Но, как оказалось, кабельное не работало и, выключив бесполезный агрегат, я решила пройти на кухню.
— И почему я отказалась от пиццы? — спросила я себя, заглянув в холодильник и обнаружив там только мышь, которая, похоже, повесилась. Мне очень хотелось есть, и от этого у меня кружилась голова и подташнивало.
Сыночек не спал, я ощущала, как он толкается, и понимала, что пока не поем, не усну. Поэтому, достав телефон, я быстренько заказала еду в ближайшем супермаркете, а еще большую пиццу с ветчиной и грибами.
Никогда в жизни, я не заказывала еду в такое время суток, но сейчас это было жизненно необходимо. Расплатившись кредитной картой, я стала ждать свой ужин.
Я, кажется, даже уснула в кресле, пока ждала свои продукты. Но звонок в дверь меня разбудил и подпрыгнув, я сначала не поняла, где я нахожусь. Сообразив, я встала с кресла и придерживая свой живот, пошла в сторону входной двери.
Посмотрела в видеофон и, увидев юношу с бумажными пакетами, тут же открыла дверь.
— Доброй ночи, — вежливо поздоровалась я и пригласила парня войти.
— Здрасьте, — буркнул парень и убрал кудрявые светлые волосы с глаза, — куда поставить пакеты?
— На кухню отнесите, пожалуйста, — попросила я, увидев, что пакетов оказалось больше чем нужно.
Парень в толстовке и широких джинсах, явно не по размеру, пошел вразвалочку в сторону кухни, осматриваясь и непонятно кому улыбаясь. Что-то в его движениях, улыбке, мимике было до боли знакомо, и тут я выдала.
— Илья? Потапов? Ты? — Неуверенно спросила я, ожидая реакции. И парень обернулся, взглянул на меня и хмыкнул.
— Да. А вы кто?
— Илюша, ты что не узнаешь меня? — Улыбнулась и убрала волосы за спину. — Варвара Яхонтова, точнее, в девичестве Шуйская.
— Университет, первый курс, задняя парта. Мы еще сидели вместе, — продолжил Илья, и я увидела, как на его лице расползается такая знакомая улыбка, присущая всем Потаповым.
— Точно. Нас посадили туда, потому что мы без конца болтали, — усмехнулась я и сделала шаг в сторону друга, который, кажется, был влюблен в меня, но я… я не дала ему ни единого шанса, оставив лишь хорошим другом.
— А еще целовались, — кивнул парень и потряс указательным пальцем.
— Не было такого, — возмутилась я, — не могли мы целоваться на парах, — мы же были друзьями.
— Друзьями, ага! Очень хорошими друзьями, вот только на одной из вечеринок мы кое-что сделали.
Глава 14
Воздух на кухне, еще недавно наполненный аппетитным ароматом пиццы, вдруг стал густым и тяжелым, словно перед грозой. Слова Ильи повисли между нами, звенящие и нереальные, как обломки разбитого зеркала.
— И что же мы сделали? — выдавила я, чувствуя, как по спине бегут мурашки стыда и досады. Голос мой прозвучал неестественно высоко. — Немного пообнимались, да поцеловались взасос. А еще ты пытался свои шелудивые руки засунуть мне под юбку. Я до сих пор помню это противное ощущение.
Илья отпрянул, будто его ударили. Его лицо, обычно такое добродушное, исказилось обидой.
— Если честно, после того раза ты практически перестала со мной общаться, — пробормотал он, опуская взгляд. В его голосе слышалась детская укоризна, которая когда-то вызывала у меня чувство вины, а сейчас лишь раздражала.
— Мне было очень неудобно, — горячечно зашептала я, отворачиваясь и начиная лихорадочно раскладывать продукты по полкам холодильника, лишь бы не смотреть на него. Руки дрожали. — Даже говорить об этом сейчас как-то стыдно. Ведь мы были хорошими друзьями! А этот нелепый, пьяный поцелуй и твои приставания на той вечеринке… Все испортили. Начисто.
— Что испортили? — Он развел руками, изображая непонимание, но в его глазах мелькнула искорка надежды, такая же навязчивая, как и тогда.
— Наши дружеские отношения. — резко повернулась я к нему, сжимая в руке пачку масла так, что упаковка затрещала. — Они перестали быть такими после того поцелуя. Ты сам все разрушил!
— Они могли бы перейти на другой уровень, — возразил он, и в его голосе впервые прозвучала настойчивость. — Но ты сама этого не захотела.
— Я видела в тебе только друга, — выдохнула я, ощущая, как от этой бесконечной, утомительной темы сжимается виски. Я отступила к холодильнику, продолжая механически засовывать внутрь банки и пакеты, создавая видимость занятости. — Только друга, Илюш. И все.
— Я знаю, — он грустно вздохнул и тяжело опустился на один из барных стульев. Стул жалобно скрипнул под его весом. — Но я надеялся… я всегда надеялся, что однажды ты все же передумаешь.
В его словах прозвучала такая давнишняя, заезженная пластинка, что меня вдруг осенило. Я медленно закрыла дверцу холодильника и обернулась к нему, скрестив руки на груди.
— И поэтому ты подговорил свою сестру сдружиться со мной? Чтобы она действовала дальше, была твоим «агентом влияния»? Да?
— Варя, откуда? Откуда эти бредовые мысли? — возмутился он, но через секунду его лицо расплылось в виноватой, плутовской улыбке. Он икнул, и от него пахнуло пивом. — Ну… хорошо. Это правда. Янина должна была мытьем или катаньем, исподволь, воздействовать на тебя, чтобы ты в итоге… ну, ты поняла. Стала моей девушкой.
— Я раскусила ваш план, как только узнала, что она твоя сестра, — хмыкнула я, чувствуя горькое удовлетворение. Я подошла к столу, раскрыла картонную коробку с пиццей, и аромат расплавленного сыра, ветчины и свежего тела ударил в нос. Но аппетит куда-то испарился. — В любом случае, у нас бы ничего не вышло.
— Почему? — его голос прозвучал наигранно-равнодушно, но взгляд выдавал напряжение.
— Потому что уже тогда, — сказала я, отламывая кусочек горячей пиццы и глядя на тянущиеся нити сыра, — я встретила своего будущего мужа. И практически сразу же в него влюбилась. Без памяти.
— Макса Яхонтова, — прошипел Илья, и его добродушное лицо в одно мгновение исказилось ненавистью. Глаза потемнели, стали чернее грозовой тучи. — Ну да, ну да. Короля всех бабников. Вот только, насколько я знаю, Янка в то же самое время в него тоже влюбилась. И как вы делили одного мужика на двоих — уму непостижимо.
— Мы и не делили, — резко ответила я, нахмурив брови. От его тона внутри все сжалось. — Макс был моим. С самого начала. И только недавно я узнала, что…
— …что Янка с Максом были женаты, — цинично, с какой-то злобной радостью закончил за мной Илья.
В ушах зазвенело. Комната поплыла.
— Чего? — вырвалось у меня хриплым, не своим голосом. Кусок пиццы, который я только что отломила, выскользнул из пальцев и с глухим шлепком упал обратно в коробку, оставив жирное пятно на картоне. — Что ты сейчас сказал?
— В