Но красив по-другому. В его глазах я видела нежность, любовь, он был настолько моим родным, что теперь я ощущаю себя по-настоящему осиротевшей.
И это чувство одиночества наваливается на меня новой бетонной плитой.
Вглядываюсь в лицо бывшего мужа. Глаз не оторвать. Угольно-чёрный костюм, волосы уложены иначе, и улыбка чужая. Как будто высеченная из камня…
Он вообще похож на камень. Чёрный бриллиант с острыми гранями. Конечно, такому “сокровищу” нужно соответствующее обрамление. И вот эта его кукольная брюнетка намного лучше подходит, чем пузатая простушка.
Его Кариша в дизайнерском платье и море премиальных цветов, всё это дополняет образ акулы большого бизнеса намного удачнее, нежели я.
Надеюсь, Дима, она будет тебя любить хотя бы вполовину так же, как я.
А ты её? Ты теперь так же прижимаешь её во сне, шепчешь на ухо нежности и пошлости.
И в постели ты с ней также страстен?
Вот тут я не сомневаюсь…
Просыпается Темочка, начинает плакать. Спасибо тебе, сынок, что ты в очередной раз выдернул меня из воронки отчаяния.
Подхватываю его на руки, прикладываю к груди. Но он как будто чувствует мою внутреннюю истерику и никак не хочет брать в ротик предложенное.
Начинает кричать сильнее, выворачиваться в моих руках, и меня всё же прорывает на рыдания.
Сотрясаясь от отчаяния, реву вместе с сыном, безобразно хватаю воздух открытым ртом.
Позволяю, наконец, выпустить из себя всю боль, которой становится слишком много.
Не знаю, сколько мы так бьёмся в этой отвратительной истерике.
В какой-то момент выдыхаемся тоже вместе.
Затихаем.
Темка судорожно всхлипывает, и я вместе с ним.
— Всё, сыночек. Всё хорошо будет у нас. Я тебе клянусь.
Деревянными руками перекладываю сына на кровать. Сама обессиленно падаю рядом. Ещё раз предлагаю ему грудь, и на этот раз он охотно принимается сосать.
И я сосредотачиваюсь на этом чувстве. И клянусь себе, что больше никогда не посмотрю ни на одну фотографию бывшего мужа.
Раз он вычеркнул нас из жизни, я тоже должна вычеркнуть его. Чего бы мне это ни стоило!
Глава 13
Все последующие дни я отчаянно стараюсь придерживаться данному себе слову.
Конечно, получается с переменным успехом, и иногда мысли о бывшем муже всё же врываются без спроса в мою душу.
Но я стараюсь их блокировать, держу оборону из последних сил.
На самом деле, страдать мне совершенно некогда. Тёмочка приболел. Сыпь какая-то у нас вылезла, сопельки появились, он стал ещё более беспокойным.
Срочно пришлось выныривать из своего болота и заниматься ребёнком.
Спасибо Ярику, он снова, как настоящий волшебник, помог решить все бюрократические проблемы. Иначе я даже не представляю, как бы я смогла с малышом на руках оббегать все нужные инстанции.
И теперь я рассматриваю документы на ребёнка. Егоров Артём Сергеевич. Фамилия и отчество моего папы. В поле “Отец ребёнка” стоит прочерк.
Вот так…
Мать-одиночка… Как же всё-таки обидно и больно это звучит. И смотрят на тебя косо все, кто видит этот статус.
Наверняка у них в мыслях крутится, что ребёнка ты нагуляла. Или его отец какой-нибудь непутёвый товарищ, или женатый мужчина.
Усмехаюсь про себя. В целом так и есть. Папочка наш теперь женатый мужчина, а мы — мусор, который выбросили на обочину жизни.
И всё же, разве могла я подумать, что меня коснётся такая участь? Но жизнь умеет удивлять.
Ярик везёт нас с сыночком в местную поликлинику. Там нас ставят на учёт. Ругают меня, что мы уже больше недели, как выписались из больницы, а к врачам так и не обратились.
И я с ними полностью согласна. Это крайне глупо. Но… как им объяснить, что я всё ещё не в себе? Что обстоятельства, в которых я оказалась по вине бывшего мужа, пропустили меня через мясорубку и выплюнули кучей кровоточащего фарша. И мне нужно было время, чтобы хоть как-то склеить себя по частям.
— Папаша, а вы куда смотрели? — качает головой педиатр.
— Куда надо, — огрызается Яр, и не думая исправлять заблуждение врача насчёт отцовства. — Вы работу свою выполняйте.
— Хм, — раздражённо поджимает губы врач, — вы мне не указывайте, и вообще, выйдите из кабинета.
— Да нет уж, я останусь, — смотрит твёрдо Яр.
Врачиха недовольна, но спорить не берётся.
— Раздевайте ребёночка, кладите на смотровой стол.
Делаю всё, как сказано, Артёмчик начинает плакать.
Врач осматривает его, что-то записывает в карточку и только потом выдаёт:
— Я выпишу вам направление на анализы. У вас явные признаки желтухи новорожденных.
— Это как? — замирает у меня внутри. Я что-то слышала о подобном, но подробностей не знаю. — Это опасно?
— Без анализов не могу сказать, — пожимает плечами. — Идите, — протягивает направление.
И пока в процедурном нас мучают, беря у моего крохи кровь из венки, Ярослав куда-то исчезает.
Возвращается, когда мы уже выходим назад в коридор.
— Пойдёмте, врач просила вас зайти ещё раз.
В кабинете я замечаю разительные перемены в поведении десять минут назад всем недовольной врачихи.
Она больше не хмурится, приветливо улыбается, подробно отвечает на все мои вопросы.
Не совсем понимаю, в чём дело, но пользуясь случаем, выясняю все непонятные для меня моменты.
Анализы будут готовы завтра, но теперь к нам каждый день будет приходить участковая медсестра.
Получаю рекомендации по лечению и уходу за малышом.
Мы возвращаемся домой.
— Спасибо тебе, Ярик, — наверное в сотый раз благодарю его. — Если бы не ты, даже не знаю, как бы справилась.
— Не нужно об этом думать, — улыбается Яр. — Я у тебя есть, и разрешаю пользоваться по полной программе. Но если я вдруг буду занят, да и вообще… Вот! — достаёт из багажника сложенную коляску.
— Яр…
— Не начинай, — отмахивается он. — Это я не покупал. Сестра двоюродная отдала. У неё малой уже вырос, а эта бандура стоит, только место занимает.
— А с врачихой ты что сделал? — решаю всё же выяснить. — Она как-то неожиданно подобрела.
— Включил на максимум своё природное обаяние и объяснил, что нельзя так разговаривать с ранимыми молодыми мамочками.
Не могу сказать, что верю ему, но принимаю эту версию.
А утром врач сообщает мне результаты анализов. У Тёмы высокий билирубин, и велика вероятность, что нас могут госпитализировать…
Следующие две недели я маниакально выполняю все предписания врачей. Мне совсем не хочется попасть в больницу с сыночком.
Мы много гуляем, “загораем” на солнышке, ведь ультрафиолет главный борец с нашей болячкой, пьём водичку, хоть Тёмочке она категорически не нравится.
Мне кажется, цвет кожи сыночка розовеет, а значит, мы идём на поправку.
Во всех этих волнениях есть один неоспоримый плюс: они отвлекают меня от душевных терзаний.
И только ночами мне всё ещё хочется выть в подушку. Но я отчаянно сцепляю зубы и жду, когда станет легче.
Говорят, время лечит. Надеюсь, не врут.
Сегодня невероятно солнечный день. Весна всё больше вступает в свои права и радует прекрасной погодой.
Мы с сыночком выходим на прогулку. Коляска, которую мне привёз Ярик, очень выручает.
Сам он не появлялся у нас последние дни. Но он предупреждал, что будет загружен. Это даже хорошо, потому что мне нужно привыкать справляться самой со всеми проблемами, а Ярик порой просто не позволяет мне этого.
Но вот у нас закончились продукты, и сегодня я решаю прогуляться до магазина.
Когда выхожу, замечаю на противоположной стороне дороги припаркованный чёрный автомобиль с тонированными стёклами.
Обращаю на него внимание только потому, что он похож на машину Ярика. Но у той всё ещё есть вмятины на крыле, а этот автомобиль совершенно целый.
Наверное, соседский. Мало ли таких машин в округе?
Еду в ближайший крупный супермаркет, который вижу на карте. Он не самый близкий, но магазинчики, которые расположены в шаговой доступности, все небольшие, в них неудобно заезжать с коляской.