Есть силы, которые стоят выше их понимания. Но Макаров лишь одна из них: не самая большая, не самая древняя.
— Есть силы, — заговорил Хасэгава вслух, — которые настолько велики, что было бы глупо не обращать на них внимание. Но есть силы, которые вечны.
— К вам тоже приходили люди микадо? — сразу все понял Иноуэ. А значит, к нему тоже заглядывали гости с соответствующими письмами.
— И что вы думаете? Макаров, Конфедерация… Сейчас они сильны, но насколько их хватит? Когда-то великие державы Европы смогли остановить и непобедимого Наполеона. Очевидно, что и тут будет тот же конец.
— Наполеона остановила Россия. Что иронично, — Иноуэ не собирался говорить, пока сам Хасэгава не выскажет все, что думает. Все правильно: его положение дает ему такую возможность, и глупо было бы ее не использовать.
— Микадо, князь Ито, а также их германские союзники считают, что это не Макаров настолько силен, а Америка оказалась слаба. Подумайте, гарнизоны всего по паре тысяч человек на город — ну кто бы не смог их победить? А флот… Его разбил японец, сделал это японскими кораблями, и в любом случае этого флота теперь нет. Штаты или смогут отбиться на суше, или превратятся из хищника в жертву.
— Наш разговор не зашел так далеко, — Иноуэ не стал менять выбранную тактику.
— Последние германский и японский конвои, которые мы ждем в Сан-Франциско, не придут. Их перенаправили в Венесуэлу, где уже несколько месяцев собираются недовольные САСШ добровольцы из всей Южной Америки. Несколько полков и техника станут их ударным кулаком, а дальше… Большие голодные дивизии всегда берут верх над маленькими и сытыми. А на юге очень много людей, и они совершенно не ценят свою жизнь.
— Значит, микадо и кайзер решили, что тоже смогут отщипнуть кусок от Америки. Полезут к нам или…
— Они не хотят вражды. Их вполне устроит Флорида. Или Флорида и кусок Мексики, если Диас откажется их пропустить по-хорошему.
— Ты же сражался с Макаровым? — Иноуэ пристально посмотрел на Хасэгаву. — Вернее против него. И тогда ты должен примерно представлять, на что будут способны американские солдаты, которые выучили хотя бы часть данных им уроков. Никакие южные орды ничего им не сделают.
— Не только южные орды, но еще японские офицеры и германские пушки.
— Хочешь уйти к ним? — Иноуэ прикрыл глаза. — Что ж, я освобожу тебя от данного слова. Спасибо за честность, генерал.
— Спасибо, — Хасэгава поклонился.
Совсем не так он представлял этот разговор. Ему недавно принесли новую книгу Джека Лондона, где тот расписал демоническую природу Макарова… И японец невольно представлял, что в этом разговоре он и сам выступит в некотором роде искусителем. Но все вышло как-то не так… Его слова не вызвали ни капли интереса, словно детские фантазии, которые просто из жалости не стали втаптывать в пыль.
Тем не менее, он сделал то, что должно. Он не сбежал, его совесть чиста, а то, что он, Хасэгава, отправился искать собственную славу… Так разве Иноуэ в свое время ушел на Сацуму не по той же причине? И пусть сам Хикару сколько угодно рассказывает, что то разделение и русский хлеб спасли страну, но… Хасэгава знал, что все это благородство только для отвода глаз. Слава и власть — вот единственные истинные ценности.
Иноуэ рискнул и получил их. А вот у него, Хасэгавы, все только впереди. Пусть Конфедерация сражается — у нее на самом деле есть шансы выстоять! Но главная добыча на охоте достается не тому, кто нанес смертельный удар, а самому знатному охотнику. Так что, сколько бы Макаров ни бил американцев, делить их все равно будут те, у кого есть для этого возможности и силы. Германия заберет юг, на севере точно так же, как будто для помощи Вашингтону, но на самом деле для своих личных целей, собирает новые полки и броневики Англия. Франция тихо нацелилась на Филиппины.
Настоящие хищники почуяли запах крови. Их уже не остановить!
* * *
Огинский смотрел на карту и внимательно изучал, как расползаются во все стороны линии фронтов. Современная война — это не рыцарский поединок, когда армия вышла к армии, как в 19 веке. И это даже не Маньчжурия, когда все сражения были привязаны к узким нитям единственной железной дороги. Тут, конечно, без поездов тоже не обходилось, но через несколько месяцев войны и мы, и американцы не стеснялись отходить от них в сторону.
В чем-то это получалось даже красиво. Сначала где-то был просто передовой отряд, но враг вышел к нему, начал подтягивать подкрепления, мы ответили, и вот линия фронта вытянулась еще на пару километров. Кажется, и что такого? Но каждая такая точка — это куча проблем. Для начала логистика: организация ротации, подвоза снарядов и питания — уже непросто. Но это именно что только начало! Офицерам нужно учитывать еще и новые сектора обстрелов, которые враг теперь может пустить в ход, перекрытые дороги, по которым не пройдут подкрепления, в конце концов, нельзя забывать и об опасности очередного штурма. Маленькая точка мгновенно обрастала бесконечными новыми задачами, словно снежный ком, который мгновенно рухнет на того, кто решит положиться на удачу или морально устаревший авось.
И вот не спят нестроевые части, копая и расширяя новые линии укреплений, не спит штаб, стараясь все учесть, не спит пехота, чьи жизни и смерти будут зависеть не только от собственной храбрости и слаженности, но и от работы всех остальных. Даже удивительно, как под подобным гнетом еще никто не сломался?
— А вам не кажется, что это все похоже на зарождение жизни? — к столу своим тихим кошачьим шагом подошла Казуэ.
— Что именно?
— То, как растут фронты. От малого к большому, без конца, в постоянной зависимости друг от друга.
— Я верю немного в другое, — Огинский ушел от возможного спора. Наука против религии — ну их.
— Но все же! — Казуэ не сдавалась. — Что вы думаете?
— Я думаю, что война — это смерть. Неизбежное зло, в котором не стоит искать красоту. Да, пока от нее не избавиться, и нам нужно учиться жить вместе, но это вовсе не повод для любви.
— Любовь — глупое слово. Что