Как только в шкуре образовалась достаточная дыра, сын чабана криком разогнал птиц и вышел на свободу. Осмотрелся, видит: стоит он на самой вершине высоченной горы. С одной ее стороны степь без конца и края, с другой — бурная река. Стены отвесные и нет пути, по которому можно было бы спуститься. Посмотрел сын чабана пристальнее: стоит караван из шести верблюдов, а впереди — его хозяин.
— Эй, отец, — крикнул ему сын чабана, — что ты со мной сделал. В чем я провинился? Как я теперь спущусь на землю?
— Не теряй зря времени, — донеслось снизу, сбрасывай камни, что у тебя под ногами, а я буду нагружать верблюдов. Как только заполню все чувалы, скажу, где тебе спуститься.
Не жалея сил, сын чабана сбрасывал камень за камнем, обломок за обломком — они состояли из золота и серебра, — а бай грузил. Когда все чувалы были заполнены, бай сел на переднего верблюда, и караван тронулся в обратный путь.
— Эй-гей, бай-ага! — крикнул сын чабана. — Ты обещал сказать как мне сойти вниз, а сам забыл, уезжаешь.
— Что ты там видишь, кроме камней? — донеслось в ответ.
— Какие-то кости!
— Это кости таких же людей, как и ты. — Кто попадает на эту гору — не возвращается. Прощай!.. — и караван стал удаляться.
Посмотрел сын чабана вслед жестокому человеку и стал думать, как же выйти из этого положения. Еще и еще раз огляделся он вокруг, но снова не нашел выхода. В отчаянии он решил: «Чем ждать, когда меня, обессиленного, станут терзать на части хищные птицы — лучше я достанусь рыбам».
Решив так, он бросился в реку… Когда он подлетал к воде, его заметил друг сом. Не успел сын чабана коснуться воды, как был уже на берегу.
Полный благодарности, сын чабана вскочил в надежде увидеть своего спасителя и поблагодарить его, но того и след простыл.
Долго ли, коротко ли шел сын чабана домой, наконец, пришел. Как-то он снова услышал, что будет ярмарка.
«А что если пойти, — подумал он, — может, подвернется какое-нибудь дело».
Пришел и видит: из конца в конец базарной площади ходит знакомый ему бай и во всеуслышанье предлагает: «Каждый, кто хочет, может наняться ко мне в работники. Сорок дней кормлю — один день заставляю работать!».
«Он меня наверняка не узнает, — подумал сын чабана. — Попробую снова наняться».
Так и есть — бай даже не заподозрил в ладном юноше своего бывшего работника и взял его…
Прошло сорок дней. На сорок первый-бай снова снарядил караван и повел его к горе Келезав. Когда сын чабана убил быка и снял с него шкуру, бай посоветовал ему залезть в нее и проверить цела ли она, и не испортил ли он ее по ошибке. Работник сказал:
— Ой, бай-ага, я не знаю как в нее залезть. Покажите!..
Сколько бай не заставлял его, работник стоял на своем: «Покажите!»… Бай разозлился.
— Да вот так надо залезть, глупый ты человек! — крикнул он и полез в шкуру быка.
Как только голова бая скрылась в шкуре, сын чабана встряхнул кожаный мешок и плотно завязал его веревкой, на которой вел быка. Сколько ни просил его бай, как ни угрожал, он и слушать не стал. Взяв под уздцы верблюда, что шел во главе каравана, сын чабана отвел весь караван в сторонку и остановился в ожидании.
Хищные птицы, как и в прошлый раз, налетели и мигом разделались с бычьей тушей. Потом они подхватили шкуру с завязанным в ней баем, подняли ее на вершину Келезава и стали разрывать на части. Как только образовалась достаточная дыра, бай вылез из бычьей шкуры. Оглядевшись вокруг себя, он увидел множество костей загубленных им людей и подумал: «Кажется, осуществляется пословица: не поджигай — сам сгоришь, не рой яму — сам в нее упадешь».
— Эй, сынок, что ты со мной сделал! — крикнул он сыну чабана. — Чем я перед тобой провинился. Как я теперь спущусь на землю?
— Бай-ага, не теряй зря времени, — донеслось снизу, — сбрасывай камни, что у тебя под ногами, а я буду нагружать верблюдов. Как только заполню все чувалы, скажу, где тебе спуститься. Прошлый раз ты послал меня туда, и видишь я жив-здоров.
Бай узнал бывшего своего работника и в его душе шевельнулась надежда на спасение. Поэтому он, не мешкая, стал сбрасывать драгоценные камни вниз.
Когда караван был нагружен, сын чабана сел на переднего верблюда и двинулся в путь.
— Эй, сынок, ты обещал сказать как мне спуститься! — умоляюще закричал бай.
— Ах, да, я и забыл, — ответил сын чабана. — Но ведь даром я этого не могу сделать.
— Согласен заплатить сколько угодно, — сразу же ответил бай, — только спаси мне жизнь.
— Дай мне расписку, что ты передаешь мне все свое имущество.
Бай написал расписку, поставил на нее свою печатку, с которой никогда не расставался, и сбросил ее вниз. Сын чабана посмотрел: правильно ли все в ней написано, спрятал ее себе за пазуху и сказал:
— А теперь, прощай, бай-ага: сам вырыл яму, сам упал в нее, сам и выбирайся.
Вернувшись в аул, сын чабана предъявил расписку и стал владельцем байского хозяйства. Он был добрым хозяином.
Советы старого отца
далекие времена жил-был падишах. На весь мир он прославился своей жестокостью — всех стариков и старух он выгонял в степь, где их и находила смерть. И это место с тех пор стало называться Долиной Смерти.
Состарился отец у одного из нукеров падишаха, и он, помня строгий приказ своего повелителя, взвалил отца на спину и понес в Долину Смерти. Шел он, шел и так устал, что вынужден был остановиться и, чтобы отдышаться, присел на бугорок. Разминая онемевшие плечи, он вдруг услышал смех отца. Сын нимало удивился.
— Ата! Я несу тебя в Долину Смерти, а ты смеешься. Почему?
— Сынок, я тоже когда-то нес своего отца в Долину Смерти и отдыхал на этом самом месте. Говорят; «не смейся над бедой соседа, она и с тобой может случиться». Как видишь, меня постигла такая же участь. Вот поэтому-то я и смеюсь.
— Что ж получается, отец, — с тревогой сказал сын, — значит, и меня в старости ждет Долина Смерти?
— А как же, сынок! Как только ты состаришься, твой сын взвалит тебя на спину и понесет. А на этом самом бугорке будет отдыхать.
— О ата-джан,