– Она просто их знает. Наверно, придумала.
– Что за странное оправдание?
– Это называется коллективная память. В течение бесчисленных лет эти истории жили в памяти миллионов детей. Чтобы избавиться от них, потребуется гораздо больше, чем сжигание книг. Когда воображению перекрывают все выходы, оно начинает разбухать. Оккупирует реальность. Как в вашей рекламе.
Офицер улыбнулся:
– Боюсь, вы не вполне меня понимаете.
– Да тут и нечего понимать.
– Слушайте меня внимательно. Вас обвиняют в пренебрежении родительскими обязанностями. Вы понесете ответственность за умственную отсталость вашего ребенка или – в лучшем случае – за то, что не сообщили о ее состоянии сразу. Вы предстанете перед судом по семейным вопросам, и судья определит соответствующее наказание. Вам стоит подумать об адвокате. Сейчас я вас отпускаю, но вас могут вызвать в любое время для проведения дополнительного расследования. Ваш дом, ваша машина и рабочее место теперь считаются местом преступления и будут регулярно проверяться, чтобы мы могли убедиться, что окружающая вас обстановка свободна от токсичных мыслей.
– Я хочу видеть свою дочь.
– Она больше не ваша дочь. Теперь ее официальным опекуном является Правительство. Ее направят в лабораторию для дополнительных анализов и составления индивидуального плана лечения. Вопрос возвращения ее под вашу опеку зависит от решения суда и от того, насколько хорошо она будет реагировать на лечение, а это станет ясно в течение следующих шести месяцев.
Хранитель впился взглядом в лицо офицера. Он больше не злился, он был сломлен:
– Мне нужно увидеть ее. Пожалуйста.
В его глазах стояли слезы. Он понимал, что все так, как есть. Никто не мог выступить против Системы. Никому еще не удавалось выбраться из китового брюха живым. Офицер вздохнул. На какое-то мимолетное мгновение ему стало жаль Хранителя:
– Заполните форму запроса на посещение, изложите убедительные причины, и Комитет примет решение по вашему вопросу.
– А если Комитет не одобрит? Что, если я больше никогда не увижу ее?
Офицер вздохнул:
– Послушайте. Может быть, еще слишком рано говорить об этом, но мы почти всегда советуем родителям жить дальше. Завести других детей. А учитывая случай вашей дочери, это особенно имеет смысл… Просто имейте это в виду.
9
По дороге домой он молчал. Ни слова не сказал жене, так как не видел в этом смысла. Если бы она сдала его, он бы уже оказался за решеткой, однако он все еще на свободе, а вот его дочь сидела взаперти. Возможно, он никогда не увидит ее снова, свою маленькую девочку с волосами, припудренными детской присыпкой. Теперь он не сомневался в том, что она рассказывала: детская присыпка действительно была сказочной пылью, а в шкафу действительно жил волк с бабушкой в животе, которая оказалась очень вкусной, потому что знала много сказок. Эти воспоминания резали его, как крошечные лезвия. Его жена прислонилась головой к окну и зарыдала, как будто их дочь уже умерла. Только смерть не самое худшее, что с ней может случиться. Ей придется пройти через интенсивное промывание мозгов, и если она когда-нибудь выйдет оттуда живой, то забудет и его, и свою мать, не говоря уже о кроликах и волке в шкафу. Когда она выберется, если конечно она выберется, – она уже не будет его дочерью. Они продолжат пробираться в нее по ночам, вживлять микрочипы в ее мозг и окружать ее экранами, извергающими свои аудио– и видеосообщения. Они сделают все возможное, чтобы превратить ее в образцового гражданина.
К черту Правительство! Слезы навернулись ему на глаза, и он заскрипел зубами, сжимая руль так, словно хотел разломать его пополам.
Его дочь будет постоянно плакать. Совсем одна, они, конечно же, не позволят ей завести плюшевого волка, чтобы обниматься с ним в постели. Все, что она увидит в ближайшие дни, – это стерильные лаборатории, черные и красные провода и лицо Президента. В нее будут тыкать иголками, брать кровь, мочу и слюну на анализ. Вокруг нее будут толпиться врачи, психологи и военные. Все эти преданные граждане, служащие своей стране. К черту эту страну! Его девочка снова и снова будет звать своих родителей, будет пинаться и кричать каждый раз, когда на экранах появится лицо Президента. Пройдут недели, прежде чем она поймет: никто ее не спасет. И только тогда она, возможно, забудет, кто она такая, и станет той, кем они хотели ее видеть.
По щеке Хранителя скатилась слеза. Он быстро вытер ее ладонью, ему не хотелось плакать в присутствии жены. Хранитель был сломлен. Он не хотел еще одну дочь, не хотел этих одобренных Правительством детей. Дети без фантазии. Без сказок, без воображаемых друзей. Его охватила тоска. Он был отцом самой чудесной дочери в мире, ребенка, созданного из метафор, девочки, похожей на персонажа, вырвавшегося из книжки с картинками. А теперь они хотели погубить ее. Никто не поверит во все те вещи, которые он рассказал следователю на допросе, хотя сказанное им было правдой. Но в наши дни никто не верил в правду; два плюс два больше не дают четыре, и так теперь будет всегда, если только Правительство не передумает. Но по крайней мере Хранитель знал, что он сказал правду. Он не читал своей дочери все эти сказки, она действительно просто знала их. Его девочка была и рассказчиком, и собеседником. Ей не нужно было ничего придумывать, истории просто вытекали из нее, как воспоминания из прошлого, в котором она не жила. Все, что тогда сказал Хранитель, было его собственным голосом, на этот раз за него не говорили старик, Зорба, Алиса или Пиноккио. Все, что он произнес, шло от его сердца, хотя в нем все еще звучали их слова.
– Что же нам делать? – донесся до него голос рыдающей жены.
Хранитель ничего не ответил, но не потому, что не мог найти слов, а потому, что не хотел пугать ее еще больше. Он решил обратиться за помощью к Сопротивлению.
Система постоянно давала сбои, теперь он это знал. Он сам умудрился переиграть ее десятки раз. Он крал книги, но никто не заподозрил его. Несомненно, Сопротивление могло сделать то же самое для него и выкрасть его ребенка. Должен же найтись кто-то, кто сможет ему помочь.
Однако пока этого не произошло, и ему нужно побыстрее избавиться от запрещенных предметов у него дома. Он припарковался и чуть ли не бегом бросился внутрь, направляясь прямо в свою спальню. Распахнув дверцы шкафа, он принялся распихивать книги, спрятанные за рубашками, в сумки и коробки. Он полностью зачистит место