— Сэр, подтверждаю, что большая часть пруссаков покинула Вавр к десяти тридцати, и, по моим оценкам, они прибудут сюда не ранее половины третьего пополудни.
— Так какого дьявола они там делали? Светло с пяти часов утра!
Кит изложил ему сжатую версию событий.
— Вавр чрезвычайно узкое место, с небольшим мостом через реку и извилистыми улочками в городе, где, ко всему прочему, сегодня утром был серьезный пожар. А миновав город, они движутся по размытой дождем дороге…
— Пожар? Как это могло случиться после такого ливня?
Вопрос был глупый, и Кит ответил:
— У меня нет сведений на этот счет, сэр.
— Пойдите найдите Ширинга, — сказал Веллингтон. — У него будет для вас много дел сегодня днем.
Кит отъехал.
Он нашел 107-й пехотный полк на западном краю линии союзников. Некоторые солдаты выползли вперед, покинув позиции, чтобы украдкой взглянуть на поле боя, и лейтенант Джо Хорнбим приказывал им вернуться, чтобы их не было видно французам.
— Мы же не хотим, чтобы старина Бонапарт знал, где мы и сколько нас, — говорил он. — Пусть этот сукин сын гадает, а?
Кит увидел Джарджа, остановил коня и спешился.
— Молодой Джо довольно неплохой офицер, знаешь ли, — сказал Джардж, — особенно если вспомнить, что ему всего восемнадцать.
— От него сложно было этого ожидать, — сказал Кит. — С таким-то дедом-мерзавцем, как олдермен Хорнбим… — Кит отвлекся, увидев свою мать. Он был встревожен. — Что ты здесь делаешь? — спросил он ее. — Женщинам приказано покинуть поле боя.
— Этот приказ до меня не дошел, — сказала Сэл.
— Что ж, теперь дошел.
— Я здесь, чтобы быть с мужем, и не собираюсь убегать.
Кит открыл было рот, чтобы возразить, но передумал. Спорить с Сэл, когда она что-то решила, было бесполезно.
Он подъехал к Джо Хорнбиму и спросил:
— Лейтенант, вы не видели графа Ширинга?
— Так точно, сэр. — Он указал на север, за гребень. — Несколько минут назад он был примерно в трехстах ярдах в том направлении, разговаривал с генералом Клинтоном.
— Благодарю.
— Так точно, сэр.
Кит сел на коня и поскакал вниз по склону, где на лошадях сидели граф Генри и генерал Клинтон. Прежде чем он успел заговорить с графом, раздалась оглушительная какофония, подобная десяти грозам разом, шум, который мог означать лишь конец света, но Кит служил в артиллерийской батарее и знал, что это всего лишь звук пушек. Просто их было больше, чем он когда-либо слышал одновременно.
Он развернул коня и поспешил обратно на склон, а граф Ширинг и генерал Клинтон следовали за ним. На вершине они остановились и замерли.
Они находились на западной стороне угольной дороги, и Кит сразу увидел, что французские пушки стоят на восточной стороне и стреляют по центру и левому флангу союзной линии. Не менее семидесяти больших орудий выстроились в ряд и палили так быстро, как только могли.
Однако целей они находили немного. Союзные войска на южном склоне сильно пострадали, но большая часть армии Веллингтона находилась за хребтом, и многие ядра Бонапарта бесполезно увязали в грязи.
Так в чем же был смысл обстрела?
Через несколько минут Кит понял.
Французские солдаты в синих мундирах начали наступление, проходя сквозь линию орудий и маршируя через долину. Французские ядра летели у них над головами и мешали союзным войскам выйти из-за хребта им навстречу.
Вскоре стало ясно, что это наступление было крупной атакой. Кит оценил число наступающей пехоты в пять тысяч, затем в десять тысяч, а потом и больше. Может быть, двадцать тысяч.
Орудия союзников открыли по ним огонь, и Кит понял, что они стреляют картечью, тонкими жестяными банками, набитыми железными шариками и обрезками гвоздей, которые взрывались и разлетались смертоносным конусом шириной в тридцать ярдов, кося вражеские войска, как гигантская коса. Но французы перешагивали через тела своих товарищей и продолжали идти.
Битва началась.
Целью атаки обычно было нарушение целостности вражеской линии обороны путем захода в тыл. Этого можно было достичь либо обойдя один из флангов, либо пробив брешь в центре. Затем солдат в линии можно было окружить, заманить в ловушку и атаковать со всех сторон.
Кит использовал свою подзорную трубу, снятую с трупа французского офицера при Витории, чтобы изучить дальний восточный край поля боя. Наступающие там французские войска первыми достигли позиций союзников и энергично атаковали, оттесняя защитников. Фронт союзников проходил вдоль узкой, утопленной в землю дороги с живыми изгородями, и французы быстро достигли этого укрытия. Затем британцы контратаковали. Бой был ожесточенным и кровавым, и Кит был рад, что его там нет.
Наступление французов замедлилось, но не остановилось. Кит с тревогой увидел, что та же картина повторяется по всей линии на дальней стороне угольной дороги. Энергичная французская атака, контратака и медленное продвижение французов.
Было два часа дня, и союзники проигрывали.
Союзные войска вокруг Кита и графа были беспокойны, им не терпелось прийти на помощь товарищам, но Веллингтон не отдавал команды, и граф рявкнул:
— Стоять на месте, солдаты! Всякого, кто побежит вперед без приказа, пристрелят в спину.
Кит не был уверен, что он говорит серьезно, но угроза подействовала, и солдаты успокоились.
Потери французов были высоки, но все новые и новые люди прибывали, включая кавалерию, которую они называли кирасирами. Кит оглянулся на склон за хребтом и увидел, что у Веллингтона мало резервов пехоты, чтобы бросить их в бой. Однако британская кавалерия была наготове. Кит видел по меньшей мере тысячу всадников бригады Дворцовой кавалерии, стоявших у своих коней и с нетерпением ожидавших приказа атаковать. У лейб-гвардейцев и конной гвардии были иссиня-черные кони. Их вел граф Аксбридж, один из тех многочисленных людей, которых Веллингтон недолюбливал.
Кит слышал, как штабные офицеры говорили, что у британской кавалерии лучшие лошади, но у французов лучше кавалеристы. По крайней мере, у французской кавалерии и в самом деле было больше боевого опыта.
Прозвучал горн, и тысяча человек сели на коней. Затем другой сигнал горна заставил их всех одновременно обнажить сабли. Это было грозное зрелище, и Кит был благодарен, что его нет среди тех, кому придется отражать их атаку.
Отвечая на дальнейшие сигналы горна, они выстроились в линию длиной в милю с востока на запад, затем повели коней шагом вверх по склону, все еще вне поля зрения врага. Они перешли на рысь, взобрались на хребет, а затем, с криками и воплями, ринулись вниз, в самую гущу боя.
Союзная пехота бросилась врассыпную. Французы пытались бежать обратно к своим линиям, но не могли обогнать лошадей, и кавалерия безжалостно рубила их саблями, отсекая руки, ноги и головы. Бегущие спотыкались, падали, и их топтали могучие кони. Кавалерия неслась дальше, и резня была ужасной.
Граф Генри был на седьмом небе от счастья.
— Атака Бонапарта отбита! — ликовал он. — Да благословит Бог кавалерию!
Когда лошади оказались в пределах досягаемости французской артиллерии, Аксбридж приказал трубачам подать сигнал к отступлению. Кит отчетливо его слышал, но, к его изумлению, кавалерия казалась глухой. Они проигнорировали повторяющийся сигнал и поскакали дальше, крича и размахивая саблями. Рядом с Китом граф Генри с отвращением хмыкнул. Всадники были охвачены жаждой крови, и всякая дисциплина рухнула. Сказывалось отсутствие боевого опыта.
Их ликование было самоубийственным. Когда они достигли французской линии укреплений, их начали косить пушечным и мушкетным огнем. Их натиск замедлился, так как земля под ними пошла в гору, и лошади устали.
За считанные минуты кавалерия перешла от триумфа к полному уничтожению. Внезапно они сами стали теми, кого резали. Когда они разбились на небольшие группы, французы окружили их и методично уничтожили. Кит в отчаянии смотрел, как гибнет цвет британской армии. Несколько счастливчиков, выживших, хлестали своих лошадей, заставляя их из последних сил нестись галопом обратно к союзной линии.