— Сама виновата — эту тему можешь обсудить со своей бывшей тёщей, — говорю язвительно. — Про то, что Юницкий в долг брал, чтобы элитный домик прикупить, ты тоже знал?
— Что? — опешил Андрей.
— Что? — передразнила, всё ещё испытывая крайнюю эмоцию.
— Маш, перестань… — вздохнул в трубку, вновь заставляя чувствовать вину. — Встретимся вечером — обсудим. Времени будет предостаточно… А пока, я тебя умоляю, не ввязывайся ни во что. Алло? Маш?..
Нажимаю отбой и ставлю мобильный на зарядку, тут же трогаясь с места.
— А был ли мальчик? — злорадно хмыкаю вслух.
Что, если Юницкий просто притворяется психом, сообразив, что долг отдать не в состоянии? Затеял эту историю с психушкой, надеялся выкрутиться, но начали прессовать его дорогую дочурку и дом спешно пришлось продавать. А если не начали, то, вполне возможно, он же и мешает этому, оттягивая момент. Зависит от того, сколько он занял и у кого…
За размышлениями я сама не поняла, как свернула в старый город, двигаясь к мосту через реку. Этот дом точно магнитом манит… наваждение какое-то!
— Просто посмотрю на него… — пробормотала себе под нос и через пятнадцать минут выходила у высокого забора.
Заезжать не стала, прохаживаясь взад-вперёд и разглядывая серые каменные блоки, как вдруг в голову пришла довольно любопытная мысль: а ведь заборчик денег стоит. Участок огромный, он высокий, влетело бы в кругленькую сумму. Если отталкиваться от наших с Вороновым рассуждений, ставила его ещё Губарёва.
Дошла до границы участков и сравнила два соседствующих забора. У соседей даже пониже, хотя домина там будь здоров. Старуха не поскупилась.
Чуть только решила вернуться в машину, как калитка соседей открылась и вышла женщина, поправляя на плече мешковатую сумку. Захлопнула дверцу и усталой шаркающей походкой пошла в сторону моста.
— Простите! — сказала я громко и припустилась следом.
— Да? — женщина обернулась, глядя на меня с недоумением, я нагнала её и спросила:
— Вы работаете в этом доме?
— Да уж явно не живу, — хмыкнула женщина, покосившись на забор.
— Простите, что отвлекаю… а давно?
— А что? — нахмурилась, вновь поправляя сползающую сумку.
— Да я… риелтор. Продаю соседний, — я кивнула на серый забор, а женщина слабо поморщилась. — Хотела узнать, что за соседи, приличные ли люди… ну, сами понимаете.
— Чёртов дом, уж хоть бы снёс кто… — бормочет недовольно.
— По-моему, интересный, — пожимаю плечами, обидевшись за любимца.
— Да полно Вам! — восклицает возмущённо. — Жуткий он, да ещё и вороны облюбовали, как раскаркаются, словно на кладбище… хотя, и без них не лучше. Уж не знаю, как там работать кто-то мог. Простите, я спешу.
Она развернулась и тут же заторопилась по своим делам, а я кинулась следом и спросила быстро:
— А Ваши работодатели? Они общались с соседями?
— Да будет Вам! — прыснула презрительно, продолжая идти. — С кем там общаться? Нормальные люди в таком доме не селятся, одни психи, прости Господи.
— Почему же сразу психи? Старушка жила, а после неё — семейные пары.
— Старушка! Пары! — продолжила возмущаться. — Я тут уже восемь лет почти спину не разгибаю и точно знаю, что с такими соседями — уж лучше бы и не было вовсе. Бабка эта только по ночам и шастала, мне хозяйка моя рассказывала — жуть жуткая! Как выйдет в своей белой ночнушке по щиколотку, мороз ей ни по чём, дети к окнам боялись подходить. А потом и вовсе… семейка… один засыпает, второго, помоложе, встречает… и хоть бы постеснялись, шторы задёргивали, так нет ведь! Вот и думай, полоумная бабка и то глазу приятнее, чем все эти низости! И кто любовник-то? Сын мужа! Срам-то какой, прости Господи!
Она сплюнула через плечо и прибавила шаг, а я порадовалась, что в удобной обуви, спрашивая на ходу:
— А последние что же? Их дочь продаёт, мне она показалась приятной…
— Да может и приятная, коли не в мамашу свою… — желчно выпалила женщина и скривилась. — Что ни день — скандал. То это ей не то, то это не так, муж её подле неё пляшет, а чуть только отвернётся — за голову хватается, да жесты неприличные показывает. Взрослый мужчина! Да какой там, взрослый, уж дед скоро! Уж я такого насмотрелась, даром что забор высокий, только с улицы и не видать, а я окна мыть — а там концерт каждый день новый, сериалы не нужны! — покосилась на меня и добавила: — Не хочешь смотреть, а всё равно увидишь! Что Вы за мной, точно приклеились?
— Всего хорошего, спасибо, — улыбнулась, тут же остановившись.
— И Вам не хворать, — буркнула женщина себе под нос, поправила сумку и прибавила шаг.
— На окнах у соседей, должно быть, ни пылинки… — сказала тихо ей вслед и покачала головой. Аж любовника разглядели, там, поди, и телескоп протирать измучились.
Но, чужое любопытство и страсть к сплетням были мне на руку. Интересная картина вырисовывается!
Если я правильно поняла (а никто другой больше не подходит), речь шла о семействе Соломатиных. И молодая жена хозяина развлекалась ещё и с его сынком, пока муж спал, налопавшись снотворного. С точки зрения морали ей жирный минус, но это никак не объясняет то, что она то и дело вызывала полицию. Либо в самом деле чего мерещилось, либо от любовника не знала как избавиться — чёрт её знает.
Да и скандалы Юницких несколько напрягали. В показаниях мужчина говорил о ней так, будто она ангел во плоти, любимая то-сё… но соседям-то виднее, с третьего-то этажа. Хотя, она могла гневаться на супруга за то, что он влез в долги, чтобы купить дом, который по душе ей не пришёлся. Вроде и обычное дело, но что-то всё же грызло.
Сосредоточиваю взгляд и понимаю, что за размышлениями не заметила, как прошла на территорию.
— Чертовщина какая-то, — ухмыльнулась, разглядывая дом и подбрасывая ключи на ладони. — Не отпускаешь меня, да?
— Кар! — громко ответила ворона с горгульи, заставив вздрогнуть от неожиданности.
***— Ну, раз уж я тут… — промямлила, двигаясь в сторону кустов шиповника.
Воронов в прошлый раз открыл люк довольно варварским методом, так что проблем с идентификацией возникнуть не должно было. Трава хоть и успела подняться и плотный давно не стриженный газон скрыл почти все следы, но расположение угадывалось. Впрочем, я и так отлично его помнила. Присела рядом, отложив ключи в сторону, запустила руки в зелень и начала медленно перебирать пальцами.
Трава приятно щекотала ладони, спешить мне было некуда, и вскоре я обнаружила то, что хотела — кольцо, открывающее лаз.
Не без труда откинула крышку люка и полезла вниз, не потрудившись даже вернуться за телефоном с фонариком. Как метко возмутился Воронов, страх я потеряла окончательно. На столько, что решила закрыть люк, чтобы соседи со своей смотровой площадки случайно не увидели. Постояла немного, подождала, пока глаза хоть немного привыкнут к темноте, так ни черта и не увидела и стала осторожно пробираться в тесном пространстве. Голову пришлось пригнуть, руки — в стороны, чтобы чувствовать бетон под пальцами. Сойдёт.
Оставался лишь один вопрос — на кой чёрт я это делаю? Но, звучал в моей голове он как риторический, посему, был непринуждённо отброшен.
Тишина на уши давит, темнотища, но на душе, вопреки здравому смыслу, умиротворение. Шаг за шагом, скользя пальцами по шершавой поверхности стен. Все органы чувств обостряются и я неожиданно ощущаю небольшой уступ в стене.
Останавливаюсь и шарю руками по бетону, пытаясь определить границы.
Прямоугольник, примерно тридцать на двадцать, метра полтора от пола, ни подковырнуть, ни надавить. Но зачем-то он тут есть?
Взбудораженная открытием, с ощущением, будто я клад нашла, а не отметину на глухой стене, я прибавляю шаг, спеша дойти до дома, вооружиться чем-нибудь острым и чем-нибудь тяжёлым, сбегать в машину за фонариком и разгадать эту загадку… и вдруг наступаю на что-то упругое, противно хрустящее под ногой.
«Крыса!» — подсказывает внутренний голос, являя мысленному взору картинки одна отвратительнее другой.