Через несколько минут прибыли два офицера. Один из них отвел его жену в комнату номер три, а второй отвел его, Хранителя, в комнату номер четыре. Это действительно допрос, подумал Хранитель. Он смотрел, как его жена идет за офицером, низко опустив голову, и думал, что ему очень хочется, чтобы, прежде чем исчезнуть за дверью, она подняла голову и посмотрела на него. Если бы она посмотрела на него, то по ее глазам он смог бы понять, собирается ли она его сдать. Однако жена так и не подняла головы. Войдя в комнату для допросов, Хранитель сел за стол напротив следователя. В этом городе почти все носили одежду цвета хаки, кроме сотрудников полиции, они ходили в черном. Хуже всего были их перчатки, черные перчатки, похожие на кулаки смерти. Почему черные? Чтобы их было не так сложно отмыть, если они запачкаются. Хранитель сглотнул слюну и посмотрел на красивое лицо мужчины, сидящего напротив, его густые усы, широкие плечи, карие глаза и злобная ухмылка. В другой жизни он работал на человека, похожего на этого, можно сказать, на его двойника. Он подумал, не родственники ли они.
– Что вы сделали с моей дочерью?
8
– Здесь вопросы задаем мы.
Следователь открыл лежащее перед ним дело и записал дату и имя отца. В левой части бланка было поле, где офицер делал загадочные пометки.
У Хранителя возникло стойкое ощущение, что он – книга, а следователь – Книжный Цензор.
– Когда вы впервые заметили у вашей дочери признаки умственной отсталости?
Не отрывая взгляда от следователя, не моргая, он вцепился в ручки кресла.
– Я никогда не замечал ничего подобного.
Ему показалось, что его нос стал немного длиннее, но выражение лица не изменилось.
– Будет лучше для вас и для ребенка, если вы начнете сотрудничать со следствием.
– Да, конечно.
– Я повторю вопрос: когда вы заметили у вашей дочери признаки того, что она не такая, как все?
– О каких признаках идет речь?
Ворча, офицер достал из ящика лист бумаги и помахал им перед его лицом:
– Это медицинский отчет. Мне зачитать его?
Хранитель пожал плечами. Офицер раздраженно выдохнул. Очевидно, он не привык к тому, что люди осмеливались выражать свое несогласие. Он прочел:
– Галлюцинации; низкий уровень лояльности к нации; воображаемые друзья; незаконное хранение запрещенных историй; несоблюдение национальной формы; отрыв от реальности; владение запрещенной книгой. Заключение: Непригодна для получения начального образования. Необходимо полное перепрограммирование головного мозга. Степень тяжести заболевания: 9 баллов из 10.
Следователь остановился и бросил косой взгляд на Хранителя.
– Вы знаете, почему они остановились на девяти баллах?
– Нет. А почему?
Хранителю все никак не удавалось оторвать взгляд от черных перчаток следователя.
– Потому что десять баллов из десяти означает, что ребенок мертв.
Хранитель вздрогнул. Нет, я не боюсь. Я в ярости, вот и все. Я так зол, что могу размозжить череп этому офицеру, взорвать это здание и убить Семерых Цензоров. Он изо всех сил старался держать себя в руках и сохранять спокойствие.
– Этот отчет ничего не значит. Это просто раздутая чепуха. Все дети страдают от воображения, это пережиток Старого Мира. Мне хорошо известно о таких вещах – раньше я работал Книжным Цензором. Подобные симптомы исчезают сами собой в процессе получения начального образования, это знает каждый. Разве не для этого существуют школы?
– Не для таких запущенных случаев, как у вашей дочери.
– Давайте рассуждать рационально. У всех нас есть бессмысленные, никому не нужные биологические атавизмы – аппендикс, копчик, остатки воображения. Они вообще ничего не значат. Это ерунда.
Пока Хранитель произносил эти заученные наизусть слова, внушенные Правительством, он снова подумал: интересно, вырос ли у него нос. Офицер положил бумагу на стол, снял перчатки и хрустнул костяшками пальцев:
– А что насчет книги, которая была у вашей дочери?
– Я работаю Инспектором Книжных Магазинов. Если я нахожу запрещенную книгу, я ее конфискую, и книга остается в моей машине на день или два, пока я не приду в здание Ведомства по Делам Цензуры и не передам ее ответственным лицам. Она просто маленькая девочка – возможно, она нашла ее в машине и взяла в школу. Что это была за книга?
– Посмотрим, – пробормотал офицер, пытаясь прочесть название, – «Пи-нок-ки-о».
Хранитель внезапно почувствовал себя глупой деревянной игрушкой. Он не что иное, как тупой кусок дерева, который, вместо того чтобы стать настоящим мальчиком, превратился в осла и все испортил. Это была книга, которую подарила ему хозяйка книжного магазина. Та самая книга, которую он так отчаянно хотел заполучить. Его дочь взяла ее с собой в школу и попалась.
И вот теперь Хранитель остался один, а Секретарь был далеко, слишком далеко, чтобы помочь, скорее всего, он заперт в чреве тюрьмы государственной безопасности. Лицо старика преследовало его. Столяр-часовщик, который продает время, чтобы мы могли снова стать людьми. Однако мы этим не пользуемся. Мы остаемся ослами до самого конца. Хранителю захотелось расплакаться.
Следователь заметил, что лицо допрашиваемого приобрело удрученное выражение:
– Значит, вы все-таки знаете эту книгу.
– Конечно, я ее знаю. Слушайте, я хочу увидеть свою дочь.
– Слушайте вы. Я сыт вашими оправданиями и даю вам понять, что своими неубедительными доводами вы лишь ухудшили ситуацию.
– Я хочу знать, почему настоящие Реабилитационные центры не похожи на те, что мы видим в буклетах. В этом месте нет окон, нет сада…
– Это новое видение перевоспитания детей: они должны научиться иметь дело с реальностью.
– Вот так?
– Именно.
– Так почему же мы не видим эту реальность в рекламных буклетах? Почему не показать нам правду?
– Что вы имеете в виду?
– Я имею в виду, что то, что показывают в вашей рекламе, полностью выдумано, ровно так, как это делается в любом запрещенном романе.
– А много ли романов прочел уважаемый цензор?
– Читать романы – это моя работа.
– А что же ваша дочь?
– А что с ней?
– Вы читаете ей сказки на ночь?
Его конечности заныли от предвкушения беды:
– Я не…
– Тогда откуда ребенок узнал о старых сказках?
– Каких старых сказках?
– Посмотрим.
Офицер поднес папку к лицу и начал читать:
– «Питер Пэн», «Принцесса на горошине», «Красная шапочка», «Волшебник страны Оз», «Синдбад-мореход». Откуда она узнала об этих запрещенных книгах?
Хранитель улыбнулся. На этот раз нос у него и не думал удлиняться:
– Не я читал ей эти сказки.
– Тогда, наверно, это был воображаемый кролик, о котором она постоянно твердит, – сказал следователь, приподняв бровь.
– Вовсе нет.