— Я так и думал, — это опять дело колдуна, — сказал Омфри, перевернув убитую змею концом своей трости. И он указал на петлю из гибкого стебля, прикрепленную к затылку змеи. Свободный конец стебля был в несколько футов длиною.
В нескольких ярдах, у поворота тропинки, мы увидели одного из полисмэнов, стоявшего у кучки горячих угольев. Над ними висел глубокий глиняный горшок, а возле лежали кусок дерева и камень, — очевидно, крышка горшка и груз, придавливавший ее. На песке вокруг огня видны были следы босых ног. С одной стороны глубоко в землю был вбит кол, а к нему прикреплен конец такого же точно гибкого стебля, какой мы видели на змее.
Все это было для меня крайне загадочно.
— Загляните в горшок, — сказал Омфри.
Я опрокинул тростью горшок и извлек из него один из тех платков цвета хакки, которые были похищен у нас два дня тому назад.
Следы костра были уничтожены нашими людьми.
— Это один из излюбленнейших способов среди колдунов Папуасии отделываться от своих врагов, — начал свой рассказ Омфри. Так они поступают с теми, кого не удается отравить и слишком опасно встретить лицом к лицу. Мира-Оа украл наши платки, как вы видите, и тот, что вы извлекли из горшка, очевидно был моим, так как меня старику хочется погубить больше, чем всех остальных. Не трудно представить себе, как все это произошло, зная местных жителей, как знаю их я. Мира-Оа убежал из деревни после своей неудачной попытки отравить нас кокосовыми орехами и переправился на эту сторону реки. Рано утром, прикрепив петлю к голове ядовитой змеи, он положил ее в горшок вместе с платком. Горшок он закрыл, плотно придавив крышку камнем, а к вбитому в землю колу привязал другой коне лианы, удерживавшей змею. Затем он стал подогревать горшок на горячих угольях. Извивавшаяся в муках змея соединяла ощущение своих страданий с запахом платка прогревавшегося вместе с нею в горшке. Когда Мира-Оа заслышал издали наше приближение, он открыл горшок змея выползла и направилась прямо по тропинке, после того, как колдун обрезал удерживавшую ее лиану. Взбешенное животное, несомненно, ужалило бы того, чей запах напомнил бы ему испытанные муки. Потому я и полагаю, что это именно мой платок вы вытащили из горшка.
Все это показалось мне тогда невероятным, как продолжает казаться и доныне, хотя подобные же случаи не раз публиковались в официальных органах правительств Новой Гвинеи.
Мира-Оа нам больше не встречался.
ГлaваVI
В Мекео
В поселке Рараи, области Мекео, мы снова услышали о волнениях в Капатеа. Уже много дней мы шли болотами, все более углубляясь внутрь страны. Это было скучное, однообразное странствие. Местные жители тех поселков, в которых мы делали привалы, не представляли для нас ничего интересного. Мы их тоже мало интересовали.
Тэйлор и Омфри на привале.
Жилища их были обычные в Папуасии тростниковые хижины на столбах или сваях, защищенные изгородью от диких свиней. В этих загородках жили прирученные уже свиньи — богатство и гордость туземцев, и хранились запасы кокосовых орехов. Слух о нашем приближении всегда опережал нас, и деревенские констэбли встречали нас повсюду, щеголяя своими медными бляхами и преподнося нам вскрытые кокосовые орехи.
Деревенское население не прерывало, однако, из-за нас своих повседневных занятий, — слишком обычным явлением были для него правительственные патрули. Лишь дети, с необыкновенно раздутыми от систематического переедания животами, окружали нас любопытною толпою; да женщины, застенчивые и тихие, приносили нам связки бананов и кокосовые орехи и исчезали стыдливо и бесшумно, как и появились.
Мы, белые, все эти дни были почти неразлучны; в этих мирных областях констэбли, без всякого вмешательства или помощи с нашей стороны, справлялись с распределением ноши носильщикам, с устройством ночлега, раздачею пищи и другими хлопотами, обычными при путешествии по джунглям. Часто мы далеко опережали своих телохранителей и носильщиков, слушая занимательные рассказы Омфри о стране папуасов, о их нравах, обычаях и верованиях.
Население области Мекео показалось нам еще более чернокожим, чем встречавшиеся нам дотоле туземцы. Очевидно, чем глубже внутрь страны, тем чище от посторонних примесей была папуасская кровь. Жители Мекео отличались от прибрежных туземцев и своею шевелюрой, — не растрепанно-пушистой, как у последних, а завивающейся мелкими крутыми колечками и часто заплетаемою в тугие косички. Женщины стригут волосы наголо. На их долю выпадает вся тяжелая работа. Мужчины только командуют и поедают плоды трудов своих жен.
— Вот это, — сказал Омфри, когда мы входили в калитку одной длинной изгороди, — поселок Рарай, — последний, тронутый, культурой уголок Папуасии. А, и ты здесь, старый дружище, Форнир! — обратился он приветливо к сельскому констэблю.
— Это надежный человек, — пояснил он нам. — Я возьму его с собою, когда мы двинемся отсюда дальше. Надо будет зайти к здешнему миссионеру. От него мы можем получить очень полезные сведения.
Патер Гонзалес, высокий, плотный человек, живущий в Папуасии около 30 лет, послал своего слугу за бутылочкой вина и стаканами. Мы уселись вокруг стола под развесистым деревом, и начали беседу. Прихлебывая вино, мы с интересом слушали хозяина, — да и он был рад поболтать со свежими людьми.
— Вы долго служили в здешних местах, — сказал он, обращаясь к Омфри, — и обычаи страны вам хорошо известны. Но вам не приходилось иметь дело с населением здешних гор. Горцы хитры, коварны и изобретательны, и обычаи их совсем непонятны белому человеку. Тридцать два года работаю я здесь — и до сих пор лишь поверхностно знаю этих загадочных людей. О, они умеют скрывать то, что желают скрыть! Я довольно хорошо знаю тех из них, с которыми приходится иметь дело ежедневно. Но племя, живущее на соседней горе, чуждо мне и незнакомо. А из всех горных племен — жители Капатеа — самые загадочные. Это — книга за семью печатями, из которых ни одна еще не сломлена белым человеком.
Он задумчиво отхлебнул из своего стакана и продолжал.
— Да, и самое странное из всего, что до сих пор мне случалось видеть, это то, что происходит там ныне. Что война поднялась из за свиньи, — еще не так удивительно, это — вещь здесь обычная. Необычен самый способ ведения войны. Она ведется так, как