Хорнбим был в ужасе. Эта девушка не подходила его внуку, совсем не подходила. Он хотел проигнорировать их и пройти мимо, но было уже поздно делать вид, что он их не заметил. Он должен был что-то сказать. Он не мог подобрать слов, подходящих для этой мучительной встречи, поэтому просто сказал:
— Джо!
Джо не смутился.
— Добрый день, дедушка, — сказал он. — Это моя подруга, Марджери Рив.
— Приятно познакомиться, мистер Хорнбим, — сказала она.
Хорнбим не протянул ей руки.
Она, казалось, не заметила пренебрежения.
— Зовите меня мисс Марджи, все так зовут.
Хорнбим не собирался называть ее никак.
Она не обращала внимания на его холодное молчание.
— Я раньше работала на вас в «Свинарнике». — Она с гордостью добавила: — Но теперь я продавщица в магазине. — Она явно считала, что поднимается по социальной лестнице.
Джо определенно заметил неодобрение Хорнбима, что, конечно, не могло его удивить, и произнёс:
— Мой дедушка очень занят, Марджи, не будем его задерживать.
— Я поговорю с тобой позже, Джо, — сказал Хорнбим и пошел дальше.
Продавщица в магазине. Вот почему ее одежда была довольно хороша, ее предоставил работодатель. Но изначально она была фабричной работницей, с грязными ногтями и самодельной одеждой. Джо не должен ухаживать за такой девушкой! Она была миленькой, в этом не было сомнений, но этого было недостаточно, совсем недостаточно.
Хорнбим вернулся на фабрику на вторую половину дня, но с трудом мог сосредоточиться и все время думал о подружке Джо. Неподходящая связь в юности могла разрушить жизнь человека. Он должен был защитить Джо.
Он спросил управляющего фабрики «Свинарник», знает ли он семью Рив.
— О, да, — сказал тот. — Юная Марджи была здесь, пока не нашла работу получше, а оба ее родителя работают на нашей Старой фабрике. Мать управляет прядильной машиной, а отец валяльной.
Мысли об этой проблеме не покидали Хорнбима и когда он шел домой вечером. Как только он вошел в холл, он спросил Симпсона, меланхоличного лакея:
— Мистер Джо дома?
— Дома, олдермен, — ответил Симпсон с таким видом, будто это была трагедия.
— Позовите его в мой кабинет. Я хочу поговорить с ним перед ужином.
— Будет исполнено, сэр.
В ожидании Джо Хорнбим снова почувствовал боль в груди, несильную, но острую на мгновение-другое. Он гадал, не от беспокойства ли это.
Джо вошел, уже говоря на ходу:
— Простите, что так внезапно представил вам Марджи, дедушка. Я собирался упомянуть ее имя до того, как вы с ней познакомитесь, но не успел.
Хорнбим перешел прямо к делу.
— Она не годится, ты же знаешь, — твердо сказал он. — Я не хочу, чтобы тебя видели гуляющим с женщиной такого сорта.
Джо задумчиво помолчал, затем нахмурился.
— Какого именно сорта вы имеете в виду?
Джо прекрасно знал, какой сорт имел в виду его дед. Однако, если мальчишка хочет, чтобы это было сказано вслух, так тому и быть.
— Я имею в виду, что она из низшего класса, едва ли выше фабричной работницы, и ты должен метить выше.
— Она очень умна, прекрасно читает и пишет, у нее доброе сердце, и с ней весело.
— Но она работница. Как и ее родители, которые оба работают на моей Старой фабрике.
Джо ответил спокойно и рассудительно, словно это было то, о чем он уже думал.
— В армии я сблизился со многими рабочими и обнаружил, что они почти такие же, как и все мы. Некоторые нечестны и ненадежны, а некоторые самые верные друзья, каких только можно пожелать. Я не стану судить человека за то, что он рабочий. Или работница.
— Это не одно и то же, и ты это знаешь. Не притворяйся глупее, чем ты есть, мальчишка. — Хорнбим тут же пожалел, что сказал «мальчишка».
Но Джо, казалось, не обиделся. Возможно, он усвоил, что из-за слов не стоит ссориться. Он на несколько мгновений задумался, а затем сказал:
— Кажется, я не рассказал вам всей истории о том, как я чуть не погиб при Ватерлоо.
— Рассказал. Ты сказал, что кто-то другой подставился под тесак, предназначенный для тебя.
— Там было нечто большее. Я расскажу вам сейчас, если у вас есть время.
Хорнбим не хотел этого слышать. Ему было слишком больно думать, что его единственный внук чуть не погиб. Но он не мог отказать.
— Хорошо.
— Это было под вечер, и, как оказалось, в последней фазе битвы. 107-й пехотный полк находился на самом западном краю линии фронта Веллингтона, ожидая приказов. Майор Денисон был убит, и я остался единственным живым старшим офицером, так что я принял командование.
Хорнбим не мог не подумать, что именно такой дух он и хотел видеть в человеке, который однажды возглавит его дело.
— Бонапарт бросил в бой Императорскую гвардию, свои лучшие войска, видимо, надеясь, что они сметут нашу армию. Я повёл полк в атаку, и мы, а с нами и другие, ударили гвардейцам во фланг, в самое их мягкое подбрюшье. В разгар схватки подо мной подстрелили лошадь, и я упал на спину. Я поднял глаза и увидел гвардейца с занесенным солдатским тесаком, готового меня прикончить. Я был абсолютно уверен, что это мой конец.
«Не дай бог», — подумал Хорнбим. Ему было почти невыносимо думать об этом. Но он должен был дать Джо продолжить.
— Один из моих людей шагнул вперед с выставленным штыком. Гвардеец увидел это, развернулся и обрушил свой тесак на моего солдата. Тесак и штык ударили одновременно. Гвардейцу распороли живот, а моему солдату перерубили шею наполовину. А я встал, совершенно невредимый, и продолжил сражаться.
— Слава богу.
— Этот человек спас мне жизнь, отдав свою.
— Кто он был? Кажется, ты не говорил.
— Я полагаю, вы его знали. Его звали Джардж Бокс.
Хорнбим был сражен.
— Знал его? — Он не знал, что сказать. — Я определенно его знал. И его жену.
— Сэл. Она тоже была при Ватерлоо. Маркитантка. Хороший человек. Была столь же полезна, как и любой мужчина.
Хорнбим искал слова, чтобы выразить свои чувства.
— Последние годы они были худшими смутьянами в Кингсбридже!
— И все же он спас мне жизнь.
Хорнбим был в замешательстве. Он не знал, что чувствовать. Как он мог быть благодарен человеку, который десятилетиями был его врагом? С другой стороны, как он мог ненавидеть человека, спасшего жизнь его внука?
— Так что, — сказал Джо, — надеюсь, вы понимаете, почему я не согласен с тем, что Марджери Рив мне не пара. Я надеюсь, что я сам окажусь ее достоин.
Хорнбим умолк.
Через минуту Джо встал.
— Пойду посмотрю, готов ли ужин.
— Хорошо, — сказал Хорнбим.
*
Кит так и не полюбил лошадей. Он никогда не получал от них удовольствия, не восхищался их силой и красотой, не наслаждался вызовом норовистого скакуна. Но теперь он ездил верхом так же бездумно, как ходил пешком.
Он ехал в Бэдфорд бок о бок с Роджером. Кит не возвращался в Бэдфорд с того дня, как уехал, двадцать два года назад. Деревня могла измениться с тех пор, как он ее помнил. Почувствует ли он привязанность к месту своего рождения? Или возненавидит его за то, что оно изгнало его и его мать?
Роджер за эти годы возвращался много раз, и теперь Кит спросил его:
— Что ты думаешь о текущем состоянии Бэдфорда?
— Унылое захолустье, — сказал Роджер. — Живут там в основном массе невежественные, необразованные фермеры. Ими довольно плохо управляет мой брат Уилл, но они слишком глупы, чтобы возмущаться. Я возненавидел Бэдфорд с тех пор, как уехал и поступил в Оксфорд и понял, что есть лучший мир.
— Ох, — сказал Кит. — Может, нам и не стоит возвращаться.
— Но мы должны.
Они возобновляли свое старое дело. Они оставили свой дом в Кингсбридже, когда вступили в армию, а все их инструменты Сэл и Джардж перевезли в старую мастерскую Роджера в Бэдфорде. Они планировали работать там и жить в усадьбе бесплатно.
Кит нервничал по этому поводу, хотя Роджер и говорил, что все будет в порядке. Уилл ненавидел Кита и его мать. Вспомнит ли он об этом и будет ли чувствовать то же самое сейчас? Кит боялся, что да.