Интересно, сам Юрий знал, кем является? Либо же пока не представлял ни своего прошлого, ни своих способностей? Самостоятельно узнав правду, Юмэ уже не была уверена, что желала бы раскрыть всю её Юрию Угарову, — мало ли как тот отреагирует.
«Хотя бояться нечего… Так и так скоро сдохну!» — обречённо подумала Юмэ.
В нынешнем состоянии добить её мог любой смертный. Но для себя Юмэ решила, что хотя бы попытается спасти Леонтьева. Глядишь, удастся оттянуть удавку кровной клятвы ещё хоть на сутки. Правда, для этого пришлось провести с Леонтьевым небольшую просветительскую работу.
Нежная спина кровоточила и гноилась от множества заноз. Метания по свежеструганному дощатому полу не прошли для иллюзионистки даром. Болело всё, будто её били, а кимоно намертво прилипло к каплям сосновой смолы, выступившим из досок.
«Как гусеница, приклеившаяся, даже ноги к груди не могу подтянуть», — с горечью подумала иллюзионистка. — Но ничего. Из гусениц появляются бабочки. А из маленьких кицунэ перед смертью рождаются богини'.
Да, она вновь собиралась использовать тупиковый путь божественного развития, основанного на благодати верующих. Но перед лицом смерти ей было абсолютно плевать на это. Жить хотелось сильнее. Чтобы спасти себя и Леонтьева ей нужна была сила.
Выпав из полубредового состояния и дождавшись, пока Светлов и Юкионна вновь примутся пререкаться, иллюзионистка повернула голову к своему нечаянному союзнику. Вид у того был получше, чем сутки назад. Хотя бы лицо спухло, и синяки пожелтели.
— Я думал вы уже не придёте в себя, — тихо прошептал управляющий Угарова. — Меня кормили… — он дрожащей рукой протягивал к иллюзионистке ломоть хлеба. — Я не стал есть, оставил вам. Всё равно убьют, что зря…
— Вы верующий? — прервала его шёпот Юмэ. Ей некогда было слушать исповеди. Хлеб ей сейчас не помог бы. Ей нужно было кое-что иное.
— А каком смысле? — не понял её Леонтьев. Он старался не шевелиться, чтобы не звенеть кандалами, прибитыми к одному из черных неподъёмных камней будущей ловушки для князя Угарова.
— В прямом! — зашипела Юмэ, злясь на недогадливого управляющего. — Молитесь кому-то? Или в орденский храм захаживаете?
— Н-нет, — чуть запнувшись, ответил Леонтьев.
— Если хотите выжить, то начинайте молиться. И не кому-нибудь абстрактному, а Юмэ-Инари.
— А это кто? — всё так же в сомнениях продолжал допытываться прагматичный управляющий.
— Этот я, — огрызнулась кицунэ. — Я — наш единственный шанс на спасение. И подпитать меня сейчас может только благодать верующего. Не можете молиться, тогда благодарите за жизнь. Ведь вы всё ещё живы только благодаря мне.
— Это будет гораздо искреннее, — признал Леонтьев и принялся беззвучно шевелить растрескавшимися губами.
Сколько они так просидели, Юмэ не отдавала себе отчёта. Но спустя несколько часов она почувствовала изменения. Благодарности Леонтьева работали. Сила совершенно иного толка по каплям просачивалась к ней даже через блокираторы магии. И хоть визуально это никак не отражалось, но энергетически она чувствовала себя пустыней, в пески которой впитывались первые капли дождя.
Сам Леонтьев сидел, прижавшись спиной к чёрному базальту и продолжал шевелить губами.
«О таком ответственном жреце можно было только мечтать», — с удовлетворением отметила Юмэ-Инари, продолжая копить силу. Ей понадобится каждая капля. Если уж имперская безопасность и князь Угаров не спешили их спасать, то они спасут себя сами.
Светлов и Юкионна спорили до хрипоты, но в какой-то момент их ссору заглушил тихий звон нескольких струн.
Сработали сигнализации охранного периметра, оповещая о его нарушении. Кто-то всё-таки пришёл. Но кто?
— Настало время твоей последней роли, — склонилась над ней Юкионна. — Отыграешь, как положено, получишь свободу.
* * *Пока Маляван вместе с Кродханом выстраивали в организованные порядки химер Кхмару, я выполнял свою часть работы. Они должны были отвлечь внимание своими кошмарами, вымотать, вывести из равновесия, неодарённых защитников — а таковыми здесь были почти все, кроме трёх ярких точек внутри завода. Судя по цвету аур: Юкионны, Светлова и… третья аура отчасти напоминала мне ауру Юмэ, но она меняла цвет по неизвестной мне причине. Кроме радужных оттенков там появилась золотая пыльца.
Выкинув эту странность из головы, я пока сосредоточился на главном.
Я создавал своих овеществлённых химер и собственных иллюзорных двойников. Таковых было три, каждого иллюзорного «меня» сопровождало по десятку овеществлённых химер, завязанных на моём резерве. На каждой химере висел заготовленный конструкт. И пока нас будут пытаться атаковать всеми силами, они должны были получить образцы крови засевших внутри Юкионны и Светлова, чтобы таким образом дополнить последним компонентом отсроченное кровное проклятие. Два укуса, и моих главных врагов можно будет брать голыми руками.
У меня было три попытки. На большее, увы, я не был способен. К тому же, как оказалось, управлять собственной копией было процессом достаточно сложным, ведь необходимо было смотреть её глазами и успевать реагировать на опасности. Признаюсь честно, подобного рода иллюзия в моём исполнении создавалась впервые. Себя я ещё не копировал.
Посему, едва небо забрезжило первыми предрассветными лучами, и пока кошмарные химеры демонов не потеряли собственные силы, Кродхан и Маляван повели их в бой. Я же, словно погонщик, следовал за ними при поддержке своего десятка. Кхимару остался меня оберегать, прекрасно осознавая, что в момент, когда я буду управлять своим иллюзорным двойником, если меня кто-нибудь попробует захватить, я даже не смогу должным образом защитить себя. Итак, наше маленькое представление началось.
* * *Игнат Сергеевич не мог поверить собственным глазам. Из леса на них валила волна всевозможных тварей. На миг ему показалось, будто легион бешеной суки Угаровой вновь восстал, словно феникс из пепла. Но эти твари были страшнее и смертоноснее; они были заточены на убийство, не на защиту.
Неужто её внучок решил отступить от всех разрешённых бабушкиных разработок и, разозлившись, создал это?
«Талантлив и силён, стервец, — отметил про себя патриарх рода Светловых, — таких щенков лучше давить в колыбели».
Памятуя, что химеры Угаровых — не магические существа