Итак, пройдя посвящение в таинство, наш честный Эндрю обрел все причитающиеся ему общественные преимущества: он сделался свободным землепользователем, гражданином Пенсильвании, обладающим правом голоса и постоянным местом жительства. Его мечты, которые он издавна лелеял на своем острове, его планы, которые он строил на далекое будущее, готовы были вот-вот сбыться, и потому мы можем легко простить ему несколько вырвавшихся из глубины его души восклицаний, которые здесь нет нужды повторять. Сию краткую повесть рассказывать нетрудно, и нам не потребуется много слов, чтобы описать внезапную перемену в положении Эндрю, но сам он долго не мог с нею свыкнуться, и прошло более недели, прежде чем он окончательно поверил, что может стать владельцем земли, не заплатив за нее ни цента. Вскоре он начал готовиться к переезду; я одолжил ему бочонок свинины и 200 фунтов муки, а также заставил купить все необходимое.
Наконец он отправился на место и снял комнату у одного фермера неподалеку от своего участка. Прежде всего ему нужно было расчистить несколько акров земли на болоте, дабы запастись на следующую зиму сеном для коров и двух его лошадей. В первый же день он взялся за работу и трудился не покладая рук; благодаря своей честности он приобрел много друзей, а его трудолюбие снискало ему уважение в глазах соседей. Один из них предложил Эндрю два акра расчищенной земли, на которых он в тот же год смог посадить кукурузу, тыкву, кабачки и немного картофеля. Удивительно, с какою быстротою человек всему научается, когда работает на самого себя! Уже через два месяца я с радостью увидел, что он уверенно держит плуг, который тащит пара лошадей, и ведет довольно прямые борозды. Итак, землекоп с острова Барра стал американским землепашцем. «Молодцом, Эндрю, молодцом, — сказал я ему. — Вижу, что сам господь ускоряет и направляет труды ваши; вижу, что своим плугом вы уже расчертили на поле чертеж будущего процветания. Теперь остается только бережно и рачительно собрать урожай, и вы сделаетесь мастером нашего дела».
Поскольку тем летом он был избавлен от хлопот с жатвою и сенокосом, я сказал ему, что пора строить дом на его участке и что с этой целью я сам созову всех соседей как на праздник, и за один день мы поставим стены просторного жилища и расчистим какое-нибудь место повыше. В назначенный срок старый приятель Эндрю, мистер А. В., явился к нему со всеми своими работниками и с полными корзинами провизии; я сделал то же самое. Всего на участке собралось человек сорок; мы разбились на группы и с песнями и веселыми шутками принялись за работу: одни валили деревья, другие обрубали ветки и кусты и стаскивали их в кучи, третьи на своих упряжках подвозили большие бревна к площадке, выбранной Эндрю для постройки. Мы все пообедали в лесу, а после обеда возвели стены из бревен, пользуясь подпорками и другими обыкновенными приспособлениями. Таким образом, к вечеру был готов грубый сруб, а два акра земли полностью очищены от леса и кустарника.
В то время как производились сии различные работы, Эндрю слонялся без дела, будучи совершенно не в состоянии приложить к чему-нибудь руку. Для него это был самый святой праздник в жизни, и он совершил бы страшное кощунство, осквернив его физическим трудом. Бедняга, он отмечал священный день своею радостию, изъявлениями благодарности и честными возлияниями — он переходил от одного к другому с бутылкой в руке, уговаривая всех выпить с ним и то и дело прикладываясь к горлышку, дабы показать благой пример. С утра до вечера он занимался только тем, что расточал улыбки, смеялся и односложно отвечал на вопросы. Его жена и сын тоже находились здесь, но поскольку они не знали языка, то, должно быть, получали удовольствие лишь от картин, которые рисовало их воображение. Никакой могущественный лорд или богатый купец при виде роскошного дворца, для него построенного, никогда не чувствовал и половины той радости и неподдельного счастия, которые переполнили и умилили сердце нашего честного шотландца, хотя его новый дом, воздвигнутый среди лесов, являл собою не что иное, как квадратный остов из двадцати четырех толстенных бревен, вставленных на углах одно в другое. Когда работы были закончены, лес огласился нашим троекратным «ура» и искренними пожеланиями будущего процветания, обращенными к Эндрю. В ответ он не смог вымолвить ни слова и только со слезами благодарности на глазах пожал каждому руку. Итак, свершилось важнейшее событие, к коему вел путь Эндрю с самых первых его шагов по американской земле; настал незабвенный день, когда солнце осветило поля, на которых он посеет пшеницу и другие злаки. Перед дверью его дома расстилались расчищенные им земли; повсюду округ были разбросаны семена, которые обещали со временем принести ему хлеб, молоко и мясо. Вскоре он нанял плотника, и тот покрыл крышу и настелил полы; еще через неделю мастера славно оштукатурили стены и сложили очаг. Переехав в новый дом, Эндрю купил пару коров — они паслись в лесу, где хватало корма и для них, и для свиней. В первый год Эндрю с сыном посеяли три бушеля пшеницы, а пожали 91 бушель с половиною — по моему наказу он завел точный учет собранного урожая. Его первый урожай кукурузы был бы не хуже, когда б не белки, оказавшиеся грозными врагами, которых не напугал и знаменитый палаш. Через четыре года я составил полную опись зерна в закромах у нашего шотландца, и посылаю ее Вам. Вскоре после сего за фермой Эндрю, которая прежде была последней на дороге перед дикой чащей, появились новые поселенцы, так что с годами его окружило многочисленное общество. Он помогал другим столь же великодушно, сколь другие когда-то помогли ему самому, и мне не раз доводилось сиживать у