— Ведьма, людоеды… — хмыкнул Мордюков. — Слушай, Вадик, что у тебя в городе вообще происходит? Ты вообще под контролем держишь ситуацию?
Мы поднимались по склону. Полковник начал задыхаться, хрипел, а Черноусов шёл бодро, привычно, не замедляя шага.
— Ой, да всё это россказни, — отмахнулся майор. — Людоед, не людоед… Странная история, честно. Нет… то что убил, расчленил и сварил — это да… Но неясно, зачем.
— Как не людоед? — поднял брови Мордюков. — Сожрал же человека.
— Да не человека сожрал, — возразил Черноусов.
— Как это — не человека? — удивились мы, даже остановились.
Майор поднял указательный палец.
— Двоих человеков слопал, — сказал он. — Там два трупа были. Один мужской, другой женский. Вперемешку, блин-на.
Мы подошли к самому домику. Мрачное строение даже при дневном свете выглядело отталкивающе. Вошли внутрь — запах стоял как в морге, только без примеси антисептиков. Тела, конечно, уже отсюда увезли на судмедэкспертизу, но дух не уходил.
Пилу и топорик тоже изъяли. Всё это я уже видел на фотографиях, которые показывал нам Черноусов на компьютере. Так что обстановку я знал по кадрам осмотра, но вживую всё выглядело иначе — пусто, заброшено. Разве что засохшие пятна крови повсюду. При тусклом свете они больше напоминали чёрную гниль, чем следы крови.
— Вот, — сказал Черноусов, показывая на дощатый стол. — Два человека разрубил злодей.
Широким жестом он обвёл рукой помещение. Доски стола изрезаны, прорези на их поверхности — тёмные, пропитанные кровью.
— М-да… — зажал нос пальцами Мордюков. — Серийник, получается?
— Здесь разделал, значит, — продолжил Вадим Владимирович. — Эксперты сказали — мужчина и женщина. Жертвы. Сейчас образцы на генетическую экспертизу в область отправили. Но если они сами — не криминальные личности, то вряд ли по базе совпадут.
— В смысле, вы личности убитых еще не установили? — нахмурился и удивился Мордюков.
— Нет, — спокойно ответил Черноусов.
— Ёшкин-матрёшкин, Вадик, вы как тут вообще работаете? — вспыхнул шеф. — И ты так спокойно об этом говоришь! У тебя двойное убийство, людоедство, а вы даже не знаете, кто жертвы!
— Так мы работаем, — пожал плечами майор. — Устанавливаем. Ага…
— Блин! Да меня бы за такое уже наш генерал вздрючил бы и за усы подвесил, — выдохнул Мордюков.
— Так у меня усов нет, — невозмутимо ответил Черноусов.
— Это фигура речи такая! — рявкнул полковник. — Или ты думаешь, меня подвешивали?
— Может, и подвешивали, — хмыкнул майор. — У меня бы после тоже все усы выпали. Вон, у тебя и у самого усов нет.
Мордюков зыркнул на него, но Черноусов только развёл руками:
— Ну что ты разбухтелся, Алексеич. Посуди сам: заявлений о пропавших в городе не было. За год только дед один пропал, нашли потом — труп в лесу. За грибами пошёл, да сердечко прихватило. И бабушка, её не нашли, конечно, но по возрасту она не бьётся с жертвами.
Он понизил голос:
— Головы-то сварены были, не опознать. Ни татуировок, ни перстней, ни колец, никаких родимых пятен — ничего, за что зацепиться. Обычные разрубленные голые тела.
— Обычные? — хмыкнул Мордюков. — Разрубленные — это уже необычно.
— Да понятно, что необычно, — гнул свою линию Черноусов. — Мы ориентировки разослали, по регионам на учёт поставили. Сейчас по ДНК ещё пробьют, поставят профиль в базу как неопознанный труп. Всё, что надо, мы делаем.
— Ладно, — сказал Мордюков, осматриваясь, — поехали заселяться.
— Погодите, — остановил я.
Я посветил телефоном — пока начальники переругивались, прошёлся вдоль стен. В углу, в щели между досками пола, что-то блеснуло. Наклонился, подцепил ногтем и вытащил маленький блестящий предмет.
— Пуговица, — сказал я, разглядывая находку. — Золотистая, с двуглавым орлом. От форменной одежды МВД. Хотя такие встречаются и в других силовых структурах. На ней, кажется, присохшая кровь.
— Да? — Мордюков обернулся.
— Да вот, улику, видимо, пропустили, — ответил я.
— Так эта пуговка, — махнул рукой Черноусов. — От участкового, наверное, отпала. Что, мы все его запчасти забирать должны? Ясное дело, от формы нашей.
— От нашей — да не совсем, — задумчиво проговорил я. — Эта пуговица ставится на погоны и куртки ПШ старого образца. А у участкового, я помню по фотографиям, была куртка нового образца — там пуговицы пластиковые, тёмно-серые, цвета мокрого асфальта. Герб, конечно, тот же, но материал совсем другой.
— Ну, значит, с погона отпала, — пробурчал Черноусов.
— Надо заскочить в морг и проверить одежду трупа, — сказал я. — Особенно погоны.
— Да ты что, Максим, — пожал плечами Черноусов. — Думаешь, это не от участкового, что ли?
— Думаю, что не исключено, — ответил я. — Может, кто-то из жертв тоже был сотрудником.
— Из этих, кого сожрали? — усмехнулся Черноусов. — Ну, вряд ли, конечно, но…
— И ещё есть такая возможность, — продолжил я, — что пуговица отпала не от жертвы.
— А от кого же? — нахмурился Черноусов.
— Ну а кто здесь ещё был? Например, от убийцы, — сказал я.
— Погоди, ты что, — всплеснул руками Черноусов. — Ты хочешь сказать, убийца — сотрудник? То есть это мой сотрудник? Это что за версия такая? Вот вы, городские, даёте, — пыхтел он.
Теперь его, наконец, зацепило, а то и бровью не вёл на все наши вопросы.
— Это не версия, — спокойно ответил я. — Это улика. Потом, может, она и ляжет в основу версии, а пока — просто факт. Нужно изымать всё. Чем больше мы соберём следов, тем надёжнее будет доказательная база. Чем больше фактов, тем увереннее сможем вырабатывать версии.
— О как загнул, — удивился майор. — Молодой, смотрю, а говорить могёшь. Сколько ты в органах-то уже, это самое?
— Второй год, а, если со школой милиции считать, то получается… — ответил я.
— Да школа милиции не считается, — отмахнулся Черноусов. — Ну, второй год… А уже такой, ага… вот потому-то ты и приехал.
Он посмотрел на Мордюкова и добавил:
— Вот потому-то ты, Семён, и взял его. Головастый парень. Ну ладно. Давай-давай мне пуговку, передам, скажу, чтобы в протокол вписали.
— Так, может, как положено сделать? — сказал я. — Пусть приедет следак, сделает дополнительный осмотр, изымет пуговицу, упакует, оформит.
— Да ну, что ездить туды-сюды, — отмахнулся Черноусов, хитро глядя на меня. — Там у него место всегда остаётся в протокольчике — кое-что вписать, дописать, впихнуть. Всё как надо будет. Пакетик ему эксперт свернёт, запечатает. Всё по правилам. Так что давай пуговку.
Я передал ему пуговицу, а сам подумал: «У них тут всё просто и быстро… прямо как в девяностых».
Что ж, мне на эту специальность переучиваться не нужно — на подкорке сидит.
* * *— Вот, — сказал, отомкнув служебный дом, Черноусов. — Располагайтесь.
Домик, конечно, оказался не ахти. Бревенчатый, в одну комнату — она и кухня, и спальня, и прихожка. И печка здесь же.
— Диван есть, кровать есть, — сказал он, широко шагая по скрипучим половицам. — Тараканов нет. Только печку топить надо.
— А газ? — удивился Мордюков.
— Да откуда газ-то у нас? — пожал плечами Черноусов. — Вон, дрова во дворе.
— А душ? — поморщился Мордюков.
— Так банька во дворе.
— А, банька — это хорошо, — уголки губ у Мордюкова поползли вверх. — Пойду включу.
— Кого включишь? — удивился Черноусов.
— Ну, баньку включу, тэны нагреваться будут.
— Какие тэны, Алексеич? — рассмеялся майор. — Баньку тоже дровами топить надо.
— Ёшкин кот, — выдохнул Мордюков. — Всё у вас не как у людей.
— Наоборот, Алексеич, у нас-то как раз всё, как раньше, как у людей, — усмехнулся Черноусов. — Ну ладно. Печку затопите — и ко мне на ужин приезжайте. А то что вы сегодня будете мёрзнуть? Пока дом нагреется — ночь пройдёт. Да и поужинать надо.
— Куда к тебе на ужин? — не понял Мордюков.
— Домой, куда ж ещё, — улыбнулся Черноусов. — Приглашаю. Жена приготовит вкуснятину. Так что давайте, приезжайте.