Проблема была в том, что у них было очень мало денег. Некоторые вернулись с войны с туго набитыми кошельками, в основном за счет грабежа имущества мертвых солдат. Кит никогда не был в этом силен. Роджер был более расторопным, но он всегда проигрывал деньги в азартные игры. У Роджера все еще были долги, которые заставили его бежать, хотя кредиторы и поостереглись бы требовать долг с человека, сражавшегося при Ватерлоо. В итоге у них не было даже наличных денег на покупку материалов.
Их спас Эймос. Он заказал еще один станок Жаккарда и заплатил половину цены авансом. Кит был благодарен, но Эймос не принимал никаких благодарностей. «Когда я был в отчаянном положении, мне помогли, — сказал он. — Теперь я делаю то же самое». Так что они смогли купить дерево и железо, гвозди и клей, но у них не было ничего лишнего.
Когда они въехали в деревню, Кит заметил дом, где он когда-то жил. Он выглядел так же, но меньше. При взгляде на домик у него потеплело на душе, и он догадался, что это потому, что он был там в свое время так счастлив, пока не умер его отец и все не пошло наперекосяк.
Пока он смотрел, из дома вышел маленький мальчик с деревянной мисочкой семян и бросил их нескольким тощим курам. Птицы бросились к нему и жадно клевали семена. Мальчик наблюдал за ними. «Это мог бы быть я», — подумал Кит и попытался вспомнить, каково это быть ребенком и не иметь забот, но не смог. Он улыбнулся и покачал головой. Некоторые этапы прошлого было просто невозможно вернуть.
Они миновали церковь. «Там лежит мой отец», — подумал Кит. У него было искушение остановиться, но он передумал. Могила его отца была отмечена лишь деревянным крестом, который наверняка уже сгнил, и Кит не смог бы найти точное место. В воскресенье он проведет несколько минут на церковном дворе, просто постояв в тишине и предавшись воспоминаниям.
Они подъехали к усадьбе, и Кит был потрясен, увидев, насколько она в плохом состоянии. Краска на входной двери облупилась, а разбитое окно было заделано доской. Они объехали конюшню, но никто не вышел расседлать их лошадей, так что они сделали это сами.
Они вошли через парадную дверь. В холле было несколько больших собак, но они узнали Роджера и завиляли хвостами. В комнате стоял отвратительный запах. Ни одна женщина не потерпела бы столько грязи и запустения, но Уилл и его жена давно уже разошлись, Джордж умер, так и не женившись, да и Роджер, конечно, тоже был холост.
Роджер сказал Киту, что Уилл потратил все, что у него было, и все, что мог занять. Они нашли его в гостиной за игрой в карты с человеком, в котором Кит узнал Платтса, дворецкого. Волосы Уилла ниспадали до плеч. Платтс был в рубашке, но без пиджака и галстука. На столе стояла пустая бутылка портвейна, а два грязных стакана показывали, куда делось ее содержимое. В этой комнате тоже пахло собаками.
Кит вспомнил, каким был Уилл все эти годы назад. Большой, сильный молодой джентльмен, надменный, хорошо одетый, с полными карманами денег и сердцем, преисполненным гордости.
Уилл поднял глаза на брата и сказал:
— Роджер. Что ты здесь делаешь?
«Какой недружелюбный прием для брата», — подумал Кит.
— Я знал, что ты захочешь поздравить меня с моим вкладом в победу в битве при Ватерлоо, — саркастически сказал Роджер.
Уилл не принимал никакого участия в войне, кроме как зарабатывал на ней деньги.
Уилл не улыбнулся.
— Надеюсь, ты не собираешься надолго оставаться. Я не могу себе позволить кормить тебя. — Он заметил Кита и сказал: — Какого черта здесь делает этот мелкий?
— Мы с Китом деловые партнеры, Уилл. Мы будем пользоваться моей мастерской.
— Просто скажи ему, чтобы он не попадался мне на глаза.
— А тебе, возможно, не стоит попадаться на глаза ему, — сказал Роджер. — Он уже не тот маленький мальчик, которого ты когда-то мучил. Он был на войне и научился убивать людей. Если ты перейдешь ему дорогу, он перережет тебе горло быстрее, чем ты успеешь сказать «нож».
Это было преувеличением, но Уилл выглядел неуверенно. Он уставился на Кита, затем отвернулся, словно как будто испугался.
Кит больше не боялся Уилла. Но он был в ужасе от того, что придется жить в этом грязном, запущенном доме, принадлежащем пьянице. «Ну что ж, — подумал он, — на войне я спал и в худших местах. Это будет получше, чем мокрое одеяло в грязном поле».
— Посмотрим наверху, — сказал Роджер. — Надеюсь, мою спальню содержали в чистоте и порядке, пока я был в отъезде, защищая вас от Бонапарта.
Платтс заговорил впервые.
— Нам не хватает прислуги, — заныл он. — Слуг не найти. Слишком много мужчин ушло в солдаты. Что мы можем поделать?
— Мог бы и сам прибраться, бесполезный лентяй. Пойдем, Кит, посмотрим мою комнату.
Роджер вышел, и Кит последовал за ним. Они поднялись по лестнице, и Кит вспомнил, какой огромной она казалась ему в детстве. Роджер открыл дверь в спальню, и они вошли. Комната была пуста. Стояла кровать, но без матраса, не говоря уже о подушках или простынях.
Роджер открыл ящики и обнаружил, что они пусты.
— Я оставлял здесь одежду, — сказал он. — И серебряную щетку для волос, и зеркало для бритья, и пару сапог.
Вошла горничная, худая женщина лет тридцати с темными волосами и плохой кожей. На ней было простое самодельное платье, а на поясе висела связка ключей. Она тепло улыбнулась Киту, и через мгновение он узнал ее.
— Фан! — сказал он и обнял ее.
Он повернулся к Роджеру.
— Фан ухаживала за мной, когда мне проломили череп. Мы стали большими друзьями.
— Я хорошо это помню, — сказал Роджер. — И каждый раз, когда я с тех пор видел Фанни, она спрашивала, как ты.
Кит этого не знал. Он сказал ей:
— Я удивлен, что ты все еще здесь.
— Теперь она экономка, — сказал Роджер.
— И все еще без жалованья, — сказала Фанни.
— Почему ты никогда не уезжала? — спросил Кит.
— Мне некуда идти, — сказала она. — Я сирота, ты же знаешь. Это единственная семья, которая у меня есть, да поможет мне Бог.
— Но здесь все так запущено.
— Большая часть прислуги ушла. Остались только я и Платтс, а Платтс почти не работает. И денег на мыло, полироль, сажу для каминов и прочее почти нет.
Роджер указал на пустые ящики.
— Что случилось со всеми моими вещами?
— Мне очень жаль, мистер Роджер, — сказала она. — Слуги забрали все в счет невыплаченного жалованья. Я говорила им, что это по сути воровство, а они отвечали, что вас, скорее всего, убьют на войне, и никто никогда не узнает, что они взяли.
Киту это было ненавистно. Он чувствовал себя нежеланным гостем в ужасном доме.
— Давай посмотрим мастерскую, — сказал он.
— Там не так уж плохо, — быстро сказала Фанни. — Она заперта, и ключ есть только у меня, кроме вас, мистер Роджер. Я присматривала за ней, и за всеми вашими инструментами и прочим.
— Я не знаю, куда делся мой ключ, — сказал Роджер. — У меня его нет.
— Тогда возьмите мой. — Фанни сняла ключ со своей связки и протянула ему. Роджер поблагодарил ее.
Кит и Роджер покинули усадьбу и прошли полмили через деревню. Это заняло некоторое время, потому что Кит постоянно останавливался, чтобы поговорить с людьми, которых помнил. Брайан Пайкстафф, лидер методистов, растолстел. Алек Поллок, оборванный хирург, который перевязывал череп Кита, наконец-то обзавелся новым пальто. Джимми Манн все еще носил ту самую треуголку. Киту приходилось всем рассказывать о Ватерлоо.
Наконец они добрались до мастерской. Это была прочно построенная конюшня, которую Роджер переделал, вставив большие окна для лучшего освещения. Кит увидел инструменты, аккуратно развешанные на крюках вдоль стены. В шкафу стояла посуда и стеклянная утварь, все чистое.
В одном конце был бывший сеновал, который легко можно было превратить в спальню. «Любовное гнездышко», — подумал Кит.
— Мы могли бы жить здесь, не так ли? — сказал он.
— Я так рад, что ты это сказал, — ответил Роджер.
*
Хорнбим не мог перестать думать о том, как Джардж Бокс спас Джо в битве при Ватерлоо. Он хотел забыть обо всем, но постоянно возвращался к этому в своих мыслях. Он размышлял об этом, сидя в своем кабинете на фабрике «Свинарник», уставившись на письма от клиентов и не читая их. Он не мог свыкнуться с мыслью, что он в огромном долгу перед одним из никчемных скотов, которых он нанимал на свои фабрики. Это был неудобоваримый факт, словно кто-то сказал ему, что король Англии на самом деле — страус.