Она никогда не будет любить его страстно. Но брак ее родителей был таким же. И когда она спросила, рада ли мать, что вышла замуж за отца, та ответила: «Конечно! Иначе у меня не было бы тебя». «Вот так и я буду чувствовать, — подумала Элси, — рада браку из-за детей».
«Будь мне восемнадцать, я бы сказала «нет». Но мне двадцать три. И у меня нет той власти над мужчинами, что есть у Джейн. Я не могу склонить голову набок, застенчиво улыбнуться и говорить тихим, интимным голосом, чтобы им приходилось наклоняться ближе, чтобы расслышать. Я пробовала, и чувствовала себя лишь неискренней и глупой. Но я хочу, чтобы кто-то целовал меня на ночь, и я жажду родить детей, любить их и вырастить добрыми, умными и милосердными. Я не хочу стареть в одиночестве.
Я не хочу быть старой женщиной без детей».
— Благодарю вас за оказанную честь, Кенелм, — сказала она. — Да, я выйду за вас замуж.
— Слава Богу, — произнес Кенелм.
*
Спейд своим личным ключом отпер дверь в северном притворе собора. Он вошел, Арабелла последовала за ним. Внутри было холоднее, чем снаружи. Когда он закрыл дверь, стало ничего не видно. Наощупь он нашел замочную скважину и запер дверь.
— Держитесь за фалды моего пальто и идите за мной, — сказал он Арабелле. — Думаю, я найду дорогу в темноте.
Вытянув руки перед собой, как слепой, чтобы не врезаться в колонну, он двинулся на запад, стараясь идти прямо. Через несколько секунд он понял, что едва различает окна, темно-серые стрельчатые силуэты на фоне черной как смоль кладки. Когда он поравнялся с последним окном, он понял, что находится всего в двух-трех шагах от торцевой стены. Его руки коснулись холодных камней, и он повернул. Он пошел вдоль стены за угол к нартексу, вестибюлю под колокольней. Он нашел дверь и отпер ее. Когда они вошли внутрь, он снова ее запер.
Они поднялись по винтовой лестнице в комнату звонарей.
— Я ничего не вижу! — сказала Арабелла.
Он обнял ее и поцеловал. Она с энтузиазмом ответила на поцелуй, обхватив его голову руками и зарывшись пальцами в его волосы. Он коснулся ее груди сквозь платье, наслаждаясь ее тяжестью, мягкостью и теплом.
— Но я хочу вас видеть, — сказала она.
— Я припрятал тут сумку после репетиции в прошлый понедельник, — сказал Спейд, тяжело дыша. — Просто постойте спокойно, пока я ее найду.
Он пересек комнату, ступая по матам и чувствуя, как свисающие веревки задевают его пальто. Он опустился на колени и пошарил вокруг, пока не наткнулся на кожаную сумку, которую здесь припрятал. Он достал свечу и огниво, затем зажег свечу. В комнате звонарей не было окон, так что свет не мог быть виден снаружи.
Он обернулся и посмотрел на нее. В свете свечи они улыбнулись друг другу.
— Вы это спланировали, — сказала Арабелла. — Умница.
— Это было скорее похоже на мечту, чем на план.
Когда фитиль разгорелся ярче, он капнул воском на половицы, затем установил основание свечи в расплавленный воск и держал ее там, пока воск не застыл достаточно, чтобы удержать ее на месте.
— Давайте ляжем на пол, — сказала она. — Мне все равно, если будет неудобно.
— У меня есть идея получше.
На полу лежали маты, которыми пользовались звонари, чтобы уменьшить износ веревок, когда те терлись о пол. Он поднял несколько матов и сложил их в стопку, соорудив постель.
— Вы все продумали!
— Я месяцами представлял себе этот момент.
Она хихикнула.
— Я тоже.
Он лег и посмотрел на нее снизу вверх.
К его удивлению, она встала над ним и задрала платье до пояса. Ее ноги были белыми и стройными. Он гадал, не носит ли она панталоны, рискованную новую моду, но их не было, а волосы на ее лобке были темно-рыже-каштановыми. Ему захотелось их поцеловать.
Его эрекция бугром выпирала из-под клапана бриджей, и он почувствовал смущение, что было глупо, он понимал, но ничего не поделаешь.
Арабелла была далека от смущения. Она опустилась на колени, оседлав его ноги, и расстегнула клапан, освободив его член.
— О, как мило! — сказала она и взяла его в руку.
— Я сейчас взорвусь, — сказал Спейд.
— Нет, подождите меня! — Она переместилась над ним и ввела его в себя. — Не толкайтесь, пока нет.
Когда он вошел полностью, она наклонилась вперед, схватила его за плечи и поцеловала. Затем подняла голову, посмотрела ему в глаза и начала медленно двигаться. Он обхватил ее за бедра и двигался в такт.
— Не отводи глаз, — сказала она. — Смотри на меня.
«Несложная задача», — подумал он. Рыжеватые пряди разметались, ореховые глаза широко распахнуты, губы приоткрыты, а великолепная грудь тяжело вздымается в такт дыханию. За что мне такое счастье?
Ему хотелось, чтобы это длилось вечно, но он не был уверен, что продержится еще хотя бы минуту. Однако контроль потеряла она. Она так сильно стиснула его руки, что стало больно, но ему было все равно, потому что его тоже уносило потоком, и конец наступил для них обоих одновременно.
— Так хорошо, — выдохнула она, обессиленно упав ему на грудь. — Так хорошо.
Он обнял ее и погладил по волосам.
Через минуту она сказала:
— Как хорошо, что у тебя есть ключи.
Это показалось ему забавным, и он хмыкнул. Она тоже рассмеялась.
Затем она ахнула:
— Что я тебе говорила! Что я делала! Я обычно не… то есть я никогда раньше… о, черт, я лучше замолчу.
Еще через минуту она сказала:
— Я хотела, чтобы это длилось дольше, но не смогла сдержаться.
— Не беспокойся, — сказал он. — У нас еще будет завтра.
*
В суде ассизов обвинение против Джоан было тем же, но защита, как показалось Сэл, была лучше. Эймос Барроуфилд под присягой заявил, что Джоан работала на него много лет, всегда была честной и порядочной, никогда не проявляла насилия и не стала бы подстрекать людей к бунту. С похожими показаниями выступили и другие уважаемые жители Кингсбриджа: пастор Мидуинтер, Спейд и даже викарий церкви Святого Луки. А Сайлас Чайлд признал, что Джоан отдала ему все деньги.
Присяжные долго совещались. Это не было удивительным. Присяжные на малом суде решали лишь, предавать ли ее суду ассизов. Эти же присяжные решали вопрос жизни и смерти.
Сэл поговорила со Спейдом.
— Что думаешь?
— То, что она отдала деньги Чайлду, большой плюс в ее пользу. Но против нее та толпа, что забросала камнями карету короля.
— Но это же не вина Джоан! — сказал Джардж, стоявший рядом с Сэл.
— Я не говорю, что это справедливо, но нападение на короля настроило их всех на жестокость.
Под этим он подразумевал смертный приговор, Сэл знала.
— Молю Бога, чтобы ты ошибся, — горячо сказала она.
— Аминь, — ответил Спейд.
Для зрителей в зале суд был не единственной темой для разговоров. Многие обсуждали две помолвки, состоявшиеся на Балу ассизов. Нортвуд и Джейн были главной новостью. Вчера Джейн Мидуинтер присутствовала на причастии в соборе, а не в методистском зале, и сидела с Нортвудом, словно они уже были женаты. Затем пастор Мидуинтер пригласил Нортвуда на воскресный обед в свой скромный дом, и Нортвуд пошел. Однако все ждали реакции отца Нортвуда, графа Ширинга. Вероятно, он будет возражать, хотя в конечном счете не сможет помешать своему двадцатисемилетнему сыну жениться на избраннице.
Помолвка Элси Латимер и Кенелма Маккинтоша не была столь примечательной, хотя некоторые удивились, что Элси сказала «да».
Обе свадьбы, несомненно, состоятся в соборе. Сэл посмотрела на Джарджа и горько усмехнулась, подумав, как не похожи будут эти свадьбы на ее собственную. Но она бы ничего не изменила в своей свадьбе, даже если бы могла.
«Скажи я это вслух, никто бы мне не поверил», — подумала она.
Присяжные вернулись, и клерк спросил старшину, признают ли они Джоан виновной или невиновной.
— Виновна, — сказал старшина.
Джоан пошатнулась и, казалось, вот-вот упадет, но Джардж поддержал ее.
В толпе раздался возмущенный гул.
Сэл увидела улыбку на лице Уилла Риддика. «Лучше бы я убила его тем камнем», — подумала она.