседки со второго этажа и о чем-то ожесточенно спорили. Наверное, в телевизоре снова кто-то оказался не прав. День угасал, превращаясь в летние сумерки, ленивые и длинные. В такие хочется есть арбуз столовой ложкой и мазать комариные укусы мазью «Доктор Мом», а не размышлять о ходячих покойниках. Как минимум арбузом Рэм мог себя обеспечить.
Развал бахчевых начинался через два дома. Вечно хмурые, но очень деловые мужики в майках-алкоголичках и трениках таскали арбузы из фуры на прилавки и обратно, отрезали спелые ломти от контрольных экземпляров и приглашали попробовать каждого, кто замедлял шаг.
Рэм знал, что между тем, что выдают на пробу, и тем, что можно купить, длинная дорога селекции, но в этот раз надеялся выбрать и унести домой самый спелый арбуз. Стучал по ним, прислушивался, пытаясь вспомнить: должен ли стук отдавать глухим или звонким? Взвешивал на руке, рассматривал желтые вмятины на полосатых боках. Смуглые продавцы наблюдали за ним со сдержанным интересом.
– А вон тот покажите, пожалуйста, – сказал он, чтобы не выглядеть совсем уж потерянным.
Мужик с самыми волосатыми плечами, что когда-либо видел Рэм, потянулся и вытащил из горы одинаковых арбузов точно такой же.
– Этот? – спросил он, ухмыляясь.
Рэм кивнул.
– Этот не надо, брат, этот не бери, – сказал мужик, подкидывая на ладони увесистый шар. – Этот стух уже, давно лежал, жарко лежал, дохлый уже.
– А так и не скажешь, – задумчиво проговорил Рэм. – Вроде вполне живенький…
Мужик хекнул, вытащил из-за прилавка гигантский нож, замахнулся и отсек от арбуза добрую треть. Внутри тот оказался бурым, почти коричневым. Запахло гнилью.
«Плоть живая, но мертва», – шепнуло Рэму на ухо маминым голосом.
Сказать такое можно было и про арбуз, про нее саму. И в целом много про кого. Некоторых Рэм собственноручно толкал к подобной неоднозначности состояний. Он вытащил из кармана смятую пятисотку и положил перед мужиком.
– Спасибо. – И пошел к гаражам, начинавшимся через дорогу.
– Эй, брат! А арбуз? – всполошился мужик.
Но Рэм уже не обернулся, только пятерней помахал, мол, сочтемся еще, бывай.
Обычно с клиентами, как называл их Лимончик, встречи назначались в глубине парка. Сразу за спортивной площадкой, на которой старательно пыхтели приверженцы здорового образа жизни, стоял печальный недострой. Здание с пустыми окнами было задумано как кафешка, но вместо гранд латте с лавандовым сиропом эндорфины здесь получали совсем другим путем.
Вход в недострой закрывал фанерный лист, приколоченный с двух углов. Рэм привычным движением отодвинул фанеру и проскользнул внутрь. Пахнуло прокисшим пивасом. Из пустой рамки окна лился поток солнечного света, но его не хватало, чтобы расшевелить сырой полумрак по углам. Рэм огляделся. Внутри никого не было. Только за перевернутым столом копошилась парочка голубей. Обычно Рэм приходил сюда в сумерках, рассовывал пакетики по нычкам, отмеченным в памяти красными точками. Лимончик заставлял заучивать их, когда брал к себе новенького. Рэма он сразу поставил в недострой. Хотя были места и попроще: старый бассейн, горка в школьном дворе и трухлявое дерево у заправки при выезде из города.
– Ты, короче, будешь у нас парковый пацан, – хохотнул Лимончик, выдавая Рэму первую партию. – До тебя там другой мой кореш был, но сдулся, ты по его стопам не иди.
И ощерился так, будто бы Рэм уже проштрафился. Но он послушно отработал целый сезон. И на второй вышел без единого косяка. А теперь топчется по загаженному полу с пустыми карманами и не знает, зачем, собственно, сюда приперся.
Пока бежал, перескакивая дороги перед сигналящими машинами, даже в груди покалывало от предвкушения. Знал, что в недострое его ждет еще один будущий мертвец. Чуйка налилась горячим, пульсировала где-то под кадыком. Нужно было только поспешить. Перехватить того, кто уже мертв, пусть и ходит еще, и дышит. Плевать. Он сам себе выписал свидетельство о смерти, когда набрал заветный номер в мессенджере и отправил боту команду /start. Лимончик очень гордился автоматизацией бизнеса. Вот как удобно. Никаких личных контактов. Один задает команду, другой выдвигается на точку. А тут его Рэм и перехватит, заберет вещицу, отнесет в пункт приема, и до маминого чудесного воскрешения останется всего ничего. Но, видимо, не так быстро. Никто и не говорил, что вещицы сами собой прыгнут ему в руки.
От разочарования во рту стало кисло, будто бы он лизнул ржавую качелю. Рэм сплюнул под ноги. И двинулся к выходу, но фанера на двери предупредительно скрипнула. Рэм сорвался с места раньше, чем успел испугаться. Пересек зал и нырнул в соседнюю комнатку, похожую на чулан для швабры. Ничего объемнее там не помещалось. Рэм втянул живот и затих, а снаружи уже вовсю топтали и сопели.
– Короче, вот сюда пихай, понял?
Этот шамкающий голос было не перепутать. И мерзкие причмокивания между словами. Так говорят, когда язык то и дело выскальзывает изо рта, не находя преграду в виде зубов. Так говорят деды, вынувшие вставную челюсть. Но что делать дедам в недострое, зассанном местными подростками? Нечего им тут делать. А вот Цынге вполне себе резон припереться. Так что стой и не дыши, Ромочка, если не хочешь прилечь на оплеванный пол с проломленной башкой.
– А если найдет кто-то? – чуть заикаясь спросил второй голос, его Рэм не узнал.
– Кто?
– Ну чужой кто-нибудь. Не тот, кто заказал.
– А с хера ли сюда кому-то лезть? – Цынга начинал злиться.
– Не знаю, – тут же пошел на попятную этот второй.
– Вот не знаешь если, то завали. – Цынга шумно харкнул и вдруг подозрительно зашептал: – Или ты сам забрать хочешь? У