А все потому, что в отпуск нужно не уходить, а уезжать. И лучше уезжать подальше, в идеале — куда-нибудь за границу, где твое ментовское удостоверение превращается в бессмысленную картонку. А он не поехал: дорого, глупо, да и не с кем. Решил родителей навестить, помочь им к зиме подготовиться. Да и погода стояла чу́дная для конца октября! Одинаково приятно и шашлыки жарить, и водку пить, и в бане париться. Родители его как раз за год до этого сменили городскую квартиру на дом в деревне, вот он и поехал к ним прямо в субботу утром. А в понедельник днем ему уже позвонили и попросили помочь, потому что, как назло, деревня, где поселились его родители, — ближайший к «Лесной сказке» населенный пункт.
Каменев тогда не смог отказать. Отчасти потому, что не очень-то умел отдыхать. Он сел в машину, указал точку в навигаторе — и уже полчаса спустя был на месте. О чем пожалел минут через пять.
У распахнутых ворот он тогда обнаружил патрульную машину и двух растерянных молоденьких парней. Они топтались на подъездной площадке, бросая на безмолвные домики и замершие на территории лагеря машины напряженные взгляды. Когда Каменев предъявил им удостоверение, они рассказали, как дело было. Мол, пришел вызов по рации: надо проверить заброшенный лагерь, люди там остались работать, а теперь на связь не выходят. Они и поехали. Приехали — а тут ворота закрыты, замок на цепи, машины внутри стоят, а никто не отзывается.
— Так ворота вы сами вскрыли, что ли? — нахмурившись, уточнил тогда Каменев.
Парнишка, говоривший с ним, уныло кивнул.
— Так ведь не отзывался никто! — оправдываясь, словно школьник, проныл он. — А нам велели проверить… Мы и зашли. Думали, может, помощь кому нужна, а там…
Парень как-то странно дернул головой. То ли кивнул на темнеющие между деревьями домики, то ли его просто нервный тик одолел.
Каменев больше ни о чем не стал расспрашивать, пошел сам посмотреть, что «там» такого. И это необычное, жуткое ощущение от осмотра места преступления не забудет уже никогда.
Конечно, он делал это далеко не в первый раз. Он бывал на местах разных убийств: обычных бытовых, чуть менее обычных, совершенных с целью получения наживы, даже на местах бандитских разборок, на которых оставалось сразу несколько трупов. Однажды даже расследовал с группой убийства серийника. Но такой жути Каменев не испытывал ни разу.
Заброшенный лагерь сам по себе производил гнетущее впечатление. Кирпичное здание у входа выглядело веселее других, но даже его время не пощадило. А деревянные домики, рассыпанные по территории дальше, выглядели, на его взгляд, еще более удручающе. Стоящие на территории машины — красивые, новые, даже вполне чистые — резко контрастировали с этим видом, но отчего-то только усиливали тревожное ощущение.
Он тогда сразу заглянул в то самое кирпичное двухэтажное здание, рядом с которым были припаркованы машины. Оно оказалось вполне обжитым, внутри хватало следов работавшей в лагере группы киношников: продукты и даже немного грязной посуды на кухне, вещи в комнатах на первом этаже, брошенные так, словно их хозяева вышли на секундочку, приоткрытые двери. Все вполне мирно и безобидно, если бы не одно «но»: то тут, то там Каменеву попадались следы крови. Где-то это были просто пятна — след от испачканной в крови руки или удара головой, повлекшего за собой травму, капли на полу. А где-то обнаруживались целые подсохшие лужи.
И ни одного тела. Или хотя бы его фрагмента. Еще до прибытия вызванной им опергруппы Каменев обошел весь лагерь, заглянул в каждый домик и каждую его комнату, но так никого и не нашел. Ни живого, ни мертвого.
В одном из домиков он обнаружил кукол. Старые, потрепанные временем игрушки сидели кружком, словно во что-то играли. Вот только головы их были повернуты так, что яркие разрисованные лица смотрели на каждого, кто войдет в помещение. От их мертвых взглядов мурашки бежали по коже.
А еще сильнее они бежали от того, что постоянно казалось: кто-то живой тоже смотрит на него. От этого взгляда волосы шевелились на затылке и зудела спина, но сколько Каменев ни оборачивался, сколько ни вглядывался в просветы между деревьями, он так и не смог разглядеть того, кто за ним наблюдал. Если, конечно, этот кто-то действительно был, и у него не разыгралось воображение, подстегнувшее паранойю.
В воздухе там и тогда повсюду витал запах смерти. Не тот, что чувствуешь, обнаруживая залежавшийся труп. То всего лишь запах разложения. Здесь было другое. То, что не описать словами, что можно только почувствовать. Эксперты нашли десять разных образцов крови, их сравнили с ДНК оставшихся в лагере людей, подтвердив тем самым, что каждый из них был как минимум ранен. И хотя официально все они были признаны пропавшими без вести, Каменев ни на секунду не сомневался: если и не все, то как минимум большинство мертвы.
Оставалось непонятным, куда могли деться тела. Закрытая территория, запертые ворота… Впрочем, последний факт так и не попал в дело: считалось, что патрульные вошли на территорию лагеря, потому что замок уже был сорван. И это был не единственный факт, так и не упомянутый в деле.
«Надо проверить, заперли ли они ворота», — мелькнула в голове непрошенная мысль.
Год назад Каменев предположил, что ворота действительно могли быть открыты в тот момент, когда в лагере что-то случилось. А замок на цепь повесили, когда внутри никого не осталось. Зачем? Неизвестно… Знать бы, куда делись люди или хотя бы их тела, кто все это сотворил, тогда можно было бы предположить и это.
Каменев завел двигатель и тронулся с места, но не продолжил прерванный «мерседесом» путь, а развернулся и поехал обратно. В этот раз близко подъезжать к воротам не стал, прижался к краю дороги перед последним виражом, где его машину нельзя было увидеть из лагеря. Сам пошел под прикрытием деревьев.
Черный «гелендваген» был припаркован у ворот лагеря. Кого бы он ни вез, этот человек уже скрылся в здании, а фургон и минивэн пока продолжали разгружать. Когда же с ними закончили, обе машины отогнали на подъездную площадку, после чего один из киношников — высокий мужик в черном с длинными волосами — обмотал ворота цепью и замкнул ее на крупный висячий замок. Лапина наблюдала за его действиями, а потом забрала ключ себе, что-то коротко сказав. Мужик кивнул и неторопливо зашел в здание.
Сама же