*
Эймос любил танцевать и умел вальсировать, но не присоединился к танцующим. Он следовал за Джейн и Нортвудом. Он знал, что ведет себя дурно, но они его не замечали, поглощенные друг другом. Никто другой тоже этого не заметил; во всяком случае, пока.
Они подошли к буфету, затем присоединились к танцующим, а потом перешли на променад. Наконец, они вышли через двери в освещенный фонарями сад.
Ночной воздух был холоден, и на улице было мало людей. Эймос ощущал на языке привкус тумана.
Джейн накинула накидку от холода. Они прогуливались взад-вперед. Шаги Нортвуда были немного нетвердыми, но Джейн полностью владела собой. В полумраке было трудно разглядеть их лица, но их головы были склонены близко друг к другу, и разговор их был явно напряженным.
Эймос прислонился к внешней стене здания, словно человек, которому нужен свежий воздух. Между Джейн и Нортвудом происходило что-то серьезное, нечто большее, чем флирт.
Затем они исчезли.
Он понял, что они скрылись за группой высоких кустов. Теперь они были вне поля зрения. Что они там делают? Он должен был знать. Он пересек газон. Он не мог с собой совладать.
Подойдя ближе, он обнаружил, что может разглядеть их сквозь листву. Они обнимались и целовались, и он услышал страстный стон Нортвуда. Его охватила ярость, и в то же время ему было стыдно подглядывать. Нортвуд делал то, о чем Эймос лишь грезил. Он разрывался между желанием напасть на Нортвуда и стремлением уйти незамеченным.
Он увидел, как рука Нортвуда сжала грудь Джейн.
Он шагнул ближе.
— Нет, — тихо сказала Джейн и убрала руку Нортвуда.
Эймос замер.
Держа обе руки Нортвуда в своих, Джейн сказала:
— Мужчина, за которого я выйду замуж, сможет ласкать мою грудь, когда ему заблагорассудится, — и я с радостью ему это позволю.
Эймос услышал, как Нортвуд ахнул.
Затем Нортвуд сказал:
— Выходи за меня, Джейн.
— О, Генри! — воскликнула она. — Да!
Они снова поцеловались, но Джейн прервала объятие. Она взяла Нортвуда за руку и вывела его из-за кустов. Эймос быстро отвернулся, делая вид, что праздно прогуливается мимо.
Джейн не дала себя обмануть.
— Эймос! — воскликнула она. — Мы помолвлены!
Она не остановилась, а повела Нортвуда внутрь. Эймос последовал за ними.
Крепко держа Нортвуда под руку, Джейн подошла к своему отцу, пастору Мидуинтеру, который разговаривал с олдерменом Дринкуотером и двумя девушками Хорнбим, Деборой и Бель.
— Отец, — сказала Джейн, — Генри хочет вам что-то сказать.
Это могло означать только одно, особенно учитывая, что Джейн назвала Нортвуда по имени. И Дебора, и Бель взвизгнули от восторга.
Нортвуд был подвыпившим, но хорошие манеры пришли ему на помощь, и он сказал:
— Сэр, позвольте мне просить руки вашей дочери?
Пастор колебался. Последней надеждой Эймоса было то, что Мидуинтер найдет предлог и скажет Нортвуду прийти к нему завтра, чтобы они могли как следует обсудить предложение.
Но Дринкуотер, который был дедом Джейн, не смог сдержать радости.
— Как великолепно! — сказал он.
— Джейн выходит замуж за виконта Нортвуда! Ура! — громко объявила Бель Хорнбим.
Мидуинтер был явно недоволен тем, как все это происходило. Однако, если бы он отказал дочери, она была бы опозорена. После долгой паузы он наконец сказал Нортвуду:
— Да, милорд, вы можете просить ее руки.
— Благодарю вас, — ответил Нортвуд.
— Браво, мисс Мидуинтер, — с восхищением пробормотала Дебора Риддик. Она, очевидно, поняла, что все это было блестяще разыграно Джейн.
Джейн взяла Нортвуда за руку, повернулась к нему и сказала:
— Смыслом моей жизни станет счастье моего чудесного мужа.
Эймос отвернулся, вышел из здания и направился домой.
*
Элси видела, как ушел Эймос, и по его виду поняла, что случилось что-то плохое. Ей не потребовалось много времени, чтобы выяснить, что именно. Через несколько минут в зале воцарилась атмосфера возбуждения, люди оживленно переговаривались, их голоса звучали удивленно и немного скандализованно. Затем к ней подошел Кенелм Маккинтош и сказал:
— Нортвуд сделал предложение Джейн Мидуинтер, и Джейн его приняла.
— Что ж, что ж, — сказала Элси. — Значит, Джейн получила мужчину, которого хотела.
А я — нет.
— Разве вы не удивлены?
— Не очень. Джейн упорно работала над этим несколько месяцев.
— Но ее отец — методист, а Нортвуд станет графом Ширингом!
— А Джейн станет графиней.
— Меня беспокоит, что методизм начинают воспринимать как обычную часть английского христианства.
— А почему бы и нет? Протестантизм ведь стал обычной частью европейского христианства.
Этот ответ на мгновение выбил его из колеи. Элси с удовольствием наблюдала, как он барахтается в поисках ответа. И к тому же он был чертовски хорош собой.
Наконец он сказал:
— Иногда вы бываете ужасно легкомысленны.
— Ну что вы, мистер Маккинтош, вы говорите так, будто почти ко мне привыкли.
Он на мгновение задержал на ней взгляд.
— Вы очень умны.
— Боже мой, какой комплимент! Особенно от мужчины!
— Снова легкомыслие.
— Знаю.
— Несмотря на это, я восхищаюсь вами.
Это был шифр. Это означало: «я в вас влюбляюсь». Она подавила желание съязвить. Она догадывалась, что он испытывает к ней нежность, а над настоящим чувством смеяться нельзя. С другой стороны, он никогда не смотрел на нее с тем животным желанием, которое она видела во взгляде Эймоса, когда тот смотрел на Джейн. Она невольно вспомнила слова Эймоса: «Он хочет на тебе жениться, потому что это поможет его карьере. Зять епископа вряд ли останется без продвижения в Церкви».
— Вы честолюбивы? — спросила она.
— Честолюбив в служении Богу, да. И моя жена разделит со мной радость служения Ему.
Его слова были банальны, но он казался искренним.
— В служении Богу, да, но в каком качестве? — спросила она.
— Если на то будет Его воля, я верю, что смогу трудиться епископом. У меня есть необходимое образование, я предан делу и трудолюбив.
— Сказали бы вы, что вы горды?
Ему было неуютно под этим допросом, но он упорно его сносил.
— Мне случалось исповедоваться в грехе гордыни, да.
Это было честно.
— Я люблю детей, — сказала она. — А вы?
— У меня никогда не было такой возможности. У меня нет сестер, только один брат, который на двенадцать лет старше. Мое самое раннее воспоминание связано с тем, как он уезжает из дома, покидает Шотландию. Он уехал на работу в Манчестер, как я уехал в Оксфорд. В Шотландии честолюбивым молодым людям мало что светит.
— Для некоторых служение Богу может заключаться в преподавании.
— Согласен. «Пустите детей и не препятствуйте им приходить ко Мне, ибо таковых есть Царство Небесное», — сказал Иисус.
— Вы пытаетесь помогать в воскресной школе, но вам никогда не бывает легко с малышами.
— Возможно, вы могли бы меня научить.
Впервые она видела, чтобы он проявил смирение. Где-то внутри него был достойный человек.
— Я говорил с вашим отцом, — сказал Маккинтош.
Ее охватила паника. Сейчас он сделает ей предложение, а она не знала, что ответить. Она оглядела комнату и сказала:
— Я не вижу отца.
— Он ушел. Ему нездоровилось. Я немного беспокоюсь о его здоровье.
Тяня время, Элси спросила:
— А моя мать?
— Она сказала, что найдет кого-нибудь, кто проводит ее домой, и чтобы он не беспокоился.
— О, хорошо.
— Я сказал вашему отцу, что полюбил вас…
— Для меня это честь. — Это была формальная фраза, которая ни к чему ее не обязывала.
— …и сказал, что питаю некоторую надежду, что и вы сможете ко мне привязаться.
«Я не знаю, — подумала она, — я правда не знаю».
— Мисс Латимер… или могу я сказать, моя дорогая Элси… вы выйдете за меня замуж?
Вот оно, и теперь ей предстояло принять решение, которое определит всю ее жизнь.
Насколько вообще можно было знать сердце другого человека, она знала, что Эймос никогда на ней не женится. А за последние несколько минут она увидела ту сторону Маккинтоша, которую он никогда ей не показывал. Возможно, из него все-таки выйдет хороший отец.