Самое очевидное решение — трахнуть ее до беспамятства. Жажда вырывается из-под контроля, подстегивая желание подчинить ее себе, но сильнее этого — охватившее меня чувство собственничества, которое жаждет отдать ей часть себя, чтобы сделать ее сильнее.
Связь между парами может усиливаться, чем дольше две стороны находятся рядом, и обычно это сопровождается непреодолимой жаждой совокупления для укрепления уз, но не все пары одинаковы. Неважно. Я сделаю все необходимое, чтобы увеличить ее шансы на бессмертие. Возможно, со временем Джекил сможет придумать что-то, чтобы усилить это состояние. Полная противоположность тому, о чем я просил его изначально.
— Ты меня слушаешь? — спрашивает она, когда мы на полпути по лестнице.
— Конечно, слушаю, — лгу я, поправляя хватку на ее ноге и проводя пальцами опасно близко к стыку бедер.
Она взвизгивает, но по связи протекает ощущение возбуждения.
Быстро добравшись до нашей комнаты, я захлопываю за нами дверь, окидываю взглядом стены, зажигаю свет силой мысли и мягко опускаю ее на кровать.
— Это так круто, как ты это делаешь, — мурлыкает она, ее взгляд прикован к простой лампе на прикроватной тумбочке.
Она имеет в виду телепатическое включение света.
— Возможно, и ты скоро сможешь это делать.
Медно-красные волосы струятся по синим простыням, словно река лавы. Это не один оттенок, а смесь цветов, где отдельные пряди ловят свет, как отполированная латунь. Ее выразительные зеленые глаза прикованы ко мне, я скольжу взглядом по пышной, соблазнительной фигуре, отмечая, как свет ложится на мягкие изгибы ее тела.
Я снимаю с ее лица голубые очки и кладу рядом с лампой, пока потребность прикоснуться к ней граничит с одержимостью, и достаю баночку с зельем, чтобы подготовить ее тело к моему вторжению. Каждая клетка моего существа вибрирует от жгучего, неотложного желания обладать ею.
Она пожирает меня взглядом с кровати, зрачки ее расширяются, когда я срываю с себя футболку и подхожу к ней с обнаженным торсом.
Я протягиваю руку, чтобы прикоснуться к ней, скольжу ладонями по каждому доступному дюйму ее кожи с края кровати и быстро освобождаю ее от одежды. Мой член твердеет.
Внезапно ее рука ложится поверх моей, останавливая движение к самой женственной ее части.
— Знаешь, я никогда не испытывала таких чувств к кому-либо, и мой опыт с мужчинами был далеко не самым удачным
Я замираю и говорю ей первую правду о себе, которая приходит на ум.
— Я не обычный мужчина, Бернадетт.
От нее исходит уязвимость, за которой следует стремительная волна желания и нежности. Меня охватывает облегчение от осознания, что я уже не безразличен ей. Я хочу покорить каждую ее частицу.
— Я знаю, и все это очень безумно и внезапно. Но я тебе доверяю, — говорит она, бросая мне понимающую улыбку, и в ней есть нотка нежности.
Слова, чтобы сказать ей, что она моя пара, что наши жизни теперь неразрывно связаны, хочет она того или нет, застревают у меня в горле. Я не сомневаюсь, что Бернадетт в конечном счете мне откроется, но мы похожи в том, что нам обоим трудно впускать кого-либо в свое сердце.
Я верю в выбор судьбы, в мою идеальную предназначенную пару.
Я наблюдаю, как она протягивает руку, голодными пальцами скользя по джинсовой ткани, заставляя меня стискивать зубы, чтобы не потерять контроль полностью от этого мягкого прикосновения.
— А теперь прикоснись ко мне, — приказывает она.
Я погружаю пальцы в мазь и прикасаюсь к ее киске, с рычанием отмечая, как они становятся скользкими от ее влаги. Я быстро стаскиваю джинсы и нижнее белье, сбрасывая заодно и обувь.
— Ты такой красивый, — говорит Бернадетт, раскинувшись на кровати, как воплощение соблазна, созданное, чтобы утолить мой голод.
Словно стрела, пронзающая грудь, до меня доходит: эта хрупкая женщина стала целым моим миром и укротила меня за несколько дней.
Моя.
Она — моя одержимость, и я никогда не отпущу ее.
Я взбираюсь на кровать к ней и провожу пальцем по нежной мягкой нижней губе, прежде чем наклониться для поцелуя. Я опустошаю ее рот, пока она не превращается в задыхающуюся, извивающуюся массу подо мной, затем снова касаюсь ее губ и опускаюсь ниже.
Сегодня ночью каждый дюйм ее тела будет принадлежать мне.
Она требует от меня все больше и больше, сжимая, сминая в ответ, впиваясь в мои волосы, пока костер страсти не поглощает нас обоих.
— Это ты прекрасна, — говорю я ей, глядя в расширенные зрачки и раскрасневшиеся щеки.
Наслаждение пульсирует в моих венах, я прижимаюсь лицом к ее груди, яростно лижу и сосу соски, наслаждаясь тем, как ее дыхание перехватывает, когда я слегка покусываю их. Я хватаю ее за задницу, сжимаю, ласкаю, обожая эту мягкую тяжесть в своих ладонях, прежде чем пальцы движутся к ее скользкому, пульсирующему бугорку и начинают работать с ним.
Ее спина выгибается с криком, она стонет мое имя, пока я дразню и ласкаю ее складки, усмехаясь про себя, когда она хватается за меня руками, пытаясь притянуть ближе. Электрический ток поднимается во мне, звук с ее губ превращается в вопль, и она теряет себя в моих ласках. Наконец, я опускаюсь ниже по ее телу, и ее бедра сжимаются вокруг моей головы, а мой язык яростно работает у ее входа.
— О, блядь! — кричит она.
Я дразню ее клитор большим пальцем, размазываю влагу и играю с ней, пока ее кожа не покрывается легкой испариной, а из губ не вырываются бессвязные звуки. Я вкушаю, сосу, лижу и трахаю ее своим ртом, пока она не превращается в трепещущий, лепечущий комочек.
С каждым движением языка я проталкиваю через нашу связь свое желание к ней, вкладывая в это всю свою одержимость, чтобы она ясно поняла: она, блядь, моя.
Я вписываю свое имя в ее киску ртом, взглядом скользя вверх по ее восхитительно округлому телу, которое извивается и вцепляется в простыни.
Ты.
Моя.
Влага хлещет из нее, ее пальцы на ногах подгибаются, а тело извивается в ощущениях, когда она, вскрикивая, кончает на моем лице. Я нежно ласкаю ее языком и продолжаю работать с ее пиздой, учащенно проникая в нее, и ее ноги начинают дрожать вокруг моей головы от нового оргазма.
Прежде чем она успевает прийти в себя, я поднимаю ее на руки и опускаюсь на кровать, усаживая ее к себе на колени, отводя пряди волос с лица, пока она лежит на моей груди.
Мой член дразнит ее вход, трется, не проникая внутрь, а я жду, когда она успокоится. Это происходит