Долгие годы Стаханов держался на плаву, был символом эпохи, героем, передовиком, который даже спустя десятилетия мотивировал рабочих всей страны на трудовые подвиги. Но в 1953 году Сталин – могущественный покровитель – умер, и слава Стаханова стала уходить в закат.
А. Стаханов на встрече с молодыми шахтерами
Новый лидер, первый секретарь ЦК КПСС Никита Хрущёв, как-то встречался с французским революционером Морисом Торезом. Тот спросил про Стаханова. Мол, вот помню про такого-то, хотел бы встретиться. На что Хрущёв без задней мысли ответил: «Стаханов живет там, где и должен, на Донбассе, и работает на шахте». Хрущёв, видимо, и знать не знал, что Стаханов заведует сектором в Министерстве угольной промышленности. Когда помощник шепнул, что, мол, Стаханов-то уже сто лет как не шахтер, Никита Сергеевич вызвал последнего к себе и сказал (со слов дочери): «“Твое место на Донбассе”. И предложил ему должность заместителя управляющего трестом в шахтерском городке Чистяково. В конце добавив: “Ты должен понять меня как шахтер шахтера”». Стаханов вспылил. Он давно живет в столице, у него семья здесь. Дети выросли, поступать собираются, а его обратно посылают на Донбасс… Стаханов в сердцах бросил Хрущёву: «Какой ты на… шахтер?» И Хрущёв, закусив удила, пригрозил отобрать партбилет. Стаханов кинул партбилет на стол: «Не ты меня принимал в партию, не тебе и исключать». Вскоре Алексея Стаханова сократили. Его наградной отдел, которым он столько лет заведовал, отдали другому, а самого постаревшего героя отправили на выселки. Начинался новый и последний этап жизни. Забвение.
Семья со Стахановым поехать не согласилась. Ссылку он воспринял очень болезненно. Ему выделили маленькую комнату на четвертом этаже дешевой гостиницы, где стояли только койка, застеленная солдатским одеялом, стол и стул. Это, конечно, не походило на роскошную жилплощадь в самом центре Москвы. На шахтерской родине Стаханов загрустил. Он, конечно, работал. Поначалу был заместителем управляющего трестом. Часто бывал на шахте, встречался с инженерами, с шахтерами общался, всячески помогал. Один из директоров шахт вспоминал:
«В славе Стаханову равных не было, может, сравнима она по высоте с первым космонавтом планеты Юрием Гагариным. За помощью к нему шли как к депутату, хотя он давно им не был, а он решал вопросы. Бывало, последнюю копейку отдаст. Молодежь в восторге: Стаханов! Стаханов! Потом, смотрю, наберут водки и приглашают его в лесопосадку».
Жизнь катилась по наклонной. Пил он сильно. Бывало, даже под забором лежал. Не было в его жизни былого фарса, время шло. Он, конечно, надеялся, что его позовут обратно. Будут извиняться, все-таки мировая знаменитость. Но прошли месяцы, потом и годы, но ничего не изменилось.
Донецк в 1955 году
В 1970 году отмечалось 100-летие со дня рождения Ленина и 35-летие стахановского движения. Когда Брежнев узнал, что Стаханов, такой почитаемый человек, не имеет звания Героя Труда, он решил это исправить. Стаханова вызвали в Москву. Тот уперся: мол, не поеду, если им надо, пусть сами едут. Но его срочным порядком отправили на лечение в санаторий, привели в подобающий вид и все-таки отправили в столицу. Он снова стал нужен. Снова стал ездить по стране, общаться с трудовыми коллективами. Но это был уже старик. Уставший, осунувшийся, немного сгорбленный. Трудно в нем было увидеть того богатыря, великого героя, каким его напечатали в «Правде» в 1935 году. Проклятый алкоголь сделал свое дело. Склероз прогрессировал. Потом инсульт. В конце концов Стаханов оказался в психиатрической клинике. Нет, он не сошел с ума, как говорят злые языки. В Торезе, это бывшее Чистяково, где работал во время ссылки Стаханов, отделение для больных с поражением сосудов головного мозга находилось в психиатрической больнице. Ему выделили отдельную палату. Он уже слабо соображал. И однажды, как пишут, поскользнулся на шкурке от яблока, упал и ударился головой. И все.
Орден Героя Труда
В начале ноября 1977 года первый стахановец умер. Ему был 71 год.
Глава 11
Девять страниц Тани Савичевой
Эту главу моей книги я посвящаю своим двоюродным прадедам Михаилу и Ивану. Они не были в блокадном Ленинграде, но, как и миллионы советских мужчин, ушли на фронт и, как и миллионы, не вернулись. Один сгорел от голода и издевательств в немецком концлагере в 1943-м, другой и вовсе пропал без вести.
Эта глава вам, прадедушки.
«Дуранда[19]спасала ленинградцев в оба голода. Впрочем, мы ели не только дуранду. Ели столярный клей. Варили его, добавляли пахучих специй и делали студень. Дедушке (моему отцу) этот студень очень нравился. Столярный клей я достал в институте – 8 плиток. Одну плитку я держал про запас: так мы ее и не съели. Пока варили клей, запах был ужасающий. (Передаю перо Зине.) В клей клали сухие коренья и ели с уксусом и горчицей. Тогда можно было как-то проглотить. Удивительно, я варила клей, как студень, и разливала в блюда, где он застывал», – так писал о пережитой блокаде в будущем известный советский литературовед и филолог, а в 1941–1942 годах работавший в Институте русской литературы Дмитрий Сергеевич Лихачёв. О том, что пережили ленинградцы во время блокады, не то что воображать, даже читать страшно.
Блокадный Ленинград зимой
Сложно было себе представить еще каких-то несколько месяцев назад, до того как началась блокада, что жить в Ленинграде станет настолько трудно. 8 сентября 1941 года все в мгновение перевернулось с ног на голову. Новая реальность, в которой теперь приходилось жить и выживать, сводила с ума не только взрослых, но и детей, которых в блокадном городе осталось около 400 тысяч.
Одной из них была Таня Савичева. На момент начала Великой Отечественной войны ей исполнилось 11 лет. Они жили в доме