— Успокойтесь, мой честный Эндрю, — сказал ему мистер П. Р. — Этим людям я могу доверить собственный дом, как самому себе. Что ж до припасов, то пусть едят в свое удовольствие, милости прошу. Они не знают церемоний и всегда угощаются таким манером в доме друга. Я сам следую тому же правилу в их вигвамах, когда заезжаю к ним в поселок. Пойдемте-ка лучше внутрь и дослушаем проповедь до конца, а потом все вместе вернемся домой в фургоне.
По возвращении мистер П. Р., который хорошо знает индейский язык, объяснился с гостями; они снова расхохотались и, пожав руку честному Эндрю, уговорили его отведать табака из их трубок, так что мирный договор был заключен и скреплен по всем индейским правилам — при помощи трубки мира.
Вскоре после сего приключения настало время мне сдержать свое слово и помочь Эндрю устроить его дела; с этой целью я отправился в графство… к мистеру А. В., который, как мне стало известно, незадолго перед тем приобрел участок земли близ селения… Я дал ему точный отчет об успехах Эндрю в наших сельских науках, расписал его честность, бережливость и великодушие, и настоятельно попросил продать ему сто акров земли. «На это я не могу согласиться, — ответил мистер А. В., — но я имею сделать ему предложение еще более приятное. Как и вы, я люблю споспешествовать процветанию честных эмигрантов из Европы. Из ваших слов я понял, что у него только один сын. Я готов отдать им в аренду на любой угодный вам срок сто акров моей земли, что будет для него много выгоднее, нежели приобретать их в свою собственность. В таком случае он сможет потратить свои сбережения на покупку плуга, упряжки и какой-нибудь скотины; его не обременят всяческие долги и закладные, а собранный урожай будет принадлежать ему безраздельно. Для приобретения собственной земли одного сына мало: вот будь у него двое или трое крепких парней, тогда дело другое». Я совершенно согласился с его мнением и пообещал заехать к нему вместе с Эндрю через несколько дней.
— Что ж, мой честный Эндрю, — обратился к нему мистер А. В., — ради вашего доброго имени я отдаю вам сто акров отменной пахотной земли, которые лежат у новой дороги; двадцать акров из них занимают прекрасные болота; на участке есть ручей; мост через него уже построен. Условия мои таковы: продать землю я вам не могу, но отдам в аренду ровно столько, сколько просил у меня ваш друг мистер Джеймс. Первые семь лет я не стану взыскивать с вас никакой платы — что сами посеете и пожнете, что посадите и уберете, то будет принадлежать вам, и никому более. Ни король, ни правительство, ни церковь вашу будущую собственность и пальцем не тронут. По истечении сего срока вы должны платить мне двенадцать с половиною долларов в год, и ничего более я с вас не потребую. За первые три года аренды вы обязаны по договору посадить пятьдесят яблонь и расчистить под пашню семь акров земли на болоте; это послужит вашей же выгоде, ибо если вы сделаете работу сверх договоренного, я заплачу вам за нее по расценкам, у нас в стране принятым. Срок аренды я положу в тридцать лет. Так как, Эндрю, нравится вам мое предложение?
— О сэр, очень нравится, но я боюсь, что кто-нибудь возьмет, да и отберет у меня землю — или король, или его министры, или губернатор, или кто из ваших знатных господ. А может, сын ваш вскорости мне скажет: «Так и так, Эндрю, это земля моего отца, уходи-ка с нее подобру-поздорову!»
— Да нет же, вам нечего бояться. Наш король и его министры слишком справедливы, чтобы отбирать у бедного поселенца плоды его трудов. У нас нет знатных господ, для которых законы не писаны. Но дабы рассеять все ваши опасения, я дам вам арендный договор, а с ним вам уже никто не страшен. Если моя земля когда-нибудь обманет ваши ожидания, мы составим из соседей коллегию присяжных, они оценят все произведенные вами улучшения, и я заплачу вам в согласии с их вердиктом. Свое право на аренду вы можете продать, а после вашей смерти земля, как если бы вы были ее владельцем, отойдет тому, кого назначит последняя воля ваша.
Эндрю молчал, но на его лице ясно отражались смешанные чувства радости, удавления и растерянности.
— Вы меня поняли? — спросил его мистер А. В.
— Нет, сэр, не совсем. Я никак не возьму в толк, что такое аренда, улучшение, коллегия присяжных, последняя воля и прочее..
— Что ж, ваша прямота похвальна, и мы постараемся немедленно вам все объяснить.
Нужно признаться, что сии трудные для понимания слова он слышал сейчас впервые в жизни; ведь, судя по его рассказам, жителям