Ставлю рюкзак на парту, роюсь там и достаю конверт:
– Извините, я испортила вашу блузку, хотела бы подарить…
– Дания, ну что за глупости!
– Там не деньги, просто сертификат, вы сможете купить себе новую рубашку.
– Чернышевская, – перебивает русичка строго, – не нужно. Блузка была запасная, я совсем не переживаю из-за ее потери. Лучше купите себе что-нибудь классное. В вашем возрасте девочкам важнее наряжаться.
Я теряюсь на пару секунд, и она, заметив, мое выражение лица, добавляет гораздо мягче:
– Но я благодарна вам за порыв. Поговорим?
– О чем?
– Дания… Вам комфортно в классе?
Не моргнув глазом, вру:
– Безусловно.
– А то, что случилось в раздевалке спортзала?..
– Я же говорила, – повторяю ровно, – это была просто дурацкая игра. Можете меня наказать, если считаете, что я нарушила дисциплину.
Она тяжело вздыхает. Смотрит на меня внимательно и молчит, переплетая пальцы под подбородком. Я это сканирование выдерживаю. Выпрямив спину, беспечно пялюсь в ответ.
Наконец Инесса Евгеньевна произносит:
– Хорошо.
– Я могу идти?
– Да, – отзывается тихо.
Подхватив рюкзак, я тороплюсь на выход, и уже в дверях слышу:
– Даня, вы уверены?
Опустив голову, изучаю свои белоснежные кроссовки. Киваю и отвечаю, не оборачиваясь:
– Спасибо вам. За меня есть кому заступиться.
– Думаете, это лучше, чем администрация школы?
Не выдержав, я фыркаю:
– Администрации школы разве было дело до меня весь прошлый год? Только тогда, когда на собраниях мой блог зачем-то обсуждали.
Инесса Евгеньевна молчит, и мне становится стыдно, потому что она-то как раз из тех, кто всегда хочет помочь и занимает свое место по праву. Я улыбаюсь и говорю:
– Спасибо вам за беспокойство.
Снова берусь за ручку двери, когда русичка произносит:
– Дания… Если я замечу что-то подобное… Больше не буду спрашивать, хотите ли вы с этим разбираться.
– Тогда будем надеяться, что это не повторится.
Глава 31
Дания
Я меняю порядок фотографий в посте, но мне снова не нравится, как они смотрятся. Нужно сместить фокус внимания. Со вздохом перевожу взгляд на Руслана, который занят приготовлением кофе для гостя, и невольно любуюсь. Мне все еще кажется, что в этом рабочем фартуке ему тесно, но тем не менее я думаю, что это его не портит. Поднимаю книгу и снимаю ее на фоне своего красивого сосредоточенного мальчика. Заменяю этой картинкой ту, что мне не нравилась, и удовлетворенно улыбаюсь. Вот теперь отлично.
Надо признать, что Капралов отлично вписался в мой канал. У него даже есть свой хэштег и, кажется, маленький фан-клуб. Но, если книжными мужчинами я готова делиться с аудиторией, то своего никому не отдам. Правда, иногда хвастаться все же хочется.
Ерзаю на деревянном стуле и подтягиваю к себе ноги, упираясь пятками в сиденье. Коля шутит, что пора покупать сюда кресло специально для меня, но оно, конечно, в этот угол бы не влезло. Может, принести хотя бы подушечку? А то я так много времени провожу тут, что мои ягодицы скоро примут форму этих деревянных реечек.
Зеваю и прикрываю рот рукой.
– Спать хочется? – спрашивает Капрал.
Я улыбаюсь и пожимаю плечами:
– Немного.
– Книга скучная?
– Нет, – отвечаю, приподняв брови, – просто с парнем переписывалась до половины четвертого.
Он улыбается и скрещивает руки на груди:
– Да? Такой интересный собеседник?
– О, невероятно.
– Какой он? – подначивает Рус. – Расскажи.
– М-м-м, он справедливый. Добрый, но тщательно это скрывает. Умный. О-о-очень привлекательный. Он пошляк и уснуть не может без моего селфи.
Закусив губу, Капралов пытается скрыть улыбку, но у него не выходит. Кивает мне:
– Ясно. Звучит неплохо.
– А еще он любит и оберегает меня.
– А ты?
– А я очень люблю его. Так что не смотри на меня так. Я парню пожалуюсь.
Руслан смеется и качает головой. Спрашивает:
– Сделать тебе кофе?
– Давай. Надо бы взбодриться.
Капралов протирает «рожок» тряпкой и указывает им на меня:
– Ты знала, что кофе не бодрит? Он заставляет организм не замечать, что тот устал.
– Первый раз слышу.
Руслан ловко управляется с кофемашиной, а сам рассказывает:
– Аденозин, грубо говоря, это такая молекула усталости. Она накапливается в мозге и сигнализирует о том, что пора спать. Кофеин схож с ней и может залезть в связывающий участок рецептора и имитировать его работу, в действительности блокируя сигналы об истощении ресурсов.
– Величайший обман человечества, – проговариваю обескураженно, принимая стаканчик латте с сердечком на пенке.
– Ага, я тоже был в шоке.
– Да нет. Не это.
– А что? – Капрал непонимающе хмурится.
– То, что парень в олимпийке и на кортах может оказаться таким глубоким и тонко чувствующим.
Он отмахивается смущенно:
– Перестань.
– Да нет, правда! Вот откуда ты это знаешь?
– Просто статью прочитал, показалось интересным.
– Просто прочитал и запомнил?
– Ну да.
Я встаю со стула и подхожу к Руслану. Нас видно с улицы, и обычно я так не делаю, но сейчас мне страшно хочется его обнять. Обхватываю Капралова за крепкую шею и тянусь к губам, оставляя на них нежный поцелуй.
Смотрю ему в глаза и говорю:
– Ты удивительный.
Он молчит, но я замечаю, как все черты лица становятся мягче, в момент преображая его.
Колокольчик у входной двери тренькает, и мы синхронно поворачиваемся. Все еще улыбаясь, я делаю шаг назад, чтобы не ставить гостя в неловкое положение, как вдруг понимаю, что это Адаменко Илья.
Он, кажется, удивлен не меньше. Оборачивается через плечо, как будто рассматривает вариант побега, а потом, словно приняв какое-то решение, шагает внутрь. При этом взгляд его как-то заостряется, становясь злее.
Я тихо отхожу к своему месту, с ногами забираюсь на стул и обхватываю колени, зажав книгу между ними и грудной клеткой.
– Добрый день, – произносит Капралов агрессивно.
От его тона у меня кожа испариной покрывается. В школе эти двое делают вид, что не замечают друг друга, но в этом помещении все воспринимается как-то иначе. Вокруг нет ни учителей, ни других одноклассников.
– Добрейший, – отзывается Илья.
Его ссадина давно прошла, да и фингал Руслана покинул его лицо. Но они смотрят так, будто подрались только вчера. Мне становится так тревожно, что по старой памяти хочется причинить себе боль, и я даже кошусь на ножницы, которыми Капралов вскрывал пакет молока, но тут же встряхиваю головой, чтобы прогнать эти мысли.
Нервно сглатываю и смотрю за тем, как Рус делает капучино, опасаясь, что мы приближаемся к самой опасной точке этого вечера.
Адам спрашивает:
– Сколько?
И я задерживаю дыхание, мысленно умоляя Капрала сдержаться. Он упирается руками в деревянную стойку и мрачно отвечает:
– Стоимость напитка вы определяете