Спейд вернулся в свою комнату и приготовил завтрак. Когда он мыл тарелку, вошел Джардж.
— Я все слышал, — сказал он. — Почему шериф Дойл думал, что у тебя есть подстрекательские брошюры?
— Потому что Альф Нэш ему так сказал.
Джардж пытался понять.
— Но у тебя их не было.
— Конечно, нет.
— Так почему Альф думал, что они у тебя есть?
— Кто-то ему так сказал.
— Кто?
— Я ему сказал.
— Но… — Джардж выглядел озадаченным. — Погоди-ка.
Спейд улыбнулся, наблюдая, как тот пытается сообразить. Наконец до него дошло.
— А ты хитер, Спейд.
Спейд кивнул.
— Это доказывает, что Альф Нэш — предатель, — сказал Джардж. — Значит, это именно он донес на Джеремайю.
— Я тоже так думаю.
Джардж помрачнел.
— Кажется, я знаю, что нужно делать дальше.
— Уверен, что знаешь, — сказал Спейд.
14
За завтраком Хорнбим с интересом разглядывал Изобель Марш.
Ее звали Бель, но красивой она не была. Однако она была живой, и семье Хорнбима она нравилась. Бель осталась на ночь. За завтраком Дебора и Бель рассматривали картинки в журнале под названием «Галерея моды» и смеялись над тем, что считали нелепыми шляпами — широкополыми и увешанными лентами, перьями и брошами.
Говард смеялся вместе с ними, и именно это привлекло внимание Хорнбима. Теперь он присмотрелся к Бель повнимательнее. У нее были ярко-голубые глаза и полный красный рот, с губами, которые с трудом смыкались над сильно выступающими передними зубами. Она вполне могла бы подойти в качестве невесты для Говарда.
Ее отец, Айзек Марш, владел лучшей красильней в городе. У него работало около дюжины рабочих, и он зарабатывал много денег. Несколько лет назад Хорнбим осторожно разузнавал, не хочет ли Марш продать дело. Это стало бы великолепным дополнением к империи Хорнбима. Но ответ был «нет».
Однако Бель была единственным ребенком. Если она выйдет замуж за Говарда, они унаследуют красильню. И она фактически станет собственностью Хорнбима.
Пока он наблюдал за молодыми людьми за столом, Говард сказал:
— Похоже, в этой шляпе гнездится целое семейство голубей!
Девушки захихикали, и Бель игриво шлепнула Говарда по руке. Он притворился, что ему больно, и сказал, что у него сломана рука, и Бель снова рассмеялась. Похоже, Говард ей нравился.
Хорнбим никогда прежде не видел, чтобы Говард флиртовал. Мальчик был в этом хорош, по-своему. Это умение он унаследовал не от отца. «Что ж, что ж, — подумал Хорнбим, — может, я все-таки получу красильню».
Его жена, Линни, попросила у лакея еще молока. С обычным трагическим выражением лица Симпсон сказал:
— Прошу прощения, мадам, но в данный момент молока больше нет.
Это разозлило Хорнбима. Неужели все эти слуги не могут организовать достаточное количество молока для семейного завтрака?
— Как это у нас могло закончиться молоко? — сердито спросил он.
— Нэш сегодня утром не доставил, сэр, поэтому мне пришлось послать служанку в молочную. Она должна вернуться с минуты на минуту.
— Все в порядке, Симпсон, мы можем подождать несколько минут, — сказала Линни.
— Благодарю вас, мадам.
Хорнбиму не нравилась манера Линни прощать слуг, но он ничего не сказал, потому что думал о чем-то более важном. Сообщение Симпсона прозвучало как тревожный звонок. Альф Нэш не доставил сегодня утром молоко. Почему?
Хорнбима беспокоил отрицательный результат обыска склада Спейда. Он подозревал, что хитрый Спейд переместил злополучные листовки, вероятно, получив наводку. Но кто мог его предупредить? Хорнбим еще не разобрался в этом. Между тем, это было новое развитие событий. Что помешало Нэшу выйти на свой утренний обход?
Хорнбим забеспокоился. Он встал. Линни приподняла бровь, ведь он не допил свой кофе.
— Мне нужно кое-что уладить, — пробормотал он в качестве объяснения и вышел из комнаты.
Он надел пальто, шляпу и пару сапог для верховой езды, чтобы ноги оставались сухими, а затем вышел из дома. Он торопливо, с тревогой, шел под дождем к молочной лавке и с облегчением вошел внутрь. Там была небольшая толпа людей, в основном слуги из больших домов к северу от Хай-стрит, все с кувшинами разных размеров. Его служанка, Джин, была среди них, но он не обратил на нее внимания.
Сестра Нэша, Полин, стояла за прилавком, бойко обслуживая необычно большое количество покупателей так быстро, как только могла. Хорнбим протолкнулся вперед.
— Доброе утро, мисс Нэш.
Она одарила его холодным взглядом.
— Доброе утро, олдермен. Прошу прощения, что вам не доставили молоко…
— Не до того, — нетерпеливо бросил он. — Мне нужен Нэш.
— Боюсь, он болен и лежит. Молока не желаете? Могу одолжить вам кувшин…
Хорнбим был не в том настроении, чтобы сносить дерзости от женщины. Он повысил голос:
— Просто проводите меня к нему!
Она помедлила с непокорным видом, но ослушаться его не хватило духу.
— Раз вы настаиваете, — угрюмо сказала она.
Он обошел прилавок. Полин бросила своих покупателей и повела его в жилые комнаты. Он последовал за ней вверх по лестнице. Она открыла дверь и заглянула внутрь.
— Олдермен Хорнбим здесь, Алфи, — сказала она. — Ты в состоянии его принять?
Хорнбим протолкнулся мимо нее. Спальню Нэша можно было тотчас узнать по запаху скисшего молока. Она была обставлена просто, в сдержанных тонах, без каких-либо женских штрихов вроде подушек, безделушек или вышитых тканей. Хотя Нэшу было за тридцать, он все еще был холост.
Он лежал поверх одеял, и Хорнбим с ужасом увидел, что тот почти весь в бинтах. Одна нога и одна рука были зафиксированы шинами, а на голове виднелась повязка. Местами сквозь нее просачивалась кровь. Вид у него был ужасный.
Он говорил с трудом, будто ему было больно шевелить губами:
— Входите, мистер Хорнбим.
Полин, уперев руки в бока, стояла в дверях и сказала Хорнбиму:
— Это всё ваша вина.
Хорнбим рассердился. Сдерживая гнев, он холодно произнес:
— На этом все, мисс Нэш.
Она проигнорировала его слова.
— Надеюсь, вы пришли, чтобы загладить свою вину.
— Я ничего не сделал.
— Возвращайся в лавку, Полин, — сказал Нэш. — Теряешь деньги, пока тут стоишь.
С недовольным видом она вышла из комнаты, не сделав реверанса.
— Что, черт возьми, с тобой случилось? — спросил Хорнбим у Нэша.
Нэш не повернулся, чтобы посмотреть на Хорнбима. Возможно, ему было больно двигать головой. Глядя в потолок, он сказал:
— Сегодня утром, еще до рассвета, когда я вышел в коровник, чтобы начать работу, на меня напали трое мужчин в масках и с дубинками в руках.
Этого Хорнбим и боялся. И он был уверен, что за этим стоит Спейд.
— Вы, очевидно, виделись с хирургом.
— Он говорит, у меня сломана рука и треснула голень.
— Вы кажетесь очень спокойным.
— Я был полной противоположностью спокойствия, пока он не дал мне лауданум.
Лауданум был спиртовой настойкой опиума.
Хорнбим пододвинул стул и сел рядом с Нэшем. Подавляя ярость, он заговорил размеренным голосом:
— А теперь подумайте хорошенько. Хоть они и были в масках, не показался ли вам кто-нибудь из них знакомым?
Он не думал, что среди них был Спейд. Этот человек был слишком хитер для такого. Но, возможно, нападавшие были людьми, которых можно было связать со Спейдом.
— Было темно, — безнадежным тоном сказал Нэш. — Я почти ничего не видел. В мгновение ока я оказался на земле. Я думал лишь о том, как бы увернуться от этих дубинок.
— Что вы слышали?
— Только мычание. Никто из них не говорил.
— Вы не кричали?
— Кричал, пока мне не разбили рот.
— Значит, вы не можете их опознать.
Нэш возмутился:
— Могу. Это были те, кто основал Сократовское общество.
— Разумеется.
— Они в ярости из-за порки Хискока и каким-то образом узнали, что это я виноват. И все же, они, может, и смирились бы с дюжиной ударов. Но вы зашли слишком далеко.