— Теперь самое сложное, — говорит тихо и кивает на кусты шиповника, стоящие сплошной стеной.
— Надо найти лазейку… — ныряю вниз, выскальзывая из его рук, и начинаю ползать на четвереньках, выискивая, где заканчивается один куст и начинается другой.
Пока нахожу, пока проползаю, Михаил Юрьевич руками раздвигает ветви и просто проходит, поджидая меня и вытирая руки о брюки.
— Поцарапался? — спрашиваю тихо.
— Крови нет, просто чешутся, — отвечает бойко.
— Ну-ну… — бормочу себе под нос, радуясь, что света от дома соседей недостаточно для того, чтобы поймать его на лжи.
Подходим к углу дома, Миша выныривает из-за него и делает знак Матвею.
— Не стрёмно вам тут всю ночь торчать? Статуи эти идиотские… вот, спрашивается, что в голове у человека было? Псих строил, сто процентов, нормальному подобное даже в голову не придёт. Один псих, всего один, а у нас с вами, друзья мои, один гемор. Вот где справедливость, скажите мне? И я вам отвечу — нет её ни хрена. Взять, хотя бы, баб… — продолжает Матвей отвлекать на себя внимание, а мы бегом приспускаемся к лазу и закрываем за собой люк на самом интересном месте.
— Мне показалось или дальше обо мне пойдёт? — спросила ворчливо.
— Показалось, — хмыкнул Миша и посветил фонариком на телефоне. — Дальше — обо мне. Ну, показывай свой тайник. У нас — девять минут и сорок три секунды.
— Ты серьёзно? — мои глаза округлились, а Миша пожал плечами:
— Матвей — человек слова. Сказал — бросит, значит бросит.
— Мужская дружба… — я презрительно фыркнула и отважно двинулась вперёд, расставив руки в стороны.
Шла быстро, уверенно, но так и не ощутила того самого уступа в бетоне. В свете фонарика на полу появилось тёмное пятно, я быстро развернулась к Мише и зажмурилась.
— Манюх, не уходи… — протянул плаксиво и обнял свободной рукой, тихо посмеиваясь. — Там всё высохло уже. Или затоптали.
— Если не хочешь лезть со мной на руках через забор — лучше прекрати, — прошептала на выдохе и тут же сделала медленный вдох.
— Молчу, — ответил так же шёпотом. На ухо. — А время идёт… тик-так…
— Гаси свет, — говорю решительно.
— Не, ну ты точно со мной через забор не перелезешь, — возмущается тихо.
— Михаил Юрьевич, Вы темноты боитесь? — хихикнула подленько и приказала сурово: — Выключай.
— Лишаешь нас последнего шанса унести ноги… — буркнул, но выключил.
Убрал мобильный в карман и пристроил обе руки на моей груди.
— Да что ж такое! — возмутилась, сбрасывая его руки.
— Я снимаю стресс, — отозвался невозмутимо. — Тут стрёмно и мало воздуха.
— Не отвлекай меня…
Я прошмыгнула мимо него и начала медленно двигаться в обратном направлении, сосредоточившись на ощущениях под подушечками пальцев.
— Тут, — хмыкнула довольно и остановилась.
Воронов тут же включил фонарик и начал придирчиво рассматривать стену.
— Не хочется тебя разочаровывать, но тут нихрена нет, — сказал мягко и сунул мне в руки свой мобильный. — Поработай осветителем.
Достал из кармана перочинный нож, так удачно обнаруженный в бардачке моей машины, поковырял стену и улыбнулся:
— Ничего.
— Дай попробую… — буркнула, оттесняя его плечом.
Взяла нож, практически уткнувшись носом в стену, потыкала, проколупала небольшую лунку, принюхалась и чуть ли не лизнула.
— Ничего, — вздохнула разочарованно.
— У нас три минуты чтобы выбраться, — напомнил Миша и потянул ко мне руку.
— Иди, я догоню… — промямлила, отдавая ему его мобильный.
— Манюх, ну ты чего? — посмеялся тихо и поцеловал в висок. — Подумаешь, клад.
— Там точно что-то было, — заявила упрямо, — ну, или не было, но это что-то значит. Иди, Миш, я догоню.
— Лети на свет, — вздохнул и медленно пошёл к выходу, а я снова начала оглаживать стену, плавно скользя пальцами вниз.
Сантиметров через десять я нащупала аналогичную выемку, но меньшего размера. Присела с сильно бьющимся сердцем, чувствуя себя мимом за воображаемым стеклом, но продолжила обшаривать стену. Ещё сантиметров через десять очередная выемка, ещё меньшего размера, потом ещё одна и… пол.
— Блин, — буркнула себе под нос и опустилась на четвереньки.
— Манюх! — позвал Миша. — Минута!
— Да-да, — отмахнулась, увлечённая процессом.
Эти отметины, уменьшающиеся к полу, были похожи на указатель, значит, внизу что-то должно быть.
— Ну, теперь можно не торопиться, — хохотнул Миша, подходя и подсвечивая фонариком сверху.
— Выключи, а? — попросила, задрав голову и щурясь на свет.
Он выключил, я встала и взяла его руку, приложив к стене и начав плавно вести вниз, притормаживая на выемках.
— Чувствуешь? — спросила взволнованно.
— Кучу всего, — ответил медленно.
— Миша! — шикнула, ущипнув его за запястье.
— Ай! Это тоже чувствую, Гитлер в юбке! — отозвался возмущённо.
— Знаешь, как я на тебя сейчас смотрю? — спросила ненавязчиво.
— С безграничной нежностью, — ответил уверенно и начал шарить руками по стене, присев на корточки. — Прикольно, но, если в полу ещё один люк, я не полезу, он стопудово прямиком в ад.
— Слишком узко для тайного люка… что-то должно быть у самой стены. Что-то такое, на что случайно не наступишь.
— Ну-ка… — Миша встал, поднял меня и поставил у противоположной стены, с силой давя ботинком на пол в разных местах. — Не, Маш, глухо. И теперь и я расстроился! Чёртовы прямоугольники…
Я привалилась спиной к стене, переминаясь с ноги на ногу, пока он продолжал тщетные попытки, и неожиданно начала погружаться каблуком в пол с тихим шорохом, но буквально на несколько миллиметров.
— Миш, под моей ногой! — зашептала возбуждённо.
— Что там? — Воронов развернулся, нашёл меня руками и начал скользить по моему телу вниз.
— Знаешь, глаза уже достаточно привыкли к темноте… — пробормотала, чувствуя, как разливается приятное тепло от груди и ниже.
— Знаю, — ответил, продолжая неспешный путь. — Под правой или левой? — уточнил, зависнув ладонями на ягодицах и практически уткнувшись носом в мой живот.
— Лёвой, — ответила, чуть дыша.
— Эх, брюки, брюки… — повздыхал, посетовал на судьбу, облапал мою ногу через штанину и хмыкнул: — Что-то типа кнопки, пять на пять. Будет забавно, если там мина времён Второй Мировой.
— Чего?! — рявкнула на весь подвал и тут же убрала ногу.
— Не бахнуло, — невозмутимо констатировал факт и начал ковырять пол, пытаясь вдавить участок бетона поглубже. — А чё-то всё. Заело.
— Ну как так?! — я возмущённо скинула одну туфлю, упёрлась рукой в плечо Миши и нахально подвинула его руку, с силой надавив пяткой и цедя сквозь зубы: — Да влезай ты уже, заржавело там всё нахрен…
Воронов начал давиться смехом, я продолжила упрямо давить, пока пятка резко не провалилась.
— Допустим, — хмыкнул Миша, почувствовав, как моё тело сделало крен. — Но что произошло?
— Если б ты не ржал, может и услышали бы, — пробубнила себе под нос и спросила ворчливо: — Где там твой фонарь?
— Судя по твоему тону, скоро будет под глазом… — вздохнул и поднялся, достав мобильный.
Посветил на стену, возле которой мы стояли, и мы тут же оба присели, разглядывая находку.
— Прикольно, — Миша обнял меня за плечи и шумно поцеловал в макушку. — Ищейка.
Из стены торчал прямоугольник бетона размером с кирпич, ровно на то же расстояние, на которое мне удалось вдавить «кнопку» на полу. Внутри него, в углублении, совсем небольшом, лежал стальной футляр, как крошечный тубус, размером даже меньше губной помады.
Я достала его дрожащими от волнения руками, отлично при этом понимая, что стоимость его близка к нулю, но, тем не менее, испытывая душевный трепет.
Сняла крышечку и выудила обычный тетрадный лист в клетку, скрученный в аккуратную трубочку, с написанным от руки текстом.
— Стихи? — удивлённо прошептал Воронов, заглядывая через руку.
— Тс… — шикнула тихо, начав вчитываться.