В день своего освобождения ему пришлось лежать в постели, пока его не осмотрит хирург Алек Поллок. Вскоре после завтрака Алек вошел в комнату в своем поношенном фраке, сказав:
— Как поживает мой юный пациент после шести недель покоя?
Он сказал правду:
— Я чувствую себя хорошо, сэр, и уверен, что мог бы вернуться к работе. — О своем страхе перед Уиллом он не упомянул.
— Что ж, вы, кажется, идете на поправку.
— Я благодарен за постель и еду, — добавил Кит.
— Да, да. А теперь скажи мне, как твое полное имя?
— Кристофер Клитроу.
Кит удивился, зачем хирургу задавать такой вопрос.
— А какое сейчас время года?
— Конец зимы, начало весны.
— Ты помнишь имя матери Иисуса?
— Мария.
— Что ж, похоже, твой мозг не сильно пострадал от этой проклятой лошади Уилла.
Кит понял, почему хирург задавал ему вопросы с очевидными ответами. Он хотел убедиться, что его разум в порядке.
— Значит, я могу работать? — спросил он.
— Пока нет. Твоя мать может забрать тебя домой, но тебе следует воздерживаться от любых нагрузок еще три недели.
Это было облегчение. Он еще немного побудет вдали от Уилла. А потом, может быть, Уиллу снова придется уехать в Кингсбридж. Настроение Кита поднялось.
— Носи повязку на голове, — продолжал Алек, — чтобы другие мальчишки знали, что с тобой нельзя играть в грубые игры. Никакого игры в мяч, никакого бега, никаких драк и уж точно никакой работы.
— Но моей маме нужны деньги.
Алек, казалось, не принял это всерьез.
— Будешь работать, когда полностью поправишься.
— Я не лентяй.
— Никто не считает тебя лентяем, Кит. Все считают, что тебя лягнул в голову буйный конь, что так и есть. А теперь я пойду поговорю с твоей матерью. Наслаждайся своим последним утром в постели.
*
Сэл скучала по Киту. Она чувствовала себя почти такой же осиротевшей, как после смерти Гарри. Ей не нравилось быть одной в доме, не с кем было перемолвиться словом. Она и не осознавала, насколько вся ее жизнь была сосредоточена вокруг Кита. Ей постоянно хотелось проверить, как он: рядом ли он, не голоден ли, не холодно ли ему, в безопасности ли? Но последние шесть недель о нем заботились другие люди, впервые с его рождения.
Она обрадовалась, когда в ее дом вошел Алек Поллок. Она знала, что прошло ровно шесть недель с того дня, как лошадь Уилла лягнула Кита. Она встала из-за прялки.
— Он достаточно поправился, чтобы встать?
— Да. Все могло кончиться очень плохо, но, я думаю, он выкарабкался.
— Да благословит тебя Бог, Алек.
— Он смышленый парень, не так ли? Ты говорила, ему шесть.
— Теперь почти семь.
— Развит не по годам.
— Я тоже так думаю, хотя матери всегда считают своих детей исключительными, правда?
— Независимо от правды, да. — Алек рассмеялся. — Я это заметил.
— Значит, он снова здоров.
— Но я хочу, чтобы ты продержала его дома еще три недели. Не позволяй ему играть в игры или делать что-то энергичное. Он не должен упасть и удариться головой.
— Я за этим прослежу.
— Но через три недели пусть возвращается к обычной жизни.
— Я так тебе благодарна. Ты же знаешь, я не могу тебе заплатить.
— Я отправлю свой счет сквайру и буду надеяться на лучшее.
Он ушел. Сэл надела туфли, шляпу и накинула на плечи одеяло. Погода все еще была холодной, но уже не морозной.
В полях мужчины начинали весеннюю пахоту. Люди приветствовали ее, пока она пробиралась между домами, и каждому она говорила одно и то же:
— Иду забирать своего Кита из усадьбы, наконец-то, слава Господу.
Она шла быстро. Спешить особой нужды не было, но теперь, когда Кита вот-вот должны были освободить, она едва могла дождаться.
Она вошла, как обычно, через кухонную дверь и поднялась по черной лестнице. Увидев Кита, стоявшего в спальне в тех же рваных одеждах, в которых он переехал в усадьбу, она разрыдалась.
Все еще плача, она опустилась на колени и осторожно обняла его.
— Не волнуйся, я плачу от счастья, — сказала она. Она была счастлива, потому что он не умер, но этого она не сказала.
Она взяла себя в руки и встала. Она заметила, что в комнате, у кровати, стоит Фанни, и обняла ее тоже.
— Спасибо тебе за доброту к моему мальчику, — сказала она.
— Это не составило труда, он такой милый, — ответила Фанни.
Кит обнял Фанни, поцеловал ее в прыщавую щеку и сказал:
— Я скоро вернусь, чтобы помогать тебе с каминами и сапогами.
— Не торопись, поправляйся, — сказала она.
Сэл взяла его за руку, и они вышли из спальни — и там, на лестничной площадке, стоял Уилл.
Сэл невольно вскрикнула от испуга, а затем замерла на ледяное мгновение. Она почувствовала, как Кит от страха сжал ее руку. Затем она сделала реверанс, опустив взгляд, чтобы не смотреть ему прямо в глаза, и попыталась пройти мимо молча.
Он преградил ей путь.
Кит попятился и попытался спрятаться за юбку Сэл.
— Не приводи его обратно, — сказал Уилл. — От этого щенка нет толку.
Сэл подавила гнев. Разве Уилл сделал недостаточно? Он убил ее мужа, покалечил ее ребенка, и все же ему хотелось еще и поиздеваться. Едва сдерживая себя, она произнесла:
— Я, разумеется, буду делать то, что велит сквайр.
— Сквайр будет рад избавиться от этого заморыша.
— В таком случае мы вас оставим, сэр. Доброго вам дня.
Уилл не двинулся с места.
Сэл шагнула к нему ближе и посмотрела ему в лицо. Она была почти одного с ним роста и такой же широкой в плечах. Ее голос изменился против ее воли.
— Дай мне пройти, — сказала она низким, ясным тоном, в котором едва могла скрыть ярость.
Она увидела вспышку страха в его глазах, словно он уже жалел об этой стычке. Но он не отступил. Он, казалось, был полон решимости устроить неприятности.
— Ты мне угрожаешь? — спросил он. Его презрение звучало не совсем убедительно.
— Понимай как хочешь.
— Киту нужно домой, мистер Уилл, хирург сказал, — высоким, испуганным голосом произнесла Фанни.
— Не знаю, зачем мой отец вообще посылал за хирургом. Невелика была бы потеря, если бы этот щенок сдох.
Это было слишком для Сэл. Желать кому-то смерти было страшным проклятием, а Уилл уже чуть не убил Кита. Не раздумывая, она взмахнула правой рукой и ударила Уилла кулаком в висок. Спина у нее была широкая, а руки сильные, и от удара раздался глухой стук.
Уилл, пошатнувшись, ошеломленно рухнул на пол, вскрикнув от боли.
Фанни ахнула от ужаса.
Сэл уставилась на Уилла. Из его уха текла кровь. Она была в ужасе от содеянного.
— Прости меня, Господи, — прошептала она.
Уилл не пытался встать, а лежал и стонал.
Кит заплакал.
Сэл взяла его за руку и повела мимо Уилла, который стонал от боли. Ей нужно было как можно скорее выбраться из дома. Она повела Кита к лестнице и поспешила вниз. Они прошли через кухню, не говоря ни слова уставившимся на них слугам.
Они вышли через черный ход и пошли домой.
*
В тот же день ее вызвал к себе сквайр.
Она, конечно, нарушила закон. Она совершила преступление. Хуже того, она, простая деревенская женщина, напала на джентльмена. У нее были большие неприятности.
Закон и порядок были в ведении мировых судей, которых также называли магистратами. Их назначал лорд-лейтенант, представитель короля в графстве. Это были не юристы, а местные землевладельцы. В таком городе, как Кингсбридж, было несколько судей, но в деревне обычно назначался только один, и в Бэдфорде им был сквайр Риддик.
Крупные преступления рассматривались двумя или более судьями, а дела, за которые полагалась смертная казнь, должен был слушать судья на выездной сессии суда присяжных, но менее серьезные правонарушения, такие как пьянство, бродяжничество и мелкое насилие, мог рассматривать один судья единолично, обычно у себя дома.
Сквайр Риддик должен был стать для Сэл и судьей, и присяжными.
Ее, конечно, признают виновной, но какое наказание ей назначат? Судья мог приговорить правонарушителя к дню в колодках, когда человек сидел на земле с зажатыми ногами. Это наказание, было скорее унижением, чем чем-то иным.