— Не переживай, это ненадолго, я заново подам заявление, и нас разведут. Это всего лишь формальность. Мы перестали быть мужем и женой, когда ты собрал вещи и ушёл. Хотя нет. Раньше, когда ты решил переспать с учительницей литературы…
А я столько времени боялась находиться в этой спальне, мне казалось, что здесь меня будут постоянно ловить за ноги призраки нас прошлых. И да, когда-то я заходила в эту спальню и падала на колени, пыталась просить, чтобы моё раненое сердце перестало биться, чтобы в него не вкачивали дозу за дозой ядовитой любви, которая отравляла меня всю.
Я была слишком слепой дурой, которая безоговорочно верила своему мужу. И как-то так оказалось, что в конце нашей с ним супружеской жизни я осталась одна у разбитого корыта, как та самая старуха из сказки, только та получила по счетам, а я не понимала, за что…
Я не была той женой, которая пилит, ноет.
Нет, мы были молоды, мы были одинаково неумелыми, но вместе с тем я никогда не позволяла себе выкатывать претензии о том, что он муж, и он должен. Нет, никто не должен был, я помнила, как беременная, с животом, который меня перевешивал, я ходила на работу, а меня никуда не брали из-за того, что я ещё училась. Но, видимо, из жалости один владелец магазина взял меня администратором, а это было весь день на ногах после учёбы, но я понимала, что иначе нам не выкарабкаться, и когда родилась Анютка, мне пришлось уйти в академ на год.
Если Руслан спокойно учился, ездил на лекции, а потом на работу, то мне приходилось прыгать с маленьким ребёнком и пытаться хоть как-то выкрутиться.
Да, я уволилась потом из магазина и, сидя дома, вязала детские вещи и распродавала их по знакомым. А когда Анне было полгодика я нашла удалённую работу и сидела, писала дипломы для студентов, которые были старше меня на несколько лет, но на одном со мной факультете.
И так оказалось, что в финале Руслан был именитым архитектором, а я всего лишь так и осталась его женой, которая все время перебивалась какими-то незначительными работами, звёзд с неба не хватала, а у меня банально не было времени, потому что стоял выбор либо ребёнок, либо карьера.
Руслан постоянно говорил:
— Ну зачем тебе это? Ладно, раньше, а сейчас?
Но все равно после того, как Аня пошла в ясли, я восстановилась в универе. А потом опять вышла на работу продажником в магазин фирменной обуви, и так как-то было, что после каждого декрета мне заново приходилось устраиваться, вот только после Матвея не было возможности.
Ну ничего, сейчас я выдохну и что-нибудь придумаю.
— Полина, — зарычал Руслан, пытаясь воззвать к голосу разума. — Немедленно прекрати козлиться, — хрипло выдохнул муж.
А я пожала плечами.
— Руслан, ты три месяца не появлялся перед детьми. Так что, думаю, тебе стоит немного побыть нормальным отцом.
— Полин, хватит этих молчаливых истерик.
— У меня нет истерики. Ты приехал, сказал, что нагулялся. Окей, вот тебе дети, вот тебе квартира, теперь гулять буду я.
Он все-таки сдёрнул с меня одеяло и зарычал:
— Глупостей мне тут не говори.
Я медленно, словно неживая, перекатилась на спину и посмотрела на мужа, взглянула в его пылающий огнём взгляд.
— А почему глупости, Руслан? Неужели ты считаешь, что право быть с другими есть только у тебя.
По его лицу скользнула тень злости, а я пожала плечами.
— Нет. Право быть с другими есть и у меня тоже. Я хочу этим правом воспользоваться, так что дай мне отдохнуть. Вечером я хочу сходить с кем-нибудь на свидание, понимаешь? А ты побудь отцом.
Глава 6
Руслан оторопел, а Матвей, видимо, почувствовав общее настроение, даже замолчал.
Я тяжело вздохнула, глядя пустым, равнодушным взглядом на бывшего мужа, и покачала головой, дёрнула край одеяла на себя.
— Ты что это удумала, — фыркнул тут же Руслан, придя в себя, а я не стала с ним больше разговаривать, подтянула одеяло, покрепче укуталась и из-под подушки пробубнила:
— Ты на Себастьяна похож. Тот, пока я его не кастрировала, каждую весну сбегал, а потом во всем дворе у бродячих кошек котята были на него похожи.
По повисшей позади меня тишине я поняла, что Руслан стал до чего-то догадываться, поэтому я медленно повернулась, посмотрела на него через плечо и заметила:
— Так вот, если ты мне сейчас не дашь выспаться, тебя ждёт участь твоего кота, которому я подрезала яйца несколько лет назад.
— Полина, — взял себя в руки Руслан и вскинул подбородок, но я накрыла голову подушкой и выдохнула. Он стоял ещё долго стоял над душой, а я не могла ничего сделать для того, чтобы он ушёл и не раздражал меня, не травмировал, потому что, когда предаёт муж, это больно. В воспоминаниях всегда будет плясать его аромат, как что-то мифическое звучать его голос. Но когда предаёт ещё и отец, это не просто больно, это, кажется, невыносимо, потому что я не знала, что говорить Тимуру, когда тот спрашивал с каждым днём все яростнее и яростнее, почему папа с нами не живёт, почему он так поступил, почему он уехал?
Это дерьмово, когда старший ребёнок понимает из-за чего все произошло. И уж совсем патовое это когда младший, ещё не понимающий ничего младенец не ощущает тепло отцовских рук.
Руслан поступил не просто как муж изменник.
Он поступил как самый настоящий предатель.
Он предал своих детей, исчезнув из их жизни на три месяца.
А сейчас вернулся такой красивый: любите меня.
Нет, так не бывает.
Когда за Русланом закрылась дверь, я тяжело выдохнула, обняла себя за плечи.
Я даже не помнила, когда позволяла себе последний раз просто взять и лечь днём в пустой спальне, без криков, без вопросов, без дёрганья.
Я реально не помню.
Мне казалось, это было в какой-то прошлой жизни.
И, судя по всему, это было ещё до рождения Ани, потому что с рождения старшей дочери у меня вся жизнь была напичкана тем, что все воспоминания только о детях, только с детьми. А ещё меня потряхивало от того, с какой небрежностью Руслан решил, что имеет право вернуться.
И в смысле мы с ним не в разводе?
Мы с ним в разводе. Я же помню, как подписывала документы или что? Если мы не забрали документы из загса, то нас автоматически не развели, что ли? Что за глупости?
Пока я размышляла об этом, сама не поняла, как меня сморил сон, и сон был настолько крепким, что я не знала, как из него вырваться.
Я так не спала за последние три месяца ни разу. Я постоянно соскакивала, дёргалась на всхлипы Матвея, мне казалось, что я что-то теряю, было до безумия тяжело.
Но сейчас я спала крепко, словно бы чувствуя, что дети в безопасности, а где им ещё быть рядом с родным отцом?
Разбудил меня телефонный звонок.
Я хлопнула себя по карманам и вытащила мобильник. На экране была аватарка мамы, и я быстро подняла трубку помня о том, что в прошлый раз новости были не самые радужные.
Помня о том, что отец слёг.
— Алло, — тихо выдохнула я и прикусила губы.
— Полин... Я тут так подумала, вот слушай, мне вот просто интересно, вот мы состаримся совсем, ты вот нас содержать будешь?
Я растерялась, не зная, что ответить на такое заявление мамы.
— Хотя нет, ну вот сейчас вот, предположим, вот я уволюсь, ты меня содержать будешь?
Мне этот вопрос казался верхом какого-то безрассудства. О каком содержании может идти речь, если я сама получаю алименты на троих детей, там какие-то копейки в отношении того, что мне может причитаться с бизнеса Руслана.
— Мам, ты о чем?
— Да я просто так думаю сколько ещё времени ты будешь кобениться?
— Мам, я не понимаю, что ты пытаешься мне донести.
Я напряглась, села в кровати и откинула подушку, прислушалась…
А в квартире была подозрительная тишина.
И мама выдала.
— Я со сватьей разговаривала недавно. Руслан готов вернуться домой, только вот он знает, что ты его не примешь. А вот у меня к тебе вопрос. Вот как ты без Руслана собираешься дальше жить? Вот я тебе задала сейчас интересную задачку. Вот что ты будешь делать со своими родителями, когда они станут беспомощными? Ты сама в своей жизни ничего не добилась, всю жизнь между кастрюльками и распашонками. Но как ты планируешь жить самостоятельно? Вот у меня возникает вопрос, как?