Я сжимаю ее бедра, когда ее сладкая пизда содрогается и трепещет от моего проникновения, пока наконец наши тела не сливаются в одно.
Она скользит еще глубже по моей длине, не в силах принять меня целиком, растянутая до предела. Мы стонем в унисон, когда она медленно вращает бедрами, обволакивая мой член.
Взор заволакивает оранжевый свет, пока она тает вокруг меня, и я начинаю встречать вращение ее бедер толчками.
Я приподнимаюсь и притягиваю ее лицо к своему, пока она скачет на моем стволе, и резко бью бедрами снизу, заставляя ее принимать более жесткие фрикции. С ее губ срываются высокие, стонущие вопли. Ее тугая киска сжимается наилучшим образом, а рот раскрывается в беззвучном крике. Тусклый свет бликует на блестящем пирсинге ее языка, пока я прижимаю ее к себе и вонзаюсь в ее влажный жар, входя с животной яростью, что удивляет даже меня.
Опустив руку между наших тел, я работаю над ее клитором, продолжая вдалбливаться, входя и выходя, и она обрушивается на меня в оргазме. Она кричит от высвобождения, ногами сжимая мои бедра, ее тело бьется в конвульсиях.
Она вся влажная, вся дикая, и она — моя.
— Посмотри на меня, — приказываю я, замедляя натиск на ее тело, ее влагалище судорожно продолжает сжимать меня. Те самые ярко-зеленые глаза, что опутали что-то внутри меня, открываются, и я сдерживаю собственную разрядку, мое напряженное тело и разум сопротивляются нарастающему внутри напору. Я натягиваю ментальные поводья, и удовлетворение разливается по мне, когда я замечаю, как оранжевый свет мерцает в глубине ее зеленого взгляда. Он слаб, но он есть.
Это зрелище посылает облегчение и нечто большее, пульсирующее во мне, и я отдаюсь волне наслаждения, извергаясь с низким, идущим из самой глубины рыком.
Я прижимаю ее к груди и целую в лоб, пока она дрожит. Обнимаю, пока ее дыхание успокаивается после оргазма, и вожу по ее коже плавными кругами, даже несмотря на то, что разливается леденящее осознание.
При всех моих амбициях и завоеваниях, именно в ее взгляде я нахожу свою истинную слабость, потому что каждую свою победу, все, что я когда-либо приобрел, я бы отдал и сложил к ее ногам.
Глава 32
БЕРНАДЕТТ КРЕНШОУ

— Я так взволнована, — признаюсь я, откидываясь на гладкую кожу лимузина по дороге на мероприятие. Волнение хлещет по венам так сильно, что удивительно, как я вообще не подпрыгиваю на сиденье. Опускаю взгляд на своё платье — алое, усеянное пайетками, — и глажу ладонью корсет, чувствуя себя красивой в этом облегающем наряде. С тех пор как я надела его, Фрэнк едва может отвести от меня глаза, и я не без удовольствия купаюсь в этом внимании, позволяя ему подпитать мою уверенность.
После прошлой ночи кажется, что мы стали как-то ближе. Его присутствие теперь действует на меня успокаивающе, даже когда живот сводит в узел от стресса.
Я похлопываю по клатчу в тон платью, лежащему рядом на сиденье лимузина. В нём всё, что понадобится на приёме: помада, приглашение и телефон с установленным вирусным тегом и кодом, способным взломать телефон Джекмана. Мне нужно будет просто быть рядом с ним меньше чем минуту — программа сделает остальное.
— Если что-то пойдет не так, тебе нужно лишь сказать об этом. Микаэль и я сможем слышать тебя, как только окажемся внутри здания, — говорит Фрэнк.
Я прикасаюсь к гарнитуре, которую мне установили прямо перед отъездом.
— Она сейчас не работает?
— Нет, устройства прослушивания включатся только когда мы приедем в «Пьер». Она тебе мешает? — спрашивает он.
— Нет, все в порядке, — бормочу я, убирая руку, чтобы поправить волосы, над которыми вечность трудилась целая команда женщин.
Я смотрю на него и фыркаю.
— Перестань хмуриться, а то так и останешься с этой складкой, — говорю я, дотрагиваясь до глубокой морщины между его бровей.
— Мне это не нравится, — жалуется Фрэнк.
Я пожимаю плечами и цокаю языком.
— Все будет хорошо. Моим любимым учителем этикета был бывший шпион, у меня есть вся необходимая подготовка для этого маленького мероприятия, поверь мне, — говорю я, доставая телефон с мягкого сиденья рядом, чтобы проверить время.
Я написала Обри, рассказывая ей, чем занималась на прошлой неделе, как только мне вернули телефон. И я планирую позвонить ей, как только мы уедем с этой вечеринки, поскольку она заставила меня пообещать рассказать, как все прошло. Хотя она не казалась особо шокированной, узнав, что Фрэнк мне в общем-то нравится, она вечность возмущалась, что я не перезваниваю, и беспокоилась, что Фрэнк ведет себя как мудак и сделал со мной что-то ужасное.
Я поднимаю глаза на этого самого мудака и невольно улыбаюсь, думая, как сильно он изменился.
От одной мысли о том, что я могу быть в этом совсем одна, а моё сознание просто обманывает меня, заставляя верить, будто я чувствую эмоции Фрэнка, — желудок выворачивает наизнанку от отвращения. Я немного боюсь спросить его об этом. Вдруг он скажет, что всё это у меня в голове. Я уже столько раз хотела спросить, ощущает ли он что-то между нами, но каждый раз какая-то невидимая преграда удерживает меня.
— Что-то не так? — вдруг спрашивает он, взглядом скользя по мне с беспокойством.
— Ничего, — отвечаю я, и у меня рождается идея, когда я замечаю, что перегородка закрыта, и, зная Фрэнка, эта машина звукоизолирована.
Возбуждение вспыхивает во мне по совершенно новой причине при мысли, что я могу помочь Фрэнку расслабиться до нашего прибытия. Осторожно подобрав платье до колен, я соскальзываю с сиденья на пол.
— Что ты делаешь? — спрашивает он.
— Сколько еще ехать? — игнорирую я его вопрос.
Он отводит запястье, чтобы взглянуть на часы.
— Еще минут двадцать, — отвечает он.
Я протягиваю руку между его ног к рубашке.
— Не хочешь помочь мне тут? — спрашиваю я, когда он не двигается.
Он вздыхает, словно я заставляю его сделать что-то ужасное, но выполняет мою просьбу и высвобождает рубашку из брюк, прежде чем встретиться со мной взглядом.
— Брюки тоже, Фрэнк, — я цокаю языком и прикусываю губу, когда один уголок его рта изгибается в мягкую улыбку, и он высвобождает толстый член из черных строгих брюк.