– Завязывай с этим, – покачал головой Малакай.
– Начну с понедельника.
Я прожевал пиццу с ананасами и прикрыл глаза от наслаждения.
– Но Бишоп – богохульник, – пробурчала Татум с набитым ртом. – Соленое тесто и сладкая начинка. Кто вообще ест эту дрянь?
– Полный отстой, – нахмурился Эзра.
– Вы сейчас договоритесь и пойдете доедать на улицу, – предупредил я, приоткрыв один глаз как раз в тот момент, когда в стену около головы вонзился нож. – Твоя меткость оставляет желать лучшего.
Сладко улыбнувшись, Татум показала мне средний палец.
– Дай мне проспаться, и я отрежу тебе язык.
Нам редко удавалось осчастливить себя чем-то вроде четырех коробок еды. Денег у каждого было катастрофически мало. Учитывая, что всё заработанное Татум отдавала больной матери и страдающему алкоголизмом отцу, параллельно оплачивая проживание в трейлерном парке, а Эзра остался сиротой, который расплачивался за долги погибших родителей, их ужин состоял максимум из отварных макарон с сыром.
Наша с Малакаем ситуация была другой.
Если ваш отец управлял северной частью города, это не означало, что вы были самыми богатыми среди бедных. Мы точно так же перебивались замороженной едой и носили потрепанные годами вещи, ценя каждую заработанную копейку.
Легально мы держали сеть заведений Синнерса, в которую входило и «Чистилище Данте». Нелегально мы занимались торговлей оружия, поставляя его в Россию, Италию, Америку и другие страны. На нашей стороне предоставляли услуги наемные убийцы и эскортницы, но мы лишь контролировали их деятельность, никак не вмешиваясь и собирая с них некие «налоги».
Это приносило уйму денег.
Но почти всё уходило на выплаты накопленных отцом долгов.
Поэтому я откусил пиццу с ананасами, пытаясь запомнить на языке кисло-сладкий вкус. Кто знал, когда выдастся возможность снова попробовать ее.
– Ты узнал что-нибудь от Дарси?
Я откинулся на спинку потертого дивана и встретился взглядом с Малакаем, устроившемся на полу неподалеку от Татум. Выражение моего лица никак не изменилось.
Медленно проглотив еду, я ответил:
– Они идут по тому же следу, по которому шли мы.
– Та блондинка вместе с ней? – нахмурился Малакай.
– Вместе с ней и она, и Джереми Ротшильд, и Алекс Шепард. Они начали копать под общество, когда Дарси пришла работать в клуб. Думаю, дочь Ричарда начала складывать пазл воедино и решила узнать, почему год назад ее дорогой папочка провернул с нами такой обмен. Поэтому и заявилась в «Чистилище», откуда всё началось.
– И что они узнали? – спросил Эзра, закинув руку на спинку дивана.
– Они в курсе, что в Синнерсе похищают людей. Но, думаю, пока что не поняли, для чего именно.
– Как ты это узнал? – прищурилась Татум.
– Мы пересеклись пару дней назад. Я видел, как она убирает в сумку распечатки выпусков о похищениях.
Я не стал упоминать, что в тот момент мой язык был глубоко погружен в ее киску, пока она содрогалась на бампере своей многомилионной машины, задрав миленькую клетчатую юбку.
Я приехал отдать ей телефон, выпавший во время наших игр в лесу, а в итоге вылизал ее прямо на парковке, пока она оглядывалась по сторонам в страхе быть пойманной. Острые каблуки впивались мне в спину, пока она стонала и выкручивала свои соски, скрытые плотной тканью рубашки.
Такая правильная и чопорная для всех. Такая грешная и развратная для меня.
Неосознанно усмехнувшись, я провел языком по передним зубам, до сих пор чувствуя ее вкус.
Клянусь, мой член сердито дернулся, когда я вспомнил, как она убегала от меня в одном лиловом белье через туманное кладбище. Как ее большие глаза с восторгом смотрели на меня, пока я поглощал ее тугую киску, словно пещерный человек. Как нож скользил по гладкой коже, а пять букв становились физическим воплощением моей одержимости этой девушкой.
Тот вечер вызвал во мне необъяснимую зависимость, поэтому при следующей же встрече я не сдержался и вновь попробовал ее на вкус. И ее стоны сделали мой день чуть более сносным.
Тьма Дарси Ван Дер Майерс прекрасно подходила моей.
Возможно, она сама об этом не догадывалась. Мне нужно было просто… подтолкнуть ее. После чего сбросить с обрыва, наблюдая за тем, как она разбивается о скалы и окрашивает их багровой кровью.
– Может, логичнее устранить их, пока они не наделали глупостей? – предложила Татум беззаботным голосом.
Я равнодушно выгнул бровь, хотя в груди заклубился гнев.
– Что значит устранить?
– Зачем в нашем плане лишние переменные, которые могут изменить ход событий? Я прекрасно знаю твою выскочку, Би. Если она поймет, чем промышляет ее отец, то устроит спектакль и привлечет ненужное внимание.
Эзра моргнул и повернулся на голос Татум.
– Думаю, Дарси не такая.
– О, не очаровывайся, чтобы не разочаровываться. Меньше людей – меньше рисков, понимаете? Мы уберем их с дороги и тихо развалим Круг изнутри, как и собирались.
Татум посмотрела на пустую коробку пиццы и печально вздохнула:
– Ненавижу богатеньких детишек.
Три человека, которые сидели в этой небольшой гостиной, на протяжении многих лет доказывали мне свою преданность. Я отплачивал им тем же, доверяя и проявляя безоговорочную верность, но сейчас мне захотелось встряхнуть Татум за плечи. Черт знает, чем была вызвана эта реакция, однако с каждым днем мое собственничество по отношению к маленькой Пандоре вспыхивало с новой силой.
Положив локти на колени, я наклонился к Татум и тихо ответил:
– Мы не будем никого устранять. Вместо этого посмотрим, что они собираются делать дальше. Эти богатенькие детишки буквально живут в одной черте города с Кругом.
– На что ты намекаешь?
– Может, нам удастся развалить его их руками, а свои оставить незапятнанными.
Татум фыркнула и наградила меня саркастичным взглядом.
– Переживаешь за свою малышку?
Если бы на ее месте находился любой другой человек, я бы уже вышел из себя. Но я слишком хорошо знал Татум и ее сучий характер, за которым скрывался истинный страх за близких. Я видел, как она раздраженно поджимает губы, когда я говорю о Дарси, потому что боится, что мне причинят вред. Или как рычит, словно тигрица, на каждого, кто оскорбляет Эзру или смеется над ним.
У каждого был свой механизм защиты.
Татум защищалась агрессией.
– Тэйт, – мрачно произнес Малакай. – Давай не сегодня.
Хмыкнув, она развалилась на полу в форме морской звезды.
– Всё это – то еще дерьмо, – вырвалось из нее пьяное бормотание. – Что секс, что любовь. Ты пожалеешь, что связался с этой девчонкой, когда влюбишься, а она разобьет тебе сердце. Не ты ей, а она тебе.
– Этого не произойдет, – твердо