— Поздравляю с повышением, — сказал Эймос. — Я и многие другие очень рады, что Хорнбим больше не держит мертвой хваткой поставки сукна для ополчения.
Дональдсон не улыбнулся.
— Я не хочу, чтобы между нами было какое-либо недопонимание, — сурово сказал он. — Я намерен действовать исключительно в интересах ополчения Его Величества.
— Конечно…
— Вы совершенно правы, полагая, что я не буду покровительствовать олдермену Хорнбиму.
— Хорошо.
— Но, пожалуйста, поймите, что я не буду покровительствовать и никому другому, включая моих собратьев-методистов.
Дональдсон был излишне категоричен. Эймос ожидал от него щепетильности, но не хотел, чтобы он заходил слишком далеко. Он ответил с такой же твердостью:
— Но я уверен, вы не будете исключать методистов лишь для того, чтобы избежать видимости фаворитизма.
— Разумеется, нет.
— Благодарю вас.
— На самом деле, полковник Нортвуд приказал мне разделить заказы между англиканскими и методистскими суконщиками, а не отдавать все одному производителю.
Эймос и не мог просить о большем.
— Это меня полностью устраивает, — сказал он. Он достал из-за пазухи запечатанное письмо и положил его на стол. — Вот мое предложение.
— Благодарю вас. Я рассмотрю его так же, как и любое другое.
— Именно этого я и ожидал от методиста, — сказал Эймос и откланялся.
*
Младенца Арабеллы крестил епископ в соборе холодным зимним утром.
Элси изучала лицо отца. Он не выказывал никаких эмоций. Она не была уверена, что он чувствует по отношению к своему второму ребенку. Многие мужчины были немного неловки с младенцами, особенно мужчины такого высокого сана, как епископ. И все же было заметно, что он ни разу не взял на руки, не поцеловал и даже не улыбнулся мальчику. Возможно, он стеснялся отцовства в столь позднем возрасте. Или, возможно, он не был уверен, что является отцом мальчика. Так или иначе, он провел церемонию торжественно, но мрачно.
Никто не знал, какое имя он даст ребенку. Он отказался обсуждать это даже с женой. Арабелла сказала ему, что ей нравится имя Дэвид, но он не ответил ни да, ни нет.
Крещение обычно было семейной церемонией, но ребенок епископа — случай особый, и толпа собралась у древней каменной купели в северном нефе, все в самых теплых зимних пальто. Здесь были самые важные люди Кингсбриджа, включая виконта Нортвуда, мэра Фишвика, олдермена Хорнбима и большинство высшего духовенства. Многие принесли дорогие серебряные подарки на крестины: кружки, ложки, погремушку.
Элси стояла рядом с Кенелмом, держа на руках двухлетнего Стиви. С другой стороны от нее был Эймос, и когда их плечи соприкоснулись, она почувствовала старую знакомую боль тоски.
В задних рядах стояли Спейд, его сестра Кейт и ее спутница Бекка — трое людей, как подумала Элси, благодаря которым Арабелла была так хорошо одета.
Настроение было сдержанным, даже немного настороженным. Никто не был уверен, насколько сердечно поздравлять епископа, поскольку он сам не выказывал ни отцовской радости, ни гордости.
У младенца было много темных волос. На нем была белая крестильная рубашка, щедро отделанная кружевом, та самая, в которой крестили саму Элси, а затем и ее сына Стиви. После сегодняшнего дня ее тщательно выстирают, выгладят и уберут в муслиновый мешочек для следующего ребенка. Им, несомненно, будет следующий ребенок Элси, который должен был родиться в Новом году. Она сказала об этом лишь нескольким людям, не желая отвлекать внимание от матери, но ее беременность скоро станет очевидной, даже под искусно задрапированной одеждой.
«Кенелм стал больше общаться со Стиви», — размышляла Элси во время молитв. Он теперь иногда разговаривал с маленьким мальчиком. Теперь, когда Стиви мог ходить и говорить, Кенелм прилагал усилия, чтобы его воспитывать: «Не ковыряй в носу, мальчик», — говорил он. И давал ему информацию: «Эта лошадь не коричневая, а гнедая, посмотри на ее черные ноги и хвост». Она напомнила себе, что люди по-разному проявляют любовь.
Церемония была недолгой. В конце, пока Арабелла держала младенца, епископ полил струйку воды на крошечную головку. Ребенок тут же громко заплакал — вода была холодной. Епископ произнес:
— Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа, крещу тебя… Авессалом.
По толпе пронеслись удивленные возгласы и потрясенные вздохи. Имя было странным. Когда он произнес заключительное «аминь», Арабелла метнула в него гневный взгляд:
— Авессалом?
— Отец мира, — ответил епископ.
«Что ж, да, — подумала Элси, — на иврите Авессалом означает „отец мира“, но известен он был не этим». Один из сыновей царя Давида, Авессалом убил своего сводного брата, восстал против отца, провозгласил себя царем и погиб в битве с войском отца.
Имя, поняла Элси, было проклятием.
25
Внук Хорнбима, маленький Джо, кого-то ему напоминал. Джо было два с половиной года, он был рослым и уверенным в себе, и в этом походил на деда, но было и что-то еще. Хорнбим не сюсюкал с младенцами, как его жена и дочь, но он изучал мальчика, пока женщины суетились, и что-то в младенческом личике тронуло его кремневое сердце. Глаза, решил он. У мальчика были не глаза Хорнбима, глубоко посаженные под грозными бровями, скрывавшими его чувства. Глаза Джо были голубыми и ясными. Возможно, он никогда не будет подчинять других одной лишь силой характера, как Хорнбим, но будет добиваться своего обаянием. Было что-то знакомое в этих невинных глазах, но Хорнбим не мог понять, что именно, пока с содроганием не осознал, что, глядя на Джо, видит свою давно умершую мать. У нее были такие же глаза. Хорнбим поспешно отогнал эту мысль. Он не любил вспоминать о матери.
Он надел сюртук, вышел из дома и направился к Уиллард-Хаусу, где попросил принять его майора Дональдсона.
Дональдсон выглядел по-мальчишески, но, по расчетам Хорнбима, у него должны были быть мозги, иначе Нортвуд не держал бы его так долго своей правой рукой. Было не разумно его недооценивать. Хорнбим заметил, но не прокомментировал Библию, выставленную на столе. Некоторые методисты выставляли свою веру напоказ. Хорнбим считал, что религия вещь хорошая, пока к ней не относятся слишком серьезно. Во время этой встречи он решил оставить это мнение при себе.
— Я уже направил вам письменное предложение по текущим потребностям в сукне, — начал он, — но подумал, что было бы неплохо немного с вами побеседовать.
— Продолжайте, — коротко ответил Дональдсон.
— Ваша военная карьера впечатляет, и, если можно так выразиться без снисходительности, вы, очевидно, очень способный человек. Но у вас нет опыта в суконной торговле, и, возможно, вам будет полезно, если я дам вам несколько советов.
— Весьма интересно. Прошу, садитесь.
Он сел на стул перед столом. Пока все шло хорошо.
— В любом деле есть формальные и неформальные способы ведения дел, — сказал он.
— Что вы имеете в виду, олдермен? — настороженно спросил Дональдсон.
— Есть правила, а есть то, как все на самом деле делается.
— Хм.
— Например, мы подаем вам заявки, и вы отдаете заказ тому, кто предложил самую низкую цену, в теории. Но на практике это еще не все.
— Разве? — Тон голоса Дональдсона не выдавал его чувств.
Хорнбим не был уверен, что его понимают, но продолжил:
— В действительности, мы используем Систему Особых Скидок.
— И что же это такое?
— Вы принимаете мое предложение, скажем, на сто фунтов, но я выставляю вам счет на сто двадцать. Вы платите мне сто фунтов, и у вас остается излишек в двадцать фунтов, который, будучи уже учтенным в ваших записях, может быть использован вами для других целей.
— Других целей?
— Вы можете, например, отложить эти деньги для вдов и сирот солдат, погибших в бою. Или можете купить виски для офицерского собрания. Это своего рода фонд на ваше усмотрение, для полезных трат, которые, возможно, не должны фигурировать в бухгалтерских книгах. Разумеется, вам никогда не придется говорить мне, или кому-либо еще, как вы их потратили.